Герш Тайчер - Учитель

Звонким, уверенным и хорошо поставленным голосом несостоявшегося лауреата Нобелевской премии я вместо приветствия спросил:

– Нужны ли вам в районе хорошие учителя математики или физики?

Заведующий районо взглянул на меня как на идиота, но переборов первое удивление и справившись с присущей всем важным людям склонностью к многозначительным паузам, довольно шустро ответил:

– Нужны. Но «здесь вам не равнина – здесь климат иной», – процитировал он Высоцкого.

– Чем выше в горах – тем лучше. Моё «сердце готово к вершине бежать из груди», – продолжил я в том же поэтическом стиле.

– Завидую тем, «у которых вершина ещё впереди», – подвёл итог начальник районо, ещё раз демонстрируя, что лирика великого барда дошла и до Путилы.

Почти обнявшись, мы молча подошли с ним к карте местности, висевшей на стене за занавесочкой. Как в ставке у маршала Жукова в каком-то советском кино про войну. Он неуверенно и как бы извиняясь показал мне на карте хутор… Замогилу, а мне больше ничего не надо было.

Чтобы понять глубинные причины моего идиотизма, начальник попытался поинтересоваться, зачем мне это нужно. Я не задумываясь ответил ему, что, мол, имею несколько практических идей в вопросах обучения детей математике и физике по принципиально новым методикам в условиях горных местностей Европейской части СССР. Это, очевидно, окончательно утвердило его в том, что перед ним идиот, но выхода, как и выбора, у него не было, и он радостно согласился с моей аргументацией. Тем более, что моё появление в Путильском районо чудесным образом совпало с выходом в свет закона об обязательном среднем образовании. А законы в СССР принято было исполнять.

Мы договорились, что в Замогилу я поеду немедленно и, если понравится, приеду ещё раз в районо до 1-го сентября со всеми необходимыми документами для личного участия в церемонии официального трудоустройства.

От счастья ещё не понимая до конца того, что произошло, я отправился на автобусе в село Дихтинец и расспросил у местных, как добраться до хутора Замогила. Из объяснений, которые велись на поверхностно мне знакомом, но пока не идеально освоенном гуцульском наречии, я понял лишь главное направление движения – вдоль ручья и вверх. В деталях пришлось разбираться по дороге самостоятельно.

Не менее сотни раз я поднимался потом вдоль ручья от села Дихтинец до Замогильской восьмилетней школы. Но в памяти моей сохранился именно тот, самый первый подъём. Часовой путь – сначала вдоль ручья, затем через лес по тропинке и далее по полонине 7, в центре которой и располагалась школа.

Все хаты в Замогиле были небольшими и одинаковыми, школа – чуть больше, поэтому я нашёл её довольно быстро. Там я встретил учителя с древнеримским именем Октавиан. Я изысканно, но лаконично представился:

– Семён.

Учитель обрадовался мне так, будто не видел людей несколько десятков лет. Мы разговорились, а минут через 17 подружились. Пока поверхностно, но вполне искренне, а потом всё крепче и крепче, аж до сегодняшнего дня. Осмотром школы, который любезно провёл Октавиан, я в целом остался доволен. Решение остаться в Замогиле работать и жить пришло тут же само собой.

Замогила оказалась во многом, правда не во всём, не такой уже и замогильной. Хотя количество дворов на хуторе было меньше, чем букв в его названии, но этот малонаселённый пункт казался вполне сносным. Тут время остановилось в хорошем смысле слова. То есть, оно, конечно, шло себе дальше, но не так быстро, как в городах. Тут оно как бы присело отдохнуть, затем прилегло и, в конце концов, задремало.

Жили здесь прекрасные люди, которых я полюбил практически сразу. Они строили свои дома на родниках: сколько родников, столько домов. Октавиан снимал койку в хате в 2700 шагах от школы: там была свободна ещё одна койка, которую он гостеприимно предложил мне. Хата находилась на небольшом возвышении по отношению к школе, и когда был туман, то она располагалась над облаками, а школа оставалась в тумане. В этом было нечто занятное, символическое и мистическое.

Уже смеркалось, и нужно было как-то определиться с ночлегом. О возвращении в Путилу, тем более, в Черновцы не могло быть и речи. Никакие автобусы в это время уже не ходили. Нашлась попутка в направлении Черновцов, но только до Усть-Путилы, куда я и отправился. Водитель попутки вызвался устроить там меня на ночь у знакомого учителя украинского языка.

С этого момента мне начало необыкновенно, просто невероятно везти. Оказалось, что учитель, принявший меня на ночь, окончил Черновицкий университет, а во время учёбы снимал комнату на нашей улице. Там мы с ним не встречались, но принял он меня вполне дружелюбно. Мы чего-то похлебали, он постелил мне, и я заснул здоровым учительским сном.

«Стоп камера!»

7Полонина – безлесный участок верхнего пояса Карпат, который используется как пастбище и для сенокоса.

В первую неделю моего славного учительства на хуторе Замогила я сильно голодал и ничего, кроме мыслей, где бы найти еду, мне в голову не лезло. Лишь к вечеру пятого дня, добравшись до кукурузных лепёшек, случайно кем-то снесённого яйца и тазика съедобного кислого молока, окружённого парой дюжин несъедобных мух, я на некоторое время утолил голод. Нужно сказать, что молоко в Замогиле кисло по-стахановски быстро из-за обилия бактерий и других микроорганизмов. После еды я стал дышать глубже, ходить уверенней и прямолинейней, ко мне вернулись привычная сфокусированность зрения и лёгкий вызов в позе.

Однако следствием принципиально новой для меня диеты явилась большая гигиеническая проблема. После поглощения такой пищи немедленно начало бурчать в животе в необычных для меня тональностях. Затем мне остро захотелось по большой нужде. Необходимость в визитах в туалет обозначилась острее и чаще, а расстояние до него или до какой-либо виртуальной уборной стало критичным. Дистанция в сто метров до ближайшего «очка», как это обозначено в уставе караульной службы советской армии, оказалась непрактично отдалённой и нереально протяжённой.

Через много лет у меня дома, уже в Америке, было семь туалетов. На каждые сто квадратных метров жилой площади приходилось по одному. Один туалет по-маленькому, другой – по-большому, третий – ночной, а четвертый – дневной. Ещё один туалет, для гостей, был оборудован специальной стимулирующей подсветкой и небольшим журчащим фонтаном. Уверяю читателя, что световая гамма и тембр журчания тестировались в американском институте медиавизуальных стандартов и были признаны вполне оптимальными для эффективного cправления нужды любого вида. Просто рай для людей с расстройствами желудка и с запорами, в частности.