Волкова Евгения - Враг с привилегиями

– Открой наручники, – процедила я сквозь зубы.

– Потом.

Я зарычала, а Миха уже склонился и прижался губами к моей шее.

– «Он играл с ней мягко, но настойчиво…", – пробормотал он, чуть прикусывая кожу зубами. – Помнишь, драгоценная моя?

– Вали нахер.

Михей рассмеялся, опустившись ниже. Добравшись до груди, он сразу же начал уделять внимание соскам, пока я недоумевала от того, что ему так легко удалось добиться такой реакции.

Какого?!

И я начала ненавидеть своё тело. Казалось бы – год в руках у того, кто наказывал не «за что-то», а просто так, год купания в «любви» психопата-извращенца. Да, у меня могло появиться возбуждение от действий, эмоций, или того, что я видела, но ни разу я не захотела мужика. Болела за своё тело, на котором и так много всякого дерьма осталось, и не хотела, чтобы хоть одна тварь его касалась. Исключением стала Башира, проводившая процедуры лазерной коррекции. И даже это, её лёгкие прикосновение к щеке, даже они казались мне отвратительными.

Но сейчас, чувствуя губы и язык, уверенно играющие с соком, я возненавидела своё тело за то, что оно вспыхнуло. За то, что внизу живота появилось знакомое, но такое забытое, тепло. За то, что оно, это чёртово тело, отреагировало так именно на этого мужика!

Вдруг где-то в глубине квартиры раздалась трель, и тут же разлетелась по каждому квадратному метру Михеевского жилища.

Я вздрогнула, а Миха вздохнул, поднимая голову.

– Жратву привезли, – сказал он, соскочив с меня на пол. – Поднимайся.

И попёрся к выходу.

Удивлённо поморгав, я запрокинула голову, посмотрела на наручники, после чего вернула взгляд на спину парня и рявкнула:

– Эй!

Тот обернулся и «вспомнил»:

– А, да.

И я промолчала.

Да, хотелось столько всего сказать, но я молчала, опасаясь, что этот придурок решит оставить меня здесь ещё на какое-то время.

– Но если подумать… – Миха надул губы и критически меня оглядел.

– Не смей… – угрожающе прошипела я, взглядом обещая ему самые страшные муки, если он только подумает не снимать наручники.

Трель повторилась, а парень потянулся к моей левой руке.

– Прежде, чем я освобожу и другую руку, – заговорил он, повернув ключ в замке. Справившись с этим, Миха обошёл кровать и остановился с другой стороны. – Разведи колени.

– Чего?! – возмутилась я.

– Ладно, – пожал плечами он и, развернувшись, пошёл прочь.

Зарычав и с силой сжав кулаки, я всё же заставила себя раскрыть рот.

– Вернись!

Михей, остановившись, медленно развернулся ко мне и вернулся к кровати. И всё так медленно, словно обожравшийся удав! Стиснув зубы и наполнив лёгкие воздухом, я развела колени.

– Ещё, ещё, не стесняйся, – приободрил меня парень.

Я расставила ноги ещё немного, получила мягкий шлепок по коленке, и развела их ещё.

– Молодец, – прокомментировал Миха, тут же открыв и вторую пару наручников.

– Молодцы, сосут концы, – грубо ответила я.

– Это просьба?

Я вскочила с кровати.

– Ванная там, – вдруг сказал Миха, указав на дверь между шкафом и комодом. – И можешь не торопиться.

«Не торопиться», мать твою! Не… Хм…

– Отлично! – воскликнула я, и развернулась в нужном направлении.

В след мне раздался тоскливый вздох.

М. Сейчас.

Она всё так же падка на эмоции. Может даже сама не понимает, как её цепляют игры, а может понимает и пользуется этим. По идее-то, каждому требуется хоть что-то, что будет цеплять и вести дальше. А таким как она – и подавно. В любом случае, я совсем не против поиграть, особенно после того, как отметил реакцию её тела.

Благодаря чей-то «работе» у неё между ног, я без труда увидел, что девчонка потекла. Это… мило, да.

Пятнадцать минут, в течение которых я наблюдал за тем, как официанты из ближайшего ресторанчика, заносят и расставляют блюда по всей кухне, представлял то, что будет происходить, когда я заставлю Киру съесть всё это. Напихать в неё жратвы столько, чтобы из ушей полезло, потом притащить в ванную, и заставить выблевать всё. И по новой.

А когда с доставкой и оплатой было покончено (я из неё всю дурь вышибу), я решил проверить – не утопилась ли моя гостья в ванной. Или, что более вероятно, не соорудила ли для меня какой-нибудь «несчастный случай».

– Ты там жива? – поинтересовался я, толкнув дверь в ванную.

И с удивлением обнаружил, что Кира, закрыв глаза и напялив на голову наушники, в которых я предпочитаю слушать музыку лёжа в ванне, делает именно это – лежит в ванне. И, что ещё более любопытно, слушала она именно то, что слушаю я – минусовки моих любимых арабских композиций. Ну а с учётом того, что я слышал музыку, играющую в «ушах», моя гостья не могла услышать меня.

Отмахнувшись от мыльных пузырей, летающих по всей ванной комнате, я шагнул внутрь и прикрыл дверь. Благодаря своему маленькому росту, Кира полностью помещалась в ванне, и над водой не было голых и влажных частей тела, чтобы почувствовать колебания воздуха. Поэтому я так и остался стоять у двери, никем не замеченный. Зато смог понаблюдать за тем, как моя гостья проводит свой досуг.

Это (вероятно) походило на то, как принимают ванну ничем не терзаемые девочки. Она качала головой из стороны в сторону, следуя ритму музыки, плавно водила плечами. Пальцы одной руки отбивали ритм по коленке, разгоняя пену. На ладонь другой была натянута перчатка-мочалка, и эта рука скользила по телу, периодически теряясь под плотным слоем пены. И мне показалось, что Кира уже не здесь. Это походило транс, как тот, в который она впадала после команды на арабском. И хотя сейчас она, вроде как, наслаждается происходящим, мне не очень-то верилось, что, у такой как она, может возникать состояние подобное этому.

Что ж, это легко проверить…

Шагнув к ванне, я присел на корточки, попутно с этим взяв с полки ещё одну перчатку-мочалку. Натянув её на кисть, я медленно сунул руку в воду, и только после этого коснулся плеча девчонки. И… да, никакой реакции. У неё даже веки не дрогнули, а движения головы и плеч продолжали оставаться синхронными. Я вздохнул, но руку не убрал.

Любопытно, это какой-то гипноз? Если так, то, вынужден признать, – это шикарно.

Проведя ладонью по плечу и предплечью, я переместился так, чтобы дотянуться до ноги. И когда мочалка достигла тех пальцев девушки, которые отбивали ритм по колену, они дрогнули. Очень медленно, словно опасаясь сделать лишнее движение, она опустила руку на дно ванны. И пропало всё – движения головой, плечами, и ладонь с мочалкой осталась на животе. Но когда я посмотрел на лицо своей гостьи, то не увидел на нём никаких эмоций.

Стянув с руки перчатку, я вновь переместился к изголовью ванны. Кинув мочалку на полку, я положил ладонь на горло девчонке и чуть сжал пальцы, вместе с этим приблизив своё лицо к её голове.