[frank_sparral] - Анаксаген. Том I. Записки сумасшедшего

– Лучше остановись, Джоана. Это расползётся по тебе, как змеиный яд.

– Я делаю то же, что и все. Просто добавляю туда немного детского лосьона, – после этой фразы она выдернула иглу из своей груди, и мне стало противно. Я переключил внимание на кота, который с интересом следил за клеткой, в которой бегали хомяки; добыча никак не могла ему попасться. Думаю, его это немного печалило. «… Это какая-то литературная вершина, это очень высокая литература», прозвучало из колонок. Литературная вершина?

– Что значит литературная вершина? – спросил герой, что вызвало улыбку на моём лице, которое ждало следующей реакции на слова.

– Как у Кафки – чувствуешь себя жуком. Попробуй? – после чего герой попробовал эту волшебную смесь.

Я не стал досматривать до конца и включил музыку; затем дунул небольшую хапочку для поддержания своего позитивного настроения; несколько минут я утопал в мелодиях, звуки которых пронизывали всё моё существо. Мне казалось, что я сижу верхом на коне, который несёт меня куда-то со сверхбыстротой; сзади меня показались сотни воинов, которые бежали за мной, а впереди меня стояло огромное количество воинов, которые в страхе начали немного пятиться назад.

– Ты опять без меня куришь, сука? – сказала моя дорогая, войдя в комнату, обрушив весь кайф. Где те победы? Где же теперь эти сражения? Я был разозлён, но следующий поток дыма заглушил всю мою боль по былым временам.

– Я просто ждал тебя. Мне же тоже нужно мыться, – сказал я первые мысли, что пришли в мою голову вместе с ослепляющим хлопком с дымом изо рта любимой.

– Вали давай! У нас сегодня задание! – после чего она скинула меня с кресла, и сама туда села. Я не стал уточнять, какого рода задание сегодня у нас, поэтому пошёл в душ, лишь скинув ещё одну фразу:

– Ты забыла выключить плиту! Я выключил…

– Я уже поняла. Иди, мойся.

– Как же ты достал с этой сраной картиной! Зачем ты опять на неё пялишься? Что ты там постоянно ищешь? – с этими словами она выдернула из моих ушей наушники и кинула плеер в кресло. Я не знал, как реагировать и просто оттолкнул её в сторону. Потом я спокойно взял наушники и одел их снова. – У меня уже такое чувство, что ты её любишь больше, чем меня!

– Это же просто картина, блять! – крикнул я в её сторону, и она заплакала, немного отбежав от меня. – Ты думаешь, что я тебя ударю?

– Я уже не знаю, чего ждать от тебя!

– Если ты так думаешь, тогда нахуя ты до сих пор со мной? Зачем эти ссоры, эти крики, эта хуйня? Давай тогда уже просто разойдёмся. Ты меня к картине ревнуешь! Да ты совсем ёбнулась! Ты совсем уже охуела!

– Ну что ты там ищешь? Неужели ты не можешь хоть немного побыть со мной? – с этими словами она села на постель и зарыдала, упав на подушку.

– Да тебе всё время мало! Я не могу всё своё время уделять лишь тебе! Я не полный долбоёб, чтобы вливаться в отношения и украшать их лишь собой и своим пиздежом! Я хочу в этой жизни добиться чего-то! Я хочу познать этот мир! Я хочу что-то сделать! Что-то полезное не только для себя, но и для окружающих!

– А как же я?

– Ты? А ты думаешь, что для тебя я ничего не делаю?

– Нет. Ты кричишь на меня из-за какой-то сраной картины!

– Я не вижу того, что происходит на ней без наркоты! Я хочу это увидеть! Ты не понимаешь, какая ценность может быть этому! Этого же никто не видел, блять! Это же очень странно!

– Да это только ты видишь! Это у тебя в голове! Там нет ничего! Никто там не двигается, никто там не танцует!

