Волкова Евгения - Враг с привилегиями

– Я пытаюсь быть дружелюбным, Кира, – начал я, жестом приказав собаке сесть. – Но если ты не хочешь, то я могу продолжать знакомить тебя со своими интересами. Например – созерцание того, как кобель сношает суку, в роли которой можешь выступить только ты.

Одним движением девчонка развернула к себе книгу, покосилась на Хама, а увидев, что у того к ней нет никакого интереса, потянулась за телефоном.

– Вот и хорошо, – подвёл я итог, но пса решил держать у себя под боком.

К. Сейчас.

Только чтобы насолить Михею, я заказала всё, что было в меню. Понимаю ведь, что поплачусь за это, но… Может удастся прибить его пса?

Я покосилась на животину – пёс вытянулся на боку и не подавал признаков жизни.

Нет, он какой-то совсем не маленький. Килограмм девяносто мускулов. Проще завалить его хозяина.

Я перевела взгляд на Михея – этот достал бутылку водки и пару рюмок из морозилки, и теперь всё это покрывалось инеем стоя перед ним на столе.

Ну… Тут тоже не меньше девяноста. Больше девяноста. Вот бы вспомнить – сколько нужно подсыпать феназепама, чтобы этот кретин вырубился, но не сдох. Пять таблеток? Семь?

– А сколько ты весишь? – спросила я, усевшись на высокий табурет.

– А что, количество отравы пытаешься рассчитать? – тут же отреагировал Миха, разлив водку по рюмкам. – Сыпь сразу много, не парься.

Я взглянула на рюмку, пытаясь припомнить – сколько мне не нужно пить, чтобы не сорвало башню. Или наоборот?

– А кто сказал, что я хочу тебя убить? – удивилась я, взяв одну рюмку и влив её содержимое себе в рот. – А ты?

Мало.

– Что я? – удивился он и, последовав моему примеру, впил водку. – Хочу ли я тебя убить?

Я кивнула и подняла ледяную бутылку со стола.

– Хотел бы – сделал.

Нет, всё же – наоборот.

– Логично, – согласилась я, разлив водку по рюмкам, но, проигнорировав одну из них, присосалась к горлышку бутылки.

– Что нам делить, Кира, – вдруг заговорил Миха, не обращая внимания на то, что я занята важным делом. – Давай попробуем поговорить, помириться.

Я поперхнулась алкоголем и закашлялась. Хрипя, я отодвинулась от края стола, ведь псина подняла огромную голову и поглядела на меня.

– Не ссы, – хозяин животного кинул в меня полотенцем. – Пока я не прикажу, он тебя не тронет. Даже если ты раком встанешь.

Переведя дыхание и вытерев лицо, грудь, живот и руки, я кинула полотенце обратно.

– А ты только об этом и думаешь, – съязвила я, но потом меня пришибло, и я начала орать: – Что, думаешь – раз я баба то обязательно боюсь, как бы меня твой пёсик не трахнул? Он НЕ лошадь, тупой ты извращенец! Его член не бревно! Даже если ты сотню таких тварей сюда притащишь, мне срать!

Алкоголь мне давать нельзя, однозначно. Ну, я-то это знаю, поэтому не позволяю себе пить его. Но раз уж тут пошла такая пьянка…

М. Сейчас.

Очередной срыв башни, не иначе.

В пол уха слушая вопли Киры, я поглядел в окно – солнце садилось, а значит скоро приедет Чиро с отчётом. А зная его, я могу с уверенностью сказать, что парень выведает всё, что только можно о владельце байка. Это мне пригодится хотя бы для того, чтобы понять – эта психопатка живёт здесь, или проездом.

Удивившись затишью, я отвернулся от окна, и едва успел увернуться, когда в меня полетела тара из-под водки. Бутылка влетела в окно, но ударопрочное стекло выдержало, хотя и задрожало.

– Кира, – позвал я.

В меня полетела рюмка.

– Кира! – теперь я повысил голос.

Ещё одна рюмка, и на этот раз она угодила мне в грудь – ровно по центру. Прямо туда, где находился след от ножа. Попадание в больную точку вызвало прилив жуткого раздражения, а Хам, очень хорошо меня чувствующий, тут же вскочил на лапы и пригнул голову, принимая боевую стойку.

– Кира, блядь! – рявкнул я, а когда в меня полетела чашка, из которой я люблю пить кофе, и вовсе взорвался: – Стоять!

Само собой получилось, что я перешёл на арабский, а это, как и в первый раз, произвело неизгладимое впечатление на мою обдолбанную гостью. Впервые я увидел, как быстро смываются все эмоции с лица человека. Точнее – я видел такое… у нариков после дозы. Словно сдёрнули полотно, за которым оказалась пустая маска. Глаза устремились в никуда, плечи поникли, спина сгорбилась. А потом девчонка опустилась на пол и завалилась на бок, приняв позу эмбриона.

– Место, – бросил я псу, подходя к Кире.

Хам покинул кухню, а я присел на корточки перед девчонкой и откинул с лица чёрные пряди. Она никак не отреагировала на моё прикосновение, поэтому я пошёл дальше и погладил шею. Ноль реакции. Потом сжал пальцы. Ничего. Отпустил шею и провёл ладонью по плечу, перевернув девчонку на спину. Тишина. Она не спит, не в отключке, но глаза смотрят в одну точку, а дыхание лёгкое и поверхностное, от чего грудь вздымается и опускается резкими толчками.

Вздохнув, я поднял Киру на руки и утащил в спальню, где и кинул на кровать. Подумав, я достал наручники, и прицепил её правую руку к спинке. Подумав ещё, я повторил процедуру с ещё одной парой наручников и левой рукой девчонки.

Так будет надёжнее.

К. Тогда.

– Ну что, ломает, девочка? – он заглянул мне в глаза, помахивая перед носом пакетиком с такими же таблетками, которые давал мне Михей.

Вчера? Или позавчера? А может неделю назад?

Я совсем не знаю, сколько прошло времени. Для меня всё время застыло в одной единственной комнате, в комнате с красным глазком видеокамеры и множеством незнакомых мужчин. Но я даже не помню – как именно здесь оказалась. Только отрывки какие-то. Кто-то с синими глазами и искажённым от злости лицом, он вроде бы бил меня по лицу, но не сильно. Потом его лицо менялось. Я видела его тело. Много тел. И постоянный вопрос… какой-то вопрос…

– Тук-тук, – палец ткнулся мне в лоб, от чего я заморгала и увидела пред собой синие глаза. – Дома?

Он говорит по-русски. Очень хорошо, без намёка на акцент, но волосы и борода столь черны, что не могут принадлежать славянину.

И снова перед носом пакетик с таблетками, но я не хочу их больше пить. Мне и так плохо – тошнота, сильная жажда, и мерзкий привкус во рту.

– Не хочу, – я попыталась оттолкнуть руку с наркотиками, но промазала и едва не упала вперёд.

– Правильно, – похвалил меня обладатель синих глаз и больно ухватил за волосы. – Давай же, скажи – он сам это сделал?

Я вспомнила араба с длинными ресницами и всхлипнула.

Как же так? Как же всё получилось таким образом? Мы ведь любим друг друга. Мы были вместе… Мы… Через запутанные мысли, через плотный кокон чего-то страшного, в памяти всплыл тот момент, когда я просила Михея стать моим мужчиной. И он… Он стал им?

– Сам… – прошептала я и всхлипнула. – Сделал мне больно…