Дмитрий Красавин - Королевский сад

Пес, гигантским перелетел через меня, пронесся мимо Королевы с ее напуганной собачонкой и резко затормозил возле деревянного забора, защищавшего сад со стороны улицы.

На заборе сидел большой рыжий кот, лениво посматривающий одним глазом на истошно лаявшего пса. Он был в полной безопасности. Девушке с собачкой тоже ничего не угрожало.

Все стало до безобразия обыденным и простым. Волосы у моей героини были крашеные, желтый плащ как-то неестественно ярок. И вообще, ей было еще очень далеко до Королевы осеннего сада, иначе бы ее грязно-серая собачонка не лаяла на меня так визгливо, а она сама не смеялась бы так громко в эту грустную осеннюю пору.

– Бабушка, а почему ты все время улыбаешься?

– А ты почему?

– Потому что я маленькая.

– А я, потому что старенькая – научилась под старость жить так, как душа просит.

– А как она просит?

– Так, чтобы ей радостно было. Ну а коль душе радостно, как тут не улыбаться?

– Бабушка, а где она у тебя?

– Кто?

– Душа.

– А кто ж ее знает?

Маленькая Элизе закусила губку, опустила голову и, тяжко вздохнув, молвила:

– И я не знаю. Как же тогда душа разговаривает, если ее нигде не видно?

– Так и разговаривает. Коль задумаю, скажу или сделаю что непотребное, она печалится, а ее печаль на сердце мне ложится, а угожу ей – радуется…

– Тогда и ты улыбаешься?!

– Ну вот, сама за меня сказала.

– Я тоже печалюсь, когда мамы долго нет. Это плохо?

– Чего ж тут плохого? Попечалиться немного полезно – радость потом ярче светится. Ну а коль сильно печаль одолевать будет, найди того, кому еще печальней и порадуй его чем-нибудь.

– Как же радовать, когда самой плакать хочется?

– А ты попробуй соберись с силами. Порадуешь – и в тебе радости прибавится. Радость – это такая штука, что чем больше человек ею делится, тем больше у него остается.

– Как так?

– Не знаю.

– Ты у меня добренькая, бабушка. И я тоже буду добренькой, чтобы душа радовалась, и все вокруг улыбались.

– Мама, что такое Родина?

– А ты, сынок, закрой на минуту глаза, потрогай это слово язычком и подумай сам.

Ванюша послушно сомкнул ресницы и зашептал:

– Родина, родился, рождение…

Через несколько секунд, широко открыв глаза, радостно закричал:

– Родина – это мама!

– Какой ты быстрый, – засмеялась мать. – Подумай немного еще.

– И папа! И тетя Клава, и бабушка с дедушкой. Все наши родственники!

– Не торопись. Закрой снова глаза, послушай это слово в тишине и вспомни все-все, что тебе близко и дорого.

– Родина, родная речь, родные просторы… – зашептал сын.

На некоторое время в комнате установилась тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра за окном и отдаленными голосами игравших во дворе детей.

Наконец Ванюша снова открыл глаза и удивленно произнес:

– Родина – это вся Земля со всеми людьми, с нашей кошкой и муравьями в лесу, с пескарями в Пирита и китами в океане.

– Правильно, – похвалила сына мать. – Земля наш большой дом, наша большая Родина.

– А Линда Карловна сегодня в садике говорила, что наша Родина Эстония.

– Это тоже правильно. На Земле много стран, как красок на полотне. Потускнеет одна краска, и полотно станет менее ярким. Беречь родной язык, защищать родную страну – очень-очень важно для всех нас, но еще важнее глядеть на мир открытыми глазами, помнить, что нет чужих стран и чужих языков, чужой культуры, чужой боли, чужой радости – мы все дети Земли, мы все земляне.

– И эстонцы, и русские?

– И эстонцы, и русские.

Первоклассник Андрюша:

– Бабушка, а почему люди воюют друг с другом?

– А почему ты утром с Иришкой воевал?

– Она первая меня стукнула.

– За что?

– Я у нее помаду с блестками из косметички взял, чтобы цветы для мамы нарисовать.

– У тебя же полным-полно и красок, и карандашей. Чего тебе вдруг помадой рисовать вздумалось?

– Ой, бабушка, ты ничего не понимаешь – помадой красивее, она с блестками!

– Ну и как, нарисовал?

– Ага. Как живые получились!

– А почему ты без спросу к ней в косметичку лазил?

– Она бы так мне не дала помаду.

– А если бы она, к примеру, у тебя взяла без спроса мобильник и удалила из него какую-нибудь из игр?

– Зачем?

– Ну, например, чтобы загрузить туда свои видеоклипы.

– Я бы тогда ее мобильник молотком разбил!

– Ну вот, а теперь сам подумай, из-за чего люди воюют.

Андрюша задумался, отпустил голову и через минуту, радостно выпалил:

– Из-за помады!

Трехлетняя девочка, увлекаемая за руку отцом, кричит на выходе из городского парка:

– Папа, я в туалет хочу!

Мужчина, не оборачиваясь:

– Только что спрашивал – не хотела, а сейчас хочешь? Терпи теперь до дома.

Заметно прихрамывая на одну ногу, он прибавляет шаг.

Дочка семенит сзади.

– Я сильно хочу.

Отец увеличивает скорость.

Девочка вырывает свою руку и останавливается.

Мужчина поворачивается к дочери:

– Ну что еще?

– Ничего. Мама наказывала, чтобы я тебе не позволяла с больной ножкой бегать, а ты бежишь.

– Так ты же в туалет хочешь!

– Не буду хотеть. Подожди… Вот сейчас.

Под сандалиями девочки появляется маленькая лужица. Она вздыхает и, поднимая глаза к отцу, говорит:

– Теперь не надо спешить, пойдем тихо, как мама наказывала.

Соседка угостила пятилетнего малыша пончиками и, наблюдая, как тот с аппетитом глотает третий пончик подряд, поинтересовалась:

– Любишь пончики?

– Очень!

Игриво:

– А меня?

– И вас.

Минуту спустя, уже серьезно и задумчиво:

– А за что ты меня любишь?

– За пончики!

Миша, шести лет, хвастается перед младшим братиком:

– Я арифметику знаю, а ты нет!

– И я знаю! – обиженно возражает тот.

– Тогда скажи, сколько будет – к трем прибавить два?

– Не скажу!

– Значит, не знаешь! Не знаешь, не знаешь… Ха-ха-ха!!!

– Знаю, но тебе не скажу!

– Почему? Ну почему?

– Потому что ты никогда ничему не веришь.

– Дашенька, да ты никак в Саньку влюбилась?

– Ой! А что, заметно?

– Так битый час возле его окон крутишься, как не заметить. И чем только этот шалопай тебя привлек?

– Он такой чуткий, не то что другие!

– Это Санька-то?

– Я себе косичку сделала как у Дженнифер Моррисон – никто не заметил, а он два раза подбегал и дергал за нее.

– Так больно ж?

– До слез. Я даже стукнула его кулаком… Но приятно.

– У вас «Война и мир» в сокращении есть?

– ???

– Ну так, чтобы страничек на десять – и все ясно.