Вячеслав Гуревич - Мемуары шпионской юности

JC хмыкнул:

– Да ладно – ты зашел испражниться , вот и все. Это не то же самое, когда бы если ты был регулярный клиент. Они побоятся зайти в заднюю комнату. Все русские боятся, что их изнасилуют.

Иногда спорить не стоит. Тем более что зерно в этом было – что есть советское общество как не внешняя зона, в отличие от зоны внутренней, она же собственно «зона», а на зоне «козлов» и «петухов» не жалуют.

– В общем, мы напишем свое интервью с эмигрантом, – заявил он, прям чистый Мартин Лютер с молотком-гвоздями, – и притворимся, что оно из ЦРУ. Я знаю, как писать. Я таких интервью много провел.

На самом деле он был мелкой сошкой. Если ЦРУ проявляло повышенный интерес к деталям биографии эмигранта, его отправляли на военную базу в Германии, где им занимались военные эксперты.

– Нам вовсе не обязательно передавать им какого-нибудь Боруха, который служил на ядерной подлодке, – сказал я. – Все, что надо, – это убедить их, что я в состоянии его передать.

JC кивнул:

– Все, что нужно, – это правильный формат. Чтобы выглядело как аутентичное досье. И копия была сделана на настоящем ксероксе.

– Какой еще Ксеркс? При чем тут персы?

Он объяснил. «Да… – подумал я. – Так можно засыпаться в два счета. Но сомнения должны оставаться в тайне».

– Поезд делает ту-ту, Йоша, и отходит от перрона, – сказал я срывающимся голосом. – We’re in business. Найдешь нам хорошую квартиру на несколько часов. Не сюда же ее вести.

– Отель. КГБ ожидает, что ЦРУ прослушивает твою квартиру. Не забывай, что ты подписал двадцать пять форм о неразглашении.

Я кивнул:

– Ладно… все равно есть что праздновать, JC. Нас ожидают амфоры выдержанного бургундского и команды распущенных молодых гетер. Выражаясь метафорически, – добавил я.

Все, что произнесено с акцентом, амеры воспринимают буквально.

«Вот ведь гады, – подумал я мрачно, уставившись на глянцевое красочное меню. – Последний цент из меня хотят вытащить, чтобы я приполз к вашим боссам за бабками».

Плач был не совсем искренним, ибо ресторан La Pizza di Troia мне пришелся по душе. Это было классное место, с чистыми линиями скандинавского интерьера и лаконичными черно-белыми фотками Гарибальди и калабрийских бандитов. Никаких картонных виноградов и акварелей Неаполитанского залива, при одном взгляде на которых хочется доесть побыстрее и отвалить, пока не началась перестрелка между Семьями. В La Pizza di Troia было не стыдно привести девушку. Цены, конечно, внушали страх и ужас в душе данного прощелыги. $10 за пиццу для одного? Sono pazzi!

– Сбереги квитанцию, – обронил JC. – Рано или поздно Агентство заплатит.

Опять за свое, проститутка с представительским бюджетом.

– А что ты, собственно, ожидал? – добавил он. – Ты же хотел пойти с ней прогуляться.

Я вынужден был согласиться. У меня не было уверенности, что ее полковник Пронин одобрит секс так скоро. С его стороны это будет не самая выгодная переговорная позиция.

Так что любой ресторан, выходящий в парк, будет дорогим. А этот фактически выходит на The Mall – парадный променад Вашингтона между Капитолием и Линкольн-мемориалом. Расположение – это наше все.

Как и договорились, Аня позвонила накануне. Звучала она совсем по-другому: по-деловому, и в то же время почти что расслабленно. Еще не порхающая бабочка, но уже и не ее тезка Анна К. в ожидании поезда. С девушкой поработали.

Подготовка, подготовка и еще раз подготовка, как учил нас великий Л.

Пицца. Изучив меню, я решил, что мы закажем индивидуальные пиццы и что сверху – неважно. Советские не любят делиться за столом, как это часто делают американцы; у советских мысль о поделиться напоминает жизнь в коммуналках – зачем об этом вспоминать в дорогом ресторане. Мне это тоже пригодится: в Нью-Йорке я привык есть пиццу руками; с индивидуальной пиццей на тарелке мне это в голову не придет. Аня – девочка воспитанная, ее наверняка лишали компота за локти на столе, и она ужаснется, если увидит, что я ем руками в ресторане.

Вино . Прохладная осенняя погода намекала на красное, но я закажу белое. Почему-то большинство знакомых девушек считали белое вино более дамским и легким. На самом деле есть белые вина покрепче красных – и тем самым обманчивее. После нескольких стаканов красного ты осознаешь уровень опьянения; но ты можешь высадить литр Шардоне, прежде чем до тебя дойдет, что все уже разошлись и какого вообще ты тут.

Я не собирался спаивать Аню, но поить русских девушек надо, иначе они скованы и легко впадают в паранойю. Фишка в дозировке: молоденькие девушки пить не умеют и легко пересекают черту между искомым весельем и битьем посуды и обвинением окружающих в предательстве. (Сравнивать с мужчинами бесполезно: русские мужики нажираются, квасят, керосинят; а у тех, кто не пьет, проблемы еще почище.)

На утро Свиданки №2 я был подозрительно спокоен. Это меня беспокоило.

«В кино бы сходить», – подумал я. Увы, Америка не Россия, сеансы в девять утра не начинались. В школе это было мое любимое время ходить в кино. Попробуешь девять утра – и тебя уже не затащишь на обычный сеанс. Твой день еще не начался, твоя голова чиста и прозрачна, ты почти всегда один в зале, ты можешь задрать ноги и сосредоточиться на фильме, и тебя не будут раздражать болтовня-чохи-пердеж толпы. Кинокритики рождаются на сеансах в девять утра.

Я пощелкал пультом, но в это время все передачи были на тему стирки-глажки, и ни слова о вербовке КГБ. Я оделся, похлопал себя по карманам и направился в ресторан. Это было хороших минут сорок ходьбы, но я не возражал.

В этот час Джорджтаун являл собой городскую пригородную идиллию. Ответственные домовладельцы отправились на свои важные посты, чтобы добросовестно встать у штурвала линкора «США». Куда ни кинь глазом, я был единственный пешеход, и я мог передвигаться спокойно и торжественно и не бояться домохозяек, жаждущих пожелать мне nice day.

За Висконсин-авеню я сбавил обороты. Времени было полно. Осень была в желто-красном разгуле, цвета испанского флага, гитары-фламенки-кастаньеты, прекрасное время предаться романтическим увлечениям, которые заслонят осеннюю тоску… Какие еще увлечения, идиот! Бизнес, только бизнес, для нас обоих. Каждая сцена должна быть отрепетирована до автоматизма, никаких «проскочим»…

Зашел к флористу. Опять тюльпаны? Черт, забыл отследить ее реакцию. Впрочем, какая там реакция? Дитё не знало, п ы сать ей или кричать «Караул!». А теперь я был в одном месте. Куда вообще тюльпаны делись?

– Не сезон, – сказала женщина в фартучке. – Чем-нибудь еще я вас могу заинтересовать?

« Не сезон , – подумал я. – Как-то не по-американски».

– А это что за розовая фигня?