Алла Горбунова - Лето

Однажды у меня случился приступ паранойи. Мне казалось, что за мной следят, что я вижу одних и тех же людей в разных частях города, и это не просто так. Незадолго до этого я прочитала о феномене пси-террора и про психотронное оружие и вдруг почувствовала, что проваливаюсь в этот бред, что мне начинает казаться, что это всё правда. Мне стало плохо, мысли стали вязкими, я чувствовала, что ещё немного – и я увязну в бреду. Хотелось бежать по улице, перестать думать, остановить психоз. Как тёмные змеи из щелей, просачивалась какая-то жуть. Сквознячок из ада. Я уже знала, что остановить эту раскрутку могут только таблетки. Все двери закрыты, все окна закрыты, но ты чувствуешь, что открылась щель и из этой щели поддувает. И эту щель нужно заткнуть; если не сделать это быстро – она будет становиться всё больше и больше, превратится в разлом, засосёт тебя: будешь на чёрном ветру рядом с этим жутким зиянием, в месте, откуда нет выхода. Это был 2009 год, мне надо было на поезд в Москву – предстояла презентация моей книги. Я закинулась таблетками в поезде, меня трясло. Дрожала всю ночь, увидела себя тантрической иконой, на мне была чёрная кружевная шаль, красные украшения с какой-то непонятной мне символикой, вместо глаз были пылающие огнём щели. Потом я оказалась в месте, окружённом горами, откуда творился мир. С гор прямо ехал враг, там его страна. Внизу встретила Странника – одного из праотцов, он рассказывал мне, что было тысячи лет назад. Сошла с поезда и отправилась к Ф., у которого я вписывалась, завалилась спать, он лёг ко мне в кровать и обнял. Я сказала: «Ебаться не будем», тогда мы просто заснули в обнимку. На следующий день стало легче.

Одно время я интересовалась эзотерической группой хакеров сновидений и общалась с поколением их младших последователей. У нас был практикум, в ходе которого мы должны были добиться совместных осознанных сновидений. Я практиковала вместе с девушкой по имени Арфа. Она приезжала ко мне домой, и мы подолгу настраивались друг на друга: сидели в полутёмной комнате и рассказывали друг другу всякие важные истории о себе, наблюдая при этом едва различимые наплывы разных цветов в полутьме на наши тела. Совместных осознанных снов никто из проходящих практикум так и не добился. Однако у нас с Арфой произошло одно интересное явление. Как-то раз, когда я гуляла, Арфа позвонила мне и сказала, что собирается лечь спать и попробовать посновидеть. После этого через некоторое время я зашла в книжный магазин, и моё внимание привлекла книга, на обложке которой большими буквами было написано «ИБИ». Я подошла полистать эту книгу, и оказалось, что это как раз книга на тематику, близкую к хакерам сновидений, кажется, даже в той же книжной серии, где выходили книги про них, – вероятно, поэтому я и обратила на неё внимание. Я прочитала в аннотации, что ИБИ – это Институт биохимических исследований, где якобы проводились какие-то экстрасенсорные опыты. Полистав книгу, я пошла домой, и мне снова позвонила Арфа. Она сказала, что ей удалось заснуть, и у неё было осознанное сновидение, в котором она вышла на кухню, и на кухне на стене большими буквами было написано «ИБИ». «Ты не знаешь, что это может значить?» – спросила меня Арфа.

Лет в восемь я начала «изучать» магию. «Изучение» состояло в беспорядочном чтении на эту тему и в каких-то детских ритуалах. В тринадцать лет у меня случилась первая любовь, мой парень был магом и отморозком, он учил магии меня и моих подруг.

