Анатолий Бимаев - Восемь-восемь

– Спасибо, – прохрипела женщина, выскочив из машины.

До чего же эпично она бежала. В одной руке два огромных пакета, во второй – сумка. И все это лихорадочно билось о ноги, норовя свалить ее на тротуар. Вот бы мне хоть раз в жизни захотелось так куда-нибудь попасть.

Я зажег свет в салоне. На переднем пассажирском сидение лежала тысячная купюра. Ни одной складки словно появилась тут по волшебству. Такую не грех положить под стекло, на долгую память.

– Сит даун плиз, леди.

– Спасибо, вы так любезны, мой герцог, – сказала жена.

– Ну что вы, мадам, это лишь малая толика того, что я действительно хотел бы сделать для вас.

Мы стояли возле машины и несли эту чушь. Я держал дверь а-ля столичный франт образца одна тысяча восемьсот двадцать первого года, пока жена устраивалась на переднем сиденье. Живот у нее был размером с баскетбольный мяч. Словно его надували шесть месяцев и скоро должны были забросить в кольцо. С таким обременением даже обычные вещи, как, например, посадка в машину делались трудновыполнимыми миссиями, по которым прямо сейчас снимай голливудские блокбастеры с Брюсом Уиллисом и Джоном Траволтой в главных ролях.

– Подарите мне тогда бриллиантовое ожерелье.

– Бриллиант – это камень. А их носили неандертальцы во времена динозавров. Закажите лучше себе украшение из зубов льва, чтобы совсем походить на пещерного человека.

– Фу-у. Я думала, вы настоящий герцог.

– Я и есть герцог, мадам. С прогрессивными взглядами.

– Вы просто нищий, вот кто.

– Увы, мадам. Но именно нищета и ниспосылает нам мудрость.

Несусветная глупость, конечно. Но мы так придуривались. Брачные игры, и все в этом духе. Жена у меня юморная. Причем ей было не обязательно что-нибудь говорить, чтобы я вдруг расхохотался, как умалишенный. Умилительная. Пожалуй, лучше про нее и не скажешь. Этакий маленький лесной зверек с гладкой шерсткой и большими глазами-прожекторами, которыми она светила во тьме. Ничего не поделаешь, жизнь в лесу сложная штука и ночью нужно видеть, как днем. Эволюция в чистом виде.

Стоило просто приметить, до чего потешно у нее округлялись глаза, когда она удивлялась или была чем-то захвачена и двадцатиминутный приступ хохота вам обеспечен. За это я прозвал ее Лупоглазом. Каждый месяц я давал жене в среднем по одному прозвищу. Со временем многие из них выходили из обихода, другие привязывались надолго. Никаких зайчиков, кисок, собачек и прочей вызывающей аллергию живности. До такой посредственности я никогда не позволил бы себе опуститься. Киска! Какая вульгарность… Сколько кисок обитает на улицах Абакана не сосчитаешь. Это как если бы женщины всего мира ходили в одинаковых платьях. Из-за этого можно и устроить скандал. За киску неделя без секса, за зайца – развод. Ну, а за крокодила и вовсе смертная казнь, без права помилования.

В общем, мы с женой сели в машину. В свой выходной я решил свозить ее в кинотеатр. Я сразу почувствовал что-то неладное, когда опустился на кресло. Из-под правого колеса послышался враждебный металлический хруст. А когда, прогрев двигатель, я тронулся с места, этот хруст стал повторяться при каждом повороте руля. Все внутри меня обмерло. Сломался не автомобиль, а я сам и, Бог его знает, насколько серьезно.

– Милый, что это за звуки? – спросила жена.

– Не знаю! – произнес мрачно я.

С герцогом было покончено. И судя по всему, навсегда. За один краткий миг я миновал декабристов, Октябрьскую революцию, нашествие немцев и кукурузу Хрущева.

– Будто вот-вот отлетит колесо.

– Не думаю, что это действительно может случиться.

– И тем не менее по звуку очень на это похоже.

День был безвозвратно испорчен. Фильм я смотрел с каменным выражением лица, не следя за сюжетом. А после сеанса отвез жену к дому и покатил в мастерскую.

– Капец правой шаровой, – произнес мастер.

– Много с ремонтом возни?

– Да нет, минут двадцать, не больше, – произнес беззаботно мужчина, вылезая из ямы, на которую я, как на операционный стол, загнал свой «Жигули». Для него это было плевое дело. Он был привыкшим, ясное дело. Как хирург, каждый день отрезающий людям кучу конечностей. – Сходи в магазин за запчастью. А я пока сниму неисправную.

– Хорошо, – сказал я.

Вечно я говорил «хорошо», когда хорошего ничего не было.

– Вот бабы дуры.

– С подружкой, что ли, поссорился? – спросил я пассажира.

– Причем тут подружка? Я вообще говорю. Видел бы ты сколько к нам приходит баб за обналичкой маткапитала? Каждый день по двадцать – тридцать мамаш. Знаешь же фирму «Женское счастье»?

– Не знаю. Но продолжай.

– Да оно и не важно. Главное, что обналичивается лишь часть суммы. Но это никого не останавливает. Бабам позарез нужны бабки. И куда они их, по-твоему, тратят? Все до последней копейки спускают на водку. Еще мамашами называются, курицы. Что за больное поколение, а?

При этих словах он достал телефон и принялся фотографировать все, что попадалось ему на глаза. Мой бардачок с иконками православных святых, гипермаркет, который мы проезжали, припаркованные у тротуара машины. Когда же его фантазия иссякла он принялся крутить телефон в руках, как игрушку. Казалось, он просто не может сидеть спокойно на месте.

– Сони Эриксон. Старенький, но камера охрененная. Шесть мегапикселей. Есть стабилизатор, вспышка и все дела. Фотает лучше профессионального оборудования. Вот, зацени.

Телефон был безбожно затертым, словно по десять раз на дню кочевал из кармана джинсовых брюк в ломбард и обратно. На крохотном экране фотографии выглядели, как иконки на рабочем столе Windows XP. Но мой пассажир с невозмутимым видом листал их одну за другой. Вот кто-то жарил шашлык на берегу озера, потом возник некто в кепке с золотыми зубами и, наконец, моему вниманию предстал групповой снимок – ребята в спортивной одежде обнимали друг друга на фоне железнодорожного вокзала.

– Чисто из-за камеры его и держу. Иначе бы давно поменял. Постоянно по работе гоняют, сними то, сними это. Сегодня отправили заснять дом. Клиенты отдают его нам в залог.

– Вам в «Женское счастье»? – спросил я.

– А чему ты удивляешься? Нужно же как-то крутиться.

Вскоре мы были на адресе. Дом оказался старым, покосившимся зданием с облупившейся краской. Завалившийся на бок забор, подпирало несколько прогнивших брусков. Дунь в его сторону и вся постройка завалится к чертовой матери. Но пассажир, выбравшись из автомобиля, принялся деловито фотографировать ветхую собственность, то приближаясь к дому, то отходя от него на почтительное расстояние для лучшего ракурса. Сделав несколько снимков, он уверенно залез рукой в разбитую форточку. По всей видимости, с той стороны, на подоконнике что-то лежало. Спрятав находку в карман, клиент скорым шагом направился в мою сторону.