Татевик Гамбарян - Мне бы в небо. Часть 3. Там, где нас не догонит ветер

Слова Франца задели меня, как когда-то «Титаник» задел айсберг: бесповоротно и катастрофически. Они громко звенели в моей голове всю обратную дорогу до дома (мне не хотелось ехать к Луису, поэтому я попросила Франца отвезти меня домой). Я не попрощалась с ним, выбежала из машины, наивно веря, что это была наша последняя встреча. Мне хотелось скрыться от него навсегда.

Из своей комнаты вышла мама. Она вопросительно взглянула на меня, но я только лишь улыбнулась ей какой-то потерянной улыбкой и, ничего не сказав, прошла в другую комнату, уже успевшую стать моей. Я сняла с себя колючий свитер и упала на кровать, застеленную свежевыстиранным постельным бельем.

Этой ночью я успокаивала себя тем, что поставила окончательную, жирную точку в наших отношениях с Францем. У них нет ни будущего, ни настоящего. Я испытывала облегчение, мне в какой-то степени удалось оправдать себя и искупить свою вину перед Гаем. О чувствах Франца я не думала этой ночью, я запрещала себе это делать. Только спустя время я поняла, какую ошибку совершала снова и снова, беспокоясь о себе и Гае, совершенно забыв о переживаниях Франца…. Будто он был чужим в этом любовном треугольнике с опасно острыми углами.

И только мое сердце бесконечно ныло от тоски и боли.

Я долго ворочалась в постели и заснула под утро. Но через час или два меня разбудила песня, играющая на звонке мобильного. Я, находясь еще в полусонном состоянии, потянулась к телефону, и еле слышно проговорила «алло».

– Аврора, я тебя разбудила? – Это был голос Валери. Он мне показался очень обеспокоенным.

– Да, но ничего. Сколько время?

– Восемь. Я опаздываю на учебу.

– Почему?

– Потому что звоню тебе…

– Зачем? – Я находилась в полном недоумении.

– Кое-что сказать…

– Валери, не томи, пожалуйста. Я уже проснулась, говори.

– Аврора… мне кажется, это очень серьезно. И я боюсь, что ты станешь волноваться. Там рядом нет воды, случайно?

– Ты издеваешься? – Я даже приподнялась с постели. – Валери, говори!

– Ладно, как хочешь. Вчера заходил Гай. Мы с ним пили чай в гостиной, он меня расспрашивал о моей жизни в деревне. Я рассказывала ему про детство, про родителей, Луиса…

– Он спрашивал про Франца? – Я нетерпеливо перебила ее.

– Нет. Лучше бы это…

– Боже, ты меня пугаешь…

– Потом он попросил показать ему фотографии нашей деревни, и я вспомнила, что они в комнате. Оставила его одного на несколько минут, а когда вернулась, увидела твой ноутбук у него на коленях.

– Что? – Я запустила свои дрожащие пальцы в волосы, – Валери, рассказывай.

– Он открыл твою страничку, видимо, пришло смс. Когда я подошла ближе, уже чувствуя, как мое сердце готовится выпрыгнуть из груди, то заметила на экране вашу переписку с Францем…

– Он ее прочитал? – Совершенно разбитая, вскрикнула я.

– Думаю, да… Он увидел меня и закрыл ноутбук. Потом попрощался и ушел, даже не допил чай…

– Это конец…

– Что теперь будет?

– Извини, Валери… мне нужно ему позвонить.

– Аврора, не делай глупостей…

– Потом поговорим, – я убрала в сторону телефон, из которого все еще доносился встревоженный голос Валери.

Но потом вновь схватила его и набрала номер Гая. Его телефон был выключен. Мне оставалось только спрятать лицо в подушках и дать волю неизбежным слезам. Еще никогда в жизни я не ощущала такого страха перед чем-то неизведанным. Слезы прекратились, мною овладело какое-то оцепенение.