В вечер нашего знакомства во второй половине июля 1999 года мы большой компанией ребят направились к пожарному пруду, прилегающая к нему каменная плита была одним из мест встречи молодёжи. Но пруд оказался уже занят компанией пьющих мужиков, среди которых я увидела С., казавшегося удивительно юным на их фоне. Хотя ему было уже девятнадцать, он выглядел как пятнадцатилетний мальчишка, отчасти из-за своего очень маленького роста, – очень бледный, светло-русый, с рубиновой серьгой в ухе, в рабочих штанах и чёрном ватнике на голое тело с нашитой на локоть перевёрнутой пентаграммой. Зрачок одного глаза у него был в форме восьмёрки. С. пел под гитару песни и при этом не сводил с меня глаз. Пел он «Фантом», и ещё песню про дождь, и «Афганистан», добавляя под конец куплет «Вот так и я уйду служить и не вернусь, вот так и я погибну за святую Русь», и песню про водку, и много чего ещё. А потом он сказал, что хочет есть, потому что три дня ничего не ел, бухая в лесах и на болотах (надо сказать, что любимым занятием компании С. было дышать бензином на болоте, и один из его былых товарищей, кажется Еретик, увлекался историей и, надышавшись бензином, обыкновенно разговаривал с Лениным), и я пошла домой и принесла ему сливы со стола.

После того вечера на пруду я заболела, и так тяжело, как не болела ещё никогда в жизни. Никогда прежде моя температура не поднималась выше сорока градусов, а когда я более-менее поправилась и вышла на улицу немного прогуляться, я сразу встретила С., едущего на велосипеде рядом со своим приятелем. Как только я его увидела, я обнаружила странную неспособность двигаться, мышцы мне больше не подчинялись, и я почувствовала, что сейчас упаду как подкошенная прямо на глазах у С. и это будет очень стыдно. Всё это длилось какую-то долю секунды. С. спросил, как я себя чувствую, и сказал, что знает, что я болела, и что он хотел прийти меня вылечить, но не хотел пугать моих родителей, и сказал, что он меня искал. А потом мы с С. и его лучшим другом Р. стали проводить время вместе: гулять по посёлку или сидеть у меня в сарае, и, когда мы гуляли по шоссе или в районе рынка, я видела, как все ребята на нас смотрят, потому что С. и Р. были известными отморозками в посёлке, и я чувствовала, что нашла себе достойную компанию. Идя мимо заброшенного дома, С. брал камень и швырял его в окно, на котором появлялась маленькая точечка с разбегающимися от неё лучиками, и они с Р. обсуждали свои совместные приключения в астрале, какие-то собрания, разных тварей, которых они встречали, чёрные с серебром доспехи принца смерти, каковые были у С., агентов ФСБ, гонявшихся за ними по астралу, чтобы завербовать их, свои планы проникнуть в подземную лабораторию, которая была организована спецслужбами и находилась под посёлком, путь же туда вёл или через заброшенный дзот, или через колодец в районе дальнего лесного озера. В этой лаборатории велись какие-то секретные исследования, посвящённые магии, и там находились всякие разработанные артефакты, например кольцо, способное делать невидимым, наподобие кольца всевластья у Толкина.

В один из тех дней, когда мы шли к моему дому, чтобы поесть с кустов малину и посидеть в сарае, С. спросил, не нужен ли мне парень. Я ответила, что нет. Когда мы обрывали малину, С. сказал, что он меня любит, а потом стал говорить это всё время. Р. тоже влюбился, но С. сказал ему «не трожь, это моё», и, поскольку С. был главный, Р. особо не лез, только смотрел голубыми глазами с поволокой, к тому же у него заканчивался отпуск, ему надо было на завод, где он работал разнорабочим, и он стал приезжать только по выходным. С. же после девяти классов отучился то ли в училище, то ли в техникуме, в армию его не взяли, хотя он очень хотел, потому что он стал рассказывать комиссии про свои занятия магией, ему не поверили и сказали «сделай что-нибудь», он сделал, что у одной из женщин заболела голова, и ему поставили диагноз «шизофрения». С. работал в посёлке водопроводчиком в летнее время, а по окончании сезона собирался устроиться в городе грузчиком или охранником. Я поначалу не отвечала С. согласием на предложение стать его девушкой, но проводила все дни вместе с ним и уже потом согласилась, что подразумевало самые серьёзные последствия, например то, что С. обещал на мне жениться, как только я достигну соответствующего возраста, что, впрочем, должно было произойти ещё очень нескоро.