Светлана Колесникова-Лескова - Отражение в зеркале. Роман

Один боец, назовем его условно позывным «Бард», не оказал должного почтения мужику лет пятидесяти, одному из тех кто «справно» воевал с самых первых дней, грубо послав его по известному адресу. За эту провинность, «Барда» начали избивать еще с вечера, затем связали и подвесили за руки. Лишь на следующий день проверили, жив ли он. Сняли, вытащили за ноги в умывальник, облили водой. Отлежавшись на голом кафельном полу, он с трудом дополз до спального помещения и лежал там еще несколько дней. Жаловаться начальству не стал. Но с тех пор словно повредился в уме – сутками молчал, или наоборот все время без умолку что-то тихо бормотал себе под нос.

А потом случился «котел», где все и аукнулось. Отступали поспешно и беспорядочно, колонну накрыло минами на трассе, полегли почти все. После, среди убитых обнаружились трупы двоих особо отличившихся в издевательствах над «Бардом», в том числе и «справно» воевавшего, с пулями в спине. Один из бойцов рассказал тогда Петру, что видел, как «Бард» стрелял им в спины. Позже прошел слух, что воюет он теперь на другой стороне, у «сепаров».

Получив на втором году этой странной войны тяжелое ранение и контузию, год проведя в госпиталях, Петр возвратился в свой родной городок долечиваться. И теперь по просьбе знакомых присматривал до отправки их на фронт за двумя неразумными братьями-балбесами. Набравшись «патриотизма» на майдане, они рвались на передовую. Но после пребывания в тыловом лагере несколько подувяли и теперь активно взбадривали себя спиртным.

Грубо обматерив лыка не вяжущих братцев, Петр вышел во двор, злобно пнув ногой по затворяемой двери. И в этот момент заметил на ступенях моста какую-то тетку внимательно глядящую на него.

– Уставилась, дура, – он скроил свирепую гримасу и показал ей непристойный жест, с удовлетворением заметив, как она испуганно отшатнулась и сразу же стала поспешно спускаться с моста. – То-то же, – ухмыльнулся он, – струхнула! А то, вишь ты – уставилась!

Согнав злобу на ни в чем не повинной прохожей, он немного остыл и призадумался. Что-то в лице ее показалось ему смутно знакомым. И пока она спускалась по ступеням, он все стоял столбом и глядел ей вслед, пытаясь припомнить, где и когда мог видеть ее. Вдруг кровь прихлынула к его лицу – не может быть… Это она?… Да, точно, она, его Анька, с которой так безжалостно развела жизнь, и чей образ все эти годы нет-нет да и грезился ему то в смутных снах, то в чертах какой-нибудь случайной прохожей.

– Изменилась… А я разве нет? Надо же, не узнали друг друга, – горько усмехнулся он. Зачем же она приехала? Никого у нее здесь больше не осталось. Петр вздохнул, вспомнив деда Евдокима и ту свою давнюю злополучную поездку.

***

Ночь тогда выдалась тёмная, ветреная. Старенький мотоцикл дергался, валился из одной ямы в другую, коляска дребезжала, и казалось, вот-вот готова была рассыпаться, судорожно подпрыгивая на острых кочках. Петька сбавил скорость.

– А… Все равно поспать уже не удастся. Скоро утро, – лениво подумал он. На лице его блуждала довольная улыбка. Сегодня он основательно подзадержался. Как-то так… Туда – сюда…

– Эх-х, Зинуля… – Он хмыкнул и затянул было песню, но, едва не прикусив язык на очередном ухабе и довольно отчётливо клацнув зубами, благоразумно замолчал. Свет от фары беспорядочно мотался, выхватывая то кусок колеи, испещренной рытвинами, то поросшую густой травой обочину, то…

– Эт-то еще чего такое… – Резко затормозив, Петька осторожно подкатил к показавшемуся в свете фары непонятному предмету, как-то странно притулившемуся на обочине. – Человек… – вглядевшись, пробормотал растерянно Петр и непроизвольно оглянулся, почувствовав какой-то неприятный холодок под ложечкой. Неуверенной походкой он приблизился к лежащему на невысоком взгорочке обочины телу, вглядываясь.

– Да это же… – Дед Евдоким! Дед, ты что… – враз осипшим голосом забормотал парень. Вспомнив, как проверяют пульс в фильмах, он пощупал дедову шею и, ощутив слабое биение, с облегчением вздохнул.

– Уф-ф! Живой! Что ж ты тут… Деда… Как же…

Стараясь соразмерять силу, он стал судорожно шлёпать деда широкой ладонью по щекам.

– Ну… Деда, давай!!! – уже в голос орал он, чувствуя, как глаза начинает застилать соленая влага.

В панике он хлестнул старика по щеке так, что и сам испугался звука пощечины странно и нелепо прозвучавшего в безмятежной тишине леса. Евдоким открыл глаза.

– Ну вот… А то вздумал тут… Сейчас, сейчас… – бессвязно бормотал Петька, поудобнее устраивая тщедушное тело старика в коляске.

Выбравшись наконец на более-менее укатанную грунтовку, Петька добавил было газку, но затем тревожно взглянув на деда безвольно осевшего в коляске, остановился и задумался.

– Допустим, бросил бы я мотоцикл на станции… В вагон бы деда затащил… Но Муха-то будет только завтра… Как ни крути, нужно везти к фельшерке, она хоть и попивает, но кое-что смыслит. Мамку ведь в прошлом году подлечила. Эх, дотянуть бы… Петька еще раз наклонился к старику, вглядываясь.

– Ты там как, дед? Молоток?

– Молоток из ваты… – еле слышно попытался пошутить Евдоким. – Что-то худо мне, Петя…

Тогда Петр успел. Выдюжил дед, а после и рассказал Петьке, что случилось той ночью.

___________

* Аватар – герой фантастического фильма режиссера Джеймса Кэмерона имеющий синий цвет кожи.

* Смурфы, смурфики – существа, придуманные и нарисованные бельгийским художником Пьером Кюллифором. Имеют синий цвет кожи. Их рост примерно 20 – 30 см (в три яблока ростом).

* Посттравматическое стрессовое расстройство, “афганский синдром”, “вьетнамский синдром и т. п. – тяжёлое психическое состояние, которое возникает в результате единичной или повторяющихся психотравмирующих ситуаций, как, например, участие в военных действиях.

7. Хлебушек для любимой

– Все, езжай дед, – сказали ему. – Раньше надо было привозить. Что ж доктор ваш проспал?

– Так нет доктора, – уныло промолвил Евдоким, – фельшерка одна, да и та… – он махнул рукой.

И вот теперь нужно везти Марусю обратно. Оно-то и ничего бы – три часа всего «Мухой», а вот дальше – пешком… Ему-то – тьфу! Привычный. А Маруся? «Мухой» прозвали поезд состоявший из паровоза и трёх старых облупившихся вагончиков, бегавший между несколькими не так далеко отстоявшими друг от друга остановками и узловой станцией.

Повезло. Петька домчал на мотоцикле. Петьке море по колено – малец еще. А их порастрясло, особенно Марусю в коляске. После возвращения из больницы, она пару раз только и вышла в сад. Посидела на разукрашенной Евдокимом скамеечке, поглядела на пышные георгины, которые сама еще высаживала весной, и всё. А еще через неделю слегла окончательно и стала отказываться от еды.