– Заткнись! Я умоляю тебя! Я вижу!

После этих слов, она замолчала, а я продолжил заниматься тем, чем считал нужным. Наркотик действовал уже слабей, но всё же я смог что-то увидеть.

Постепенно таких трипов становилось больше и Катя начала привыкать, что я смотрю уже не на неё, а на эти картины. Всё лето наше было окутано психоделическими образами, которые стали разрушать мою психику. Сначала появились мушки, которые иногда дёргались и куда-то метались внутри глаза. Потом я увидел колебания. А дальше… Дальше всё было ещё хуже.

LIV

– Ты должен переспать с Лизой!

Мой друг немного приохуел от такой речи, и спросил:

– Ты серьёзно? Если ты говоришь серьёзно, то это какая-то хуйня. Я не понимаю. О какой Лизе идёт речь?

– Я серьёзно, – сказал я и посмотрел ему прямо в глаза. – Если ты это сделаешь, я смогу понять, в чём же здесь дело.

– Ты совсем ебанулся что ли? Как ты себе это вообще представляешь? Ты это вообще можешь представить своей ебучей головёнкой?

– Могу. Но меня что-то терзают сомнения… Мне с ней хорошо, но так не должно быть.

– Ты глупости какие-то говоришь, блять. Какого вообще ты это затеял? Ты говоришь сначала, чтобы я переспал с Лизой; теперь ты говоришь, что у тебя всё как-то странно с Катей… Что я должен вынести из твоих слов?

– Так должно быть! Мы расстанемся с ней в любом случае.

– Но ты же говорил, что она и есть та, и всё такое. А что с Лизой?

– Не меняй темы! Ты сделаешь это!

– Ты совсем долбоёб что ли? – он отвернулся от меня и переключил трек. – Ты ёбни ещё лучше, чем такие глупости говорить!

– Это не глупости! Это разумное решение! Вот и проверим нашу с тобой дружбу!

– Это никакая нахрен не проверка. Это хуйня какая-то! Ты пойми это! И заткнись!

– Помнишь, ты говорил о нападении? Я сделаю это лишь после того, как ты сделаешь то, о чём я прошу.

– Да ты даже этого сказать не можешь! Какого хуя ты мне это предлагаешь? Я не сделаю такой хуйни! Если это какая-то проверка на вшивость, то пошёл-ка ты на хуй!

– А если это не проверка?

– То тем более тебе нужно пойти на хуй! Идиот, блять. Ёбни лучше! Чо стоишь?

– Мы вернёмся к этому разговору. Ты должен переспать с Моной Лизой!

– Да, да. Дегенерат, блять.

Каждый мой телефонный разговор с Катей превращался в какую-то пытку. Сначала напор с её стороны был небольшой и всякая хуйня, типа «как дела» и «что делаешь» не смущала, но всё же немного напрягала. Дальше обычно шли какие-то бестолковые намёки на то, что нужно что-то сделать по дому или же встретить её у метро, от которых я убегал далеко-далеко, прикидываясь дурачком. А дома я выслушивал её лекции о том, какой я придурок, что не понял её намёков. Я не знаю, почему я это терпел постоянно. С Настей же ведь было так же. И что получилось? Я стал наркоманом. Сраным наркошей, которому уже ничего не нужно от жизни. Только нужно ли мне было что-то раньше? Теперь это уже сложный вопрос.

Узоры на стене превратились в какие-то спирали и завихрения, которые постоянно мельтешили перед глазами и мешали мне хоть как-то сосредоточиться на чём-то важном. Мой разум постепенно гас, а её разговоры превращались в какую-то монотонную муть, которую я уже не в силах был терпеть. И кого мне в этом обвинять теперь? Катю или Настю? А может быть, Лизу? Или себя? Всё так легко. Правда, нужно ли вообще искать здесь виновных? Мне кажется, что это можно сделать. Но есть ли в этом смысл, когда я уже такой? Наверное, смысла здесь нет.