В дверь постучались. Я с трудом подняла тяжелую голову с подушки, чтобы посмотреть, кто входит в комнату. Увидев Луиса, я вновь отвернулась к стене. Он сел на край кровати и осторожно коснулся рукой моей спины. Я по-прежнему не поворачивалась к нему.

– Твоя мама сказала, что ты плохо себя чувствуешь… что случилось?

– Голова болит… – сделав усилие над собой, неохотно ответила я.

– Со вчерашнего дня?

– Да.

– Может, врача вызвать?

– Не надо, Луис… мне уже намного лучше.

– Аврора… твоя мама верит в твою головную боль, а я нет.

Я повернулась и взглянула на взволнованное лицо парня. Его прямые брови опущены вниз, уголки рта тоже; было видно – он хочет мне помочь, но не знает, как это сделать. Его вид тронул меня, и на секунду мои губы искривились в печальной улыбке.

– Пошли, подышим свежим воздухом и поговорим. Валери далеко, она бы сейчас позаботилась о тебе, но я тоже могу… Правда, я не такой рыжий и конопатый, но все равно…

– Хорошо, пошли. Только дай мне минут десять, я оденусь.

– Одевайся теплее, там очень ветрено, – воодушевленно сказал Луис, вставая с кровати.

– Как скажешь. – Я не могла отказать ему, он искренне хотел мне помочь и, возможно, мог бы сделать это.

Мы шли по побережью и слушали шум прибоя, вой ветра, крики чаек, пролетающих высоко над нашими головами. Я собрала волосы в хвост, но пряди выбивались и падали мне на лицо, мешая смотреть. Я чуть не споткнулась о камень, лежащий на пути, но Луис вовремя схватил меня за руку. Он был в легкой, не застёгнутой ветровке, на его шее болтался теплый вязаный шарф, волосы торчали в разные стороны. Скорее всего, мы были похожи на двух сумасшедших, молча прогуливающихся у моря и иногда улыбающихся друг другу. У нас был вид, словно мы выбежали из дома во время пожара или наводнения, натянув на себя первую попавшуюся одежду.

Знаете, что самое ценное в дружбе? Это обоюдное молчание, когда одному из вас плохо. Такое молчание исцеляет. Больше всего я люблю этот беззвучный разговор мыслями и взглядами. А когда при этом друг заботливо и искренне сжимает твою руку, кажется, что тебе все по силам.

Луис купил нам по стаканчику горячего шоколада. Мы расположились на деревянной лавочке неподалеку от пристани, откуда отплывали маленькие суда с морепродуктами для торговли.

– Я думала, здесь теплее, чем в городе.

– Здесь и так теплее, просто очень ветрено. Там, ближе к восточной стороне деревни, нет ветра, и люди ходят без курток и шапок. А мы живем у побережья.

– Море волнуется… – шепотом произнесла я.

– Как и ты… – тихо сказал Луис.

Наши голос звучали на фоне моря, и мне так нравилось все вокруг. Я словно погрузилась в красивый кинофильм, где герои разговаривают в нужное время и в нужном месте, и весь окружающий мир предназначен именно для этого откровения. Здесь я часто чувствовала себя вдохновленной, даже в моменты, наполненные моими внутренними переживаниями и страданиями. Хотелось взять в руки бумагу и записывать мысли, потоками поступающие в мое сознание.

Это и было основной чертой характера, которая делала меня привлекательной, но порой непонятной для окружающих. Гай часто говорил, что я во всем ищу только прекрасное, черпаю вдохновение повсюду. Даже там, где не следует делать этого. Я готова была сама создавать ситуацию, которая бы вдохновила меня. Например, когда мы ругались с Гаем, я растягивала время нашей ссоры, чтобы скучать по нему сильнее, дольше. Когда он злился на меня, я добивалась того, чтобы эта злоба выражалась ярче, специально перечила ему, спорила, вела себя как непослушный, вредный ребенок. В итоге, я выводила его на эмоции, о существовании которых он даже не догадывался до встречи со мной.