[frank_sparral] - Анаксаген. Том I. Записки сумасшедшего

– Мне хочется, чтобы были длинные… – сказал я, при этом немного смутившись. Она подняла плечи вверх и, немного скривив улыбку, ответила:

– Тогда у нас проблема, – она взглянула на пожилую даму, у которой торчала огромная копна волос из-под одетого на голову тёмного вязаного шарфа. – Может быть, тогда тебе нужна она?

– Нет, – усмехнулся я, но сказать «мне нужна ты» я не смог бы, поэтому добавил неуверенно: – А ты не собираешься отращивать их? Волосы…

– Я не собиралась, но теперь я об этом решила подумать, – серьёзно сказала она и вновь посмотрела мне в глаза. – Голубые? Мило…

– Спасибо. А ты сама очень милая, – смущённо сказал я. – И стиль твой меня завораживает… Стиль одежды.

Она улыбнулась после этих слов, но ничего не ответила. Мы уже подъезжали к конечной, как я решился спросить:

– Может быть, я тебе дам свой номер телефона?

– Давай! – подхватила она и достала ручку. Записав номер в блокнот, она сказала, что спешит на день рождения подруги. Обещала, что скоро позвонит. Я поверил ей и остался ждать на станции поезда – свою-то станцию я уже давно проехал.

Чёрт! И я забыл узнать её имя.

/советую включить ЭТО перед следующей главой

eugene kush – my memories are always with me

Небо обволакивает всё видимое пространство темнотой, а мысли мои в истерике бегают по поверхности мозга, застревая иногда в извилинах, способствуя появлению неразберихи, творящейся у меня в голове. Моё тело с усилием пробивается сквозь толстые слои воздуха, подобно бактерии, тяжело двигающейся сквозь желеобразную для неё воду; я не вижу, куда иду, но слышу впереди какие-то странные звуки; они манят меня и тут же растворяются в темноте, которая поглощает их – это немного пугает и заставляет двигаться медленней. Оглядываться назад сейчас бессмысленно: темнота и так заставляет верить в отсутствие всего – кроме неба я ничего не вижу; прошлое заперто – я ничего не помню;… но я знаю, что рано или поздно вернусь в реальность, ведь лишь она даёт понять мне, жив я или умер.

Неважно и то, насколько я счастлив в реальности, если это счастье ограничивается даже лишь мыслями о нём; я знаю – чем длинней моя мысль, тем менее она адекватно выглядит;… однако это не лишает её важности для кого-то, пусть хоть только для меня. Мне казалось, что я шёл по тонкой нитевидной линии – каждый шаг был обдуманно-осторожным, и важным – я не падал;… жаль, что и не поднимался, как казалось тогда.

Звуки становятся ярче, насыщенней; чёрный цвет превращается тихо в очертания чего-то огромного и высокого в сравнении со мной. Я останавливался, оглядывался и видел, что находится позади меня: виднелся тонкий и прямой путь, тянущийся куда-то вниз – далеко в бесконечность; его лишь ограничивали по обе стороны толстые каменные стены, стремящиеся высоко к небу, препятствующие моему взору упасть за их границу. Дорога медленно скрывается под абсолютно прозрачной жидкостью, лишь в некоторых местах дно всё же виднеется, крайне смутно; и чем дальше я иду, тем сильнее всё затапливает…

Вдруг мне удаётся почувствовать давление тонкой плёнки, окутавшей пальцы моих ног, которые не стали мокрыми, а лишь погрузились в желейную массу и достали дно – частицы донышка пытаются подняться, но тяжёлая плоскость жидкости не даёт им даже шелохнуться; они замирают где-то посерёдке, навеки остаются скульптурами в потоке времени.

Теперь я боялся продолжать идти дальше, и поэтому стоял полностью лишая себя каких-либо движений; я не знал, что ждёт меня впереди, и боялся из-за этого шелохнуться: мельчайшее движение, малейшие звуки пугали меня так сильно, что я с ненавистью закрывал глаза в надежде вспомнить, кто я и как здесь оказался.

– О боже! – я проснулся весь в поту, вспоминая, как попал в свою постель.

Кажется, я медленно дошёл до подъезда. Солнечные лучи, отражаясь от снега, мучили мои глаза, которые уже заслезились. Я зашёл в подъезд и свободно вздохнул. Поднявшись наверх и зайдя в свою квартиру, я ощутил грустную волну одиночества, которая тут же испарилась от воспоминаний о нынешнем знакомстве с ней. Я ничего не знал об этой девушке, поэтому мне хотелось узнать о ней всё. Я ходил по комнате, будто озадаченный какой-то важной проблемой, решив которую, я смог бы быть счастливым. «Как её зовут? А есть ли у неё кто-то, парень или возлюбленный? Где она живёт? Сколько ей лет? Я ей понравился? Надеюсь, что да. А если не понравился? Что делать? Что делать? Что…»

Мысли крутились в беспорядочном хаосе, поэтому я уже и позабыл о странном сне – вдруг зазвонил телефон, который сильно напугал меня. На экране высветился неизвестный номер, который разогнал моё сердце, и оно быстро застучало. Я медленно вдохнул в себя пыльный воздух моей неубранной комнаты и ответил:

– Да, я слушаю, – произнёс неуверенно, но ответа не последовало. «Может быть, связь плохая?» – подумал я про себя и произнёс уже смелей ту же фразу: – Я слушаю. Говорите!

– У меня и вправду длинные волосы, – раздался неожиданно голос, после которого моё сердце попросилось наружу, чтобы отыграть свой примитивный ритм. – Так что тебе повезло. И мне, возможно, тоже.

Я улыбнулся и немного удивился данной фразе, а моё воображение уже построило нам с этой девушкой счастливую жизнь, которая длилась вечно. Я замер.

– Молчишь? Ну ладно тогда… – произнесла она, после чего добавила: – Ты там не занят? Я не отвлекаю тебя?

– Не-не-не отвлекаешь! – прозаикавшись, сказал я и посмотрел на прекрасный вид из окна; и вдруг спросил: – Может быть, прогуляемся как-нибудь?

– Только не сегодня! – на фоне её голоса были слышны звуки музыки, которой я не слышал раньше. – Может быть, завтра? Ты свободен?

– Для тебя я всегда свободен, – улыбнувшись, сказал я, и добавил: – А завтра я точно свободен!

– Для меня? Хм… То есть завтра? – она помолчала, а потом быстро добавила: – Тогда завтра в шесть. Счастливо!

И бросила трубку.

«Что я несу? Для тебя? Всегда свободен? Блин. Она подумает, что я одинокий придурок, которому любая девчонка может понравиться. Придётся завтра пойти без цветов и подарков, а то она действительно так подумает».

Я решил постараться не забивать своими мыслями голову, но ждать нужно было чуть больше дня, каждая минута которого облачалась в вечность. На часах было всего четыре – двадцать шесть часов мне предстоит ждать этой встречи. «Двадцать шесть часов?!» О боже, я впервые не знал, чем можно занять это время. Я размышлял о том, что буду у неё спрашивать. «А где мы будем гулять? Может быть, мы куда-то пойдём с ней, в кино или в кофейню? Или же мы будем гулять только по улице? Но на улице холодно. Завтра будет минус двадцать».

В жизни я ничем не занимался. Я ходил изредка на учёбу, потому что обучался на вечернем факультете. На работу я идти не решался. Возможно, мне было лень, а, может быть, я хотел отдышаться перед взрослой жизнью, расслабиться. Иногда я выпивал с друзьями, но это было очень редко. Я вообще не понимаю сейчас, чем я занимался в те годы, но ведь чем-то же я занимался!?..