Светлана Викарий - Возвращение черной луны. Книга 2. Горькая линия

– Отсутствием аппетита не страдает наша леворучка. – Сказала нянечка, молоденькая девушка в затейливом фартучке.

– Я скоро приду к тебе.– Пообещала Лора Соне и отправилась в кабинет медсестры.

Забелина открыла Сонину карточку.

– Вот читайте. Все у нее нормально.

Лоре трудно было ориентироваться в медицинской карте на русском языке да еще написанной почерком медика, и она попросила прочесть ей необходимую информацию.

– Ребенок родился с нормальным весом 3 кг 800 гр, 54 см. Роды прошли нормально в больничных условиях родильного дома. Матери девятнадцать лет, практически здорова. Отец неизвестен. Но врачам говорила, что отцом является гражданин Турции, который совсем не обещал на ней жениться. А вот копия отказной приложена.

– И все же, почему она отказалась? – не могла не спросить Лора.

И вдруг, словно кто-то облил ее холодной водой. Ведь она сама едва не стала отказным ребенком, если б ее слабая мать Полина подчинилась отцу, его строптивому характеру. Если б ее бабка Галина Долина не искала выхода… Если б не жила на белом свете светлая старуха Паруша. Если б не рыдала каждый день Катя, уговаривая деда вернуть Полину и Лору в семью. Что было бы с ней? Через какие испытания прошла бы она? Где бы сейчас была? Какой бы стала?

Она отвернулась, выдохнула горечь прошлого и постаралась вернуть своему лицу заинтересованное выражение.

– Они все теперь пишут, что отказываются от детей по материальным соображениям! – отвечала на вопрос, который задавали практически все усыновители и опекуны, Людмила. – Мода такая пошла! Как будто ребенок разорит их донельзя. У меня вон своих трое, всех вырастила, от голода не умерли! Хотя сами знаете, какие у нас зарплаты. Дуры, что я могу сказать. Вот и эта. Ей учиться, вроде, надо, и обида на этого турка задушила. Я не знаю, как к этому относиться. Я понимаю только, что все должно иметь место в жизни. Если бы эта глупая молодая девчонка не отказалась от Соньки, у вас не было бы шанса обзавестись ребенком.

Лора кивнула. Забелина говорила резонно.

Впервые, здесь, в этом детском приюте, ей пришло в голову, что жизнью своей она обязана своим, родным, дорогим… Чувство вины впервые захлестнуло ее, здесь в этом красивом доме, наполненном голосами детей, судьбы которых зависели теперь от тех, кто возьмет однажды за них ответственность. Бог привел ее на этот порог, поняла она, потому что сама она едва ли не стала такой же жертвой неразделенной любви, обиды, жертвой мести, необузданной гордыни деда… Лоре было маетно от вопросов, на которых у нее не было ответов.

– Сонькой она ее назвала? Родная мать? – спросила Лора.

– Да нет же! Она и видеть ребенка не захотела. В честь акушерки называют. Традиция такая. А если мальчик, сама акушерка имя дает. Сына своего или мужа. А вы что, хотели бы имя поменять? – спросила она обеспокоенно. – Я бы не советовала. Девочка осознает свое имя.

– Да, да… Имя хорошее и традиция правильная. Будет, кого вспоминать добрым словом. – Растрогавшись до слез, сказала Лора.

– Вот, вот и я об этом. Будете мысленно тетю Соню из Булаева благодарить. Это ведь замечательно! Тетя Соня Малякина работает в родильном доме. Сколько она таких детей приняла! Вы даже можете с ней встретиться. Она вам расскажет о матери. Такие случаи акушерки помнят всю жизнь. Расскажет она вам, как выглядела эта мамка, чтобы вы представление составили о том, как может девочка выглядеть в будущем. Хотя и это чепуха! Уже давно известно, что дети становятся похожи на своих приемных родителей. Любовь, наверное, сильнее генетики.

– Это вы хорошо сказали, Людмила. – Вытирая глаза от слез, беспрерывно льющихся из ее глаз, проговорила Лора. – И дальше, что я должна сделать дальше?

– А дальше готовьте документы, собирайте справки. Справок огромное количество. Но сейчас все равно упрощенный подход, не так как раньше. Раньше нужно было, чтобы оба родителя имелись. А сейчас не обязательно. Даже инвалидам отдают детей. Не всем, конечно. Но лучше иметь родителем инвалида, чем остаться в Детском Доме. Иностранцы забирают очень активно. Но иностранцам мы все-таки стараемся слабеньких подсунуть.

– Почему? – обеспокоено поторопилась спросить Лора.

– Все-таки у них возможность полечить ребенка есть, а у нас никакой. Вот Димочку, почему не берут до сих пор? А мальчик – картинка. У него дефект сердца. Дополнительная хорда. Боятся. Ему в будущем потребует ся операция, а сможет ли новый родитель дать ему это? Вот и молимся мы. Все мы молимся. Американцам труднее.… Тут у нас малыш, Русланчик есть. Ему уже пять лет. И мы его всеми правдами и неправдами у себя задерживаем. Потому что отдай в Детский Дом в Полудино – угробят ребенка. А за него американские родители борются уже два года. Из штата Оклахома. У них сынок погиб. А Русланчик оказался точной его копией. Мамаша просто в обморок упала, когда увидела его на фотографии – сына, можно сказать, родного увидела. А Русланчик, здоров, как бычок. То ли на его счастье, то ли на беду. Вот и загвоздка вышла.

– В чем загвоздка? – задала вопрос Лора, ее насторожил Людмилин монолог.

– Да я же говорю, что в Америку мы должны, так сказать, больных детей столкнуть. А нашим российским оставить здоровеньких. Такая установка. Негласная. Ну, откуда у наших деньги на лечение? Понимаете? А проблемы могут возникнуть.

– Да.– Оставалось согласиться Лоре.

– Понятно, идиотизм. Вот теперь идет борьба за Русланчика. Его будущие родителю сказали – костьми падем, но добьемся именно этого ребенка. Пишут ходатайства в разные Международные организации, звонят каждый день Русланчику. А мы его усиленно обучаем английскому языку. Успехи делает пацан, ну просто умница.. Да вы еще увидите его здесь. Он здесь, как староста. Да и самый большенький. Детей опекает, все про всех знает.

Вот это и произошло. То, зачем она вернулась сюда. Лора чувствовала себя обмягшей, как растаявшее мороженое. Напряжение ушло, и мышцы расслабились, мозги, впрочем, тоже. Хотелось плакать и плакать. Она нашла девочку, о которой мечтала последние годы. У нее будет дочь. И эта девочка станет называть ее «мамой». Жизнь ее, наконец, обретет смысл.

– Вы сейчас в группу не заходите, а то Сонечка разволнуется.– Сказала Людмила.– Лучше завтра. Приходите теперь хоть каждый день, пока готовятся документы, чтобы она привыкла к вам. Потом гулять с ней будете, наша главная – разрешает. Она добрая. Потом на выходные возьмете. К тому времени документы подоспеют…

– Сколько на это понадобится времени?

– Пара месяцев, думаю, хватит.

Выйдя из заведения, где она провела полтора часа, Лора направилась к зеленеющему вдали лесу. Называли этот лес Мещанским. Возвращаться в город не хотелось. Хотелось остаться одной и долго бродить среди деревьев, заново переживая, словно впервые изведанные ощущения, – это было и счастье, и печаль, и очарование. Она вдыхала свежий запах березовых листочков, вспоминала Соню, слегка раскосые смело смотрящие глазки и нежные детские ручки, вцепившиеся в шею.