Илья Кожухарь - Зимняя книга. Серия «Книга шестерых». Сборник рассказов

У Ани на полке стоят новенькие электронные часы. Они высвечивают время на цифровом табло и очень точно, не то что бабушкины! Аня ими очень гордится. Ни у кого таких нет! А ба такие не хочет…

У бабушки ещё много какого-то старья: книги в тёртых корешках, какие-то статуэтки, вазочки, слоники разного размера от большого к маленькому рядком на комоде… Даже письменный стол в бабушкиной комнате очень старый, края щербатые.

Зачем это, ба? Мама твоя тут когда-то делала за этим столом свои школьные уроки, Анечка. Ой, ну и что, он же такой трёпаный! Зачем ты его хранишь? Давай купим новый! Вот я писала свои уроки в тетрадку, мне неудобно было, ба. Давай я папе скажу, пусть они тебе купят! Не надо, милая! Ба смеётся. Пусть стоит этот.

На ёлке у ба игрушки тоже какие-то старые. Но есть красивые: часы на круглом шарике, вечные без пяти двенадцать. Домик, зелёный, прозрачный. Филин, почему-то фиолетовый.

Ёлка у ба всегда стоит в углу, на специальной подставке. Если вечером погасить лампу, то из окна льётся фонарный свет, и видно, как идёт снег. Иногда даже кажется, что он летит будто специально влево, так, чтобы красиво пролетать свет фонаря и сыпаться на самую макушку ёлки, на звезду и окно.

На Аниной руке завибрировали её новенькие часы-браслет, дзынькнуло уведомление и выдернуло её обратно в реальность. Дочь подарила, никак не привыкнешь к этим новшествам. Но зато удобно – считает пульс, шаги, ещё что-то. Очень полезно для здоровья!

Анна Владимировна, словно очнувшись, снова смотрела на витрину: заверните мне вот эти шары, домик этот и того сиреневого филина. И вот этот шарик с часами на без пяти двенадцать тоже. Честное слово, я думала, таких давно уже не делают!

Вышла на улицу, стала звать такси, руки мёрзнут. Поняла, что обронила в магазине перчатку.

Обернулась – там ничего нет… Каток, площадь, дети на коньках рассекают, чей-то пёс мимоходом её облаял. А продавец, витрина, игрушки? Я же только что…

Часы опять завибрировали.

– Ба! – вылезло сообщение. – Ты к нам едешь?

– Да, милая, еду. Я тебе кое-что купила.

В такси прижимала к себе коробку: филин, домик, часы на круглом шарике… Там отражается где-то в них Аня-второклассница, и мама молодая, а бабушка живая и стоят на комоде её слоники в рядок. И вечное без пяти двенадцать.

– Нет, Света, ты не понимаешь! Что он мне подарил на Новый год! Тридцать тысяч жалких! Колье это дурацкое! Куда я буду в мои годы носить эти, блин, изумруды?

У Светки отвисла челюсть, но она старалась как-то подобрать лицо и не выдать себя.

Сара негодовала, даже раскраснелась, и чайная ложка то и дело падала у неё из рук.

– А им? Понимаешь, да? У них-то огромный дом!

Светка не понимала. Она получила от родителей к Новому году только долги за квартиру и комментарий: «Тебе надо – вот ты и плати».

– Конечно, папуля, твоя вторая семья – это именно те люди, с которыми я так хотела провести следующие два дня! Да-а-а, особенно с младшими! – Сара аж поперхнулась чаем.

Они сидели у Сары на первом этаже её двухэтажной квартиры в весьма неплохом районе Москвы. Сара с мамой умели выбирать. Район был не такой, что назовут прямо-таки «престижным», но и не окраины, куда надо добираться на собаках минут сорок от последней станции метро самой длинной ветки. Хороший район внутри кольцевой линии метро, «старая Москва с историей», которую любят и ценят настоящие понимающие, а не нувориши из провинции (те купили бы за те же деньги что-то в районе Рублёвки или того хуже – Патриарших прудов).

Сара переехала сюда недавно, ремонт был ещё совсем свежим. Это первый Новый год на новом месте. Новые интерьеры, новая мебель, новая жизнь – такую фразу Сара повторяла уже много раз.

Обиды меж тем были очевидно старые.

– Нет, Свет! – Сара опять уронила ложку. – Блин, и зачем мы их только купили! Такие неудобные, а ещё дизайнерские! Что ли «Виллерой»…

Последнее слово Светка совсем не поняла, но виду не подала – ложки были и правда очень неудобные, тут Сара была права полностью.

– Ой, ещё и стол весь чаем заляпала! – Сара метнулась за салфеткой и уже из угла большой столовой продолжила что-то крайне эмоционально говорить, но Светка не очень расслышала.

– Сара, ты знаешь, может, это не так уж и плохо?.. Мне сумма кажется приличной…

Сара замолчала и посмотрела на Светку, как на тупенькую, которой надо объяснять очевидное и элементарное.

– Света, рублей. Тридцать. Тысяч. Рублей. Рублей, Света!

– Ну-у-у-у… – Светка сделала вид, что до неё дошло.

Но сама прикидывала в уме, что в её случае это как раз сумма по первому счёту от приставов – и таких денег у неё нет. А всего там за триста тысяч, даже скорее – под триста пятьдесят. Но тогда она ещё не знала, что за пару лет сумма дойдёт до полумиллиона.

До Сары тоже будто стало что-то доходить.

– Так, я что-то разошлась с этими деньгами, но просто понимаешь – он богатый человек, а мы имеем с этого крохи. При его масштабах! А разбогател он благодаря тому, что женился на маме! По расчёту женился. Он сам был никто из села Кукуево Безвестной волости!

Это Светка уже действительно понимала. Отец Сары был известным бизнесменом, его портрет часто мелькал в газетах и журналах, а его самого показывали по ТВ на всяких солидных концертах вроде Дня милиции или Дня пограничника: он важно сидел в первом ряду. Поговаривали, что он их и спонсировал.

Но, когда они в Универе познакомились и подружились с Сарой, Светка ничего этого не знала. Истина открылась ей случайно, когда Светка единственный раз приехала на каникулы летом к своему отцу и уже в последний день, когда он вёз её на вокзал, вдруг стала рассказывать, что у неё есть подруга, Сара Гозман, весёлая и хорошая, и такая боевая в их юные годы, что всем бы так! «А это не её ли отец? Тут вот? Михаил Гозман, смотри!» – Светкин отец показал ей одной рукой газету. Это была какая-то жёлтая газетёнка и таки да: на обложке красовался папа Сары, которого Светка всего лишь неделю назад видела на фото в альбомах с детскими снимками Сарочки и её мамы. Провинциальный способ мерить мир двумя соседними улицами сработал: Москва оказалась маленькой деревней, а Сара Гозман – дочерью Михаила Гозмана. Того самого, с обложки.

Родители Сары развелись, как и Светкины, она была очень обижена на отца и ему этого не простила. Было понятно, что со свойственным возрасту и характеру рвением Сара многое делала отцу назло. Даже отношения с Мишенькой из глухой южной деревни завела, а не с хорошим еврейским мальчиком, которого папа бы, несомненно, одобрил. У отца была вторая семья и вторая жена, как две капли воды похожая на маму Сары, только в два раза моложе.