Светлана Колесникова-Лескова - Отражение в зеркале. Роман

________

* Шопенгауэр – немецкий философ. 1788-1860гг.

11. Отражение в зеркале

Перечитав все ранее написанные главы, Вероника обнаружила в них некоторые упущения. Были они не очень существенными, однако следовало их все-таки исправить.

Получалось так, что ее героиня Анна приехала в родной городок совершенно налегке, а ведь ехала не на один день – собиралась навестить родные могилы, погостить у Петровны. Значит, должна была привезти для нее гостинцы. А в чем она их привезла?

– В чем, в чем… В авоське! – съязвила тут же в свой адрес Вероника. – Можно подумать, что читателям так важно это знать. Да ладно, – тут же возразила она себе, – важно или неважно, но оплошность эту я должна исправить. Анна не могла приехать к старушке без гостинцев.

И еще – зачем ее героиня Анна ни с того ни с сего вдруг сорвалась и поехала через столько лет туда, где никто уже давно не ждал ее, даже Петровна. Туда, где земля не успела еще остыть от смертоносного жара разорвавшихся снарядов.

– Зачем-зачем… – задумалась Вероника. Она вспомнила, как до боли, до слез, хотелось ей самой тогда хотя бы один еще раз пройтись по знакомым с детства улицам, посидеть за дощатым столиком в саду, войти в милый дом, обнять своих родных.

Но перед глазами вставали иные картины, о которых совсем не хотелось вспоминать – груды обожженных обломков на месте ее дома, улица похожая на челюсть беззубого старика, где зияющие провалы на месте разбитых снарядами домов соседствовали с чудом уцелевшими строениями. Изрытое воронками, с разбитыми, вывороченными памятниками и крестами кладбище, где она так и не смогла побывать. Да и зачем… Даже в самом тягостном кошмаре ей вряд ли могли бы привидеться чудовищные масштабы случившегося.

Ей хорошо запомнилось каждое мгновение той поездки и то, как внезапно сорвалась она с места, словно кто-то вдруг настойчиво позвал ее в дорогу именно тогда, именно в тот день. И там, глядя на перрон изрытый воронками, на знакомое здание вокзала, где на месте двух букв названия станции зияла пробоина от снаряда, она еще была относительно спокойна. Перевернула ее душу и направила жизнь по совсем иному пути неожиданная, но как теперь она поняла неизбежная встреча с человеком, который всегда присутствовал в ее душе. Будто свет далекого маяка едва брезжущий сквозь туманы и шторма, память о нем поддерживала в ней силы в самые сложные минуты жизни. А штормов довелось ей пережить предостаточно.

Горькой утратой стала смерть любимого деда, когда сдав экзамены и поступив в консерваторию, она поспешила в свой родной городок поделиться с ним этой радостью, но делиться было уже не с кем.

Проводив его в последний путь, она не стала задерживаться в городке. Ничто здесь больше ее не держало. Петр так и не приехал. Петровну, совершенно убитую горем, увезла дочь в другой город на следующий же день после похорон. Брат уехал к родителям. Следовало бы конечно упомянуть, почему жила она не с ними, а с дедом и бабушкой.

А все было просто – после смерти отца Вероники, ее мать вскоре снова вышла замуж и уехала с новым мужем и маленьким братом Ники в другой город. Поначалу жить им пришлось на съемных квартирах, поэтому оставили они дочку со стариками. Да так все и затянулось. До самого окончания школы она осталась жить у дедушки с бабушкой.

Отчего-то описывать все это и увязать в подробностях Веронике совершенно не хотелось. Она совсем не была уверена, что все это так уж важно для тех, кто, возможно, станет читать ее роман.

Не менее горькой утратой была и потеря единственного, самого близкого ее душе человека – Петра. Возвратившись после смерти деда в общежитие, писем она по-прежнему от него не обнаружила.

Написала ему одно, второе письмо – ответа не было. А через месяц и эти письма, и еще два отосланных ранее, возвратились обратно с пометкой «адресат выбыл».

Разминулись их письма, и так же надолго разминулись судьбы…

– Впрочем, что это я… – вздохнула Вероника, – ведь все о чем пишу должно происходить с моими героями, а не со мной. Пусть будет это моей последней, главной ролью, где выступлю я в предлагаемых обстоятельствах* на страницах своего романа. Где судьба моя отразится в нем как в зеркале, и где имя мое будет – Анна.

И лишь имя дорогого мне человека останется неизменным и для меня, и для моей героини, и для читателей – Петр. Так же как имя другого человека, о котором рассказ впереди.

________

* Предлагаемые обстоятельства – обстоятельства, жизненная ситуация, условия жизни действующего лица театральной постановки или фильма, в которые актёр, в своём воображении, должен себя поместить.

12. Чечня

Помаявшись некоторое время, сменив несколько мест работы и не найдя своего места в мирной жизни, Петр затосковал. Он отчетливо понял, что «возвратиться с войны» ему не суждено. Война жила в нем саднящей памятью, болью не до конца залеченных ран, шрамами изуродовавшими тело. Его привычки, его замкнутость, окружающим казались непонятными, враждебными. Ведь возвратился живым – радуйся, живи, как живут другие. А он не мог. Война стала его болезнью. Чтобы избавиться от нее, он должен был понять, за что воевал. За страну, которой больше нет? А в этой, новой, отдельной и самостоятельной, он чувствовал себя изгоем. Значит все его награды, раны, пролитая кровь, все это не стоит теперь ломаного гроша? И получается – жизнь прожита впустую?

Мысли эти были невыносимы, душевная боль донимала его едва ли не сильнее физической. Ясности не было. На войне все было проще, было понятно кто враг и что с ним делать. Здесь, в мирной жизни, у Петра такого понимания не было.

Ему хотелось вернуться к тому, к чему привык, что умел делать лучше всего – воевать. В нем по-прежнему была жива тяга к своему профессиональному делу.

Бывший сослуживец по одной из горячих точек подбил его съездить на Кавказ – дескать, там можно и повоевать малехо, и деньжат срубить. С УНСОвцами не обязательно связываться, многие маленькими группками сами по себе туда едут. Тайно. Ну и вообще, надо бы поддержать братьев, они ведь тоже хотят независимости. Мы-то уже, осклабился приятель.

– Как же так, – отвечал ему Петр, – воевал я на одной стороне, а теперь что, на противоположной буду? Да и какие там деньжата, мы же не наемники, а вот под раздачу ни за что можем попасть.

– Да какая разница, твоей «другой стороны» уже нет, и страны той большой тоже нет, – гнул свое приятель, – соглашайся. Есть у меня подходы к журналистам. Сделают нам удостоверения, типа мы корреспонденты каких-нибудь газет. Хорошенькая будет ширма, и безопасней так в придачу. Ну, пару-тройку репортажей надо будет склепать для понту, но ты же мастак, язык подвешен. Это я не смогу, а ты запросто напишешь. Может, и не таких деньжат заработаем как «мерки»*, но все же заработаем непыльно – вроде бы и с автоматом побегаем, и стрелять мало придется.