Тенгиз Maржохов - Каверна

– Да ладно, Вов, выбрось это из головы, – махнул я рукой на наш разговор. – Я лучше всех знаю, какой Мурат…

Володя резко повернулся, пытаясь по глазам понять, серьезно я, искренне говорю? И убедившись в чем-то своем, начал хохотать всеми оттенками смеха, через который из него выходило все связанное с этим… Больше он не заговаривал со мной о брате.

3

Утром я проснулся от шума. Дверь была настежь… Провалился в сон, говорят, когда человек крепко засыпает, а я вывалился из сна, как по тревоге. Сел на койку, свесил ноги, протирая глаза, посмотрел по сторонам. В коридоре было хождение, какие-то голоса…

– Что происходит? – спросил я у Володи машинально.

– Обход… старшая медсестра ходит и таблетки дают.

Он сидел на койке и смотрел то ли телевизор, то ли в окно.

Вдруг в палату забежала медсестра, протянула мне четыре таблетки.

– Что это? – не понял я.

– Пиразинамид, – ответила она, её глаза смотрели поверх маски.

– Какой пиразинамид? Вы что издеваетесь? – начал я подниматься.

– Ты Замохов? – недоумевая, спросила она.

– Да, но какой пиразинамид?..

Медсестра выбежала из палаты, поняв – получилось недоразумение. Я вышел в коридор и подошел к тележке с таблетками. Мадина (так звали медсестру, заступившую на смену) листала листы назначения.

– Вот, – показала она пальцем по моему назначению. – Твой лечащий врач прописал, – и посмотрела удивлено-невинными глазами. Только черные глазки и тонкие брови были видны, остальное закамуфлировано под розовым чепцом и маской.

Я поспешил в ординаторскую. Проходя пост, старшая медсестра, после секундного замешательства, закричала в след, чтоб я одел маску.

Здесь было заведено приказом главного врача, чтоб медперсонал и больные носили маски. Заведующий отделением ревностно следил за этим, даже чересчур.

Проигнорировав, я вошел в кабинет, предварительно постучавшись. Не обращая внимание на второго врача (Лидию Федоровну), а только поздоровавшись, я подошел к Людмиле Мухадиновне. Она, по обыкновению, капалась в бумагах, которые аккуратным ворохом захламляли два стола.

– Доброе утро! Людмила Мухадиновна, почему медсестра дала мне пиразинамид? Вы же пометили в истории противопоказание?

– Как? – отвлеклась она. – Принеси-ка, возьми у девочек лист назначения.

Я вернулся к медсестре.

– Мадина, дай мой лист назначения, пожалуйста. Мухадиновна просит.

Мадина вытряхнула из папки лист назначения, и я понес его в ординаторскую.

– Так… Да. Ах да, – посмотрела Мухадиновна на свои же каракули и как будто не узнавала их. Потом подняла голову и уставилась на меня. – Отменить?.. Да. Надо отменить, – спохватилась она и начала что-то черкать.

Я подошел поближе и сам скорректировал назначение, предложив вычеркнуть еще и рифампицин. От него пухнет печень, его прописывают в безнадежных случаях. Лидия Федоровна, глядя поверх очков, наблюдала за этой картиной.

– Ну все. Отнеси девочкам, – протянула обратно исправленный лист назначения Людмила Мухадиновна.

Во мне росло возмущение, захотелось плакать, потом смеяться. Почему я должен делать себе назначение? Что за больница? Что за врачи? Что за отношение? Если назначение больному делается, не заглядывая в историю болезни. Только на днях два раза пометили противопоказание – пиразинамид, но все равно первые же таблетки, которые мне принесли, были те самые… Что это – провокация или что?

А если поступает пациент, который не в состоянии проконтролировать, что ему противопоказано, и дадут препарат? Меня просто обсыплет, как на «Матросской тишине». Стану весь чесаться и вонять аптекой. Нужно будет капать, чистить кровь – мелочи какие-то, а если последствия более тяжелые? В нашем здравоохранении примеров полно. Вывод один – ничего не выпускать из-под контроля.

Я вернул лист назначения Мадине и объяснил коротко причину моей беготни. Она выдала медикаменты. Володя ухмылялся, глядя на меня, ему казалось, что слишком серьезно я ко всему отношусь.

Сонные, вялые и смиренные больные наблюдали с незадачливым видом, они не понимали меня. А я не понимал их, потому что хотел поправиться, а не плыть по течению, сплавляя свое здоровье.

Начинала проявляться картина лечения. Я размышлял так: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Выработаю оптимальный режим, жизненный опыт в помощь, а там – через полгода будет видно – совершу я чудо – одолею каверну или придется лечь на операционный стол. А пока нужно было чем-то себя занять, чтобы время летело, но не пролетало впустую.

Кроме рутины восстановления документов, число которых существенно прибавилось, по сравнению с девяностыми годами, требовалось что-то и для души. Но с моими материальными возможностями для души подходили лишь лирические прогулки и глазенье на девочек. Я заново знакомился с этой загадочной энергией. И тут вырисовывалась такая картина.

Люди перестали знакомиться на улице, в транспорте, в парке. Его величество Случай похоронен без права реабилитации. Все перешло в плоскость материально заинтересованного круга. Либо в виртуальную плоскость – Интернет. Я же пытался познакомиться старым дедовским способом. И сталкивался либо с простым игнорированием, либо с непонимающей чуть виноватой улыбкой, в лучшем случае, либо с чем-то вроде…

– Девушка, извините, не помешаю?

– Помешаешь.

– Чем, если не секрет?

– Своим присутствием.

Вот и поговорили.

По результатам опыта вывелась определенная теория. Делать попытку знакомиться на улице нет смысла, потому что женщина устроена так, что никогда, даже при условии, что мужчина ей нравиться, не пойдет на контакт при первой встрече. А случайная уличная встреча не подразумевает повтора. Это проверено: из ста девушек и женщин девяносто девять не назовут номер телефона, имени, и не согласятся на встречу. «Что он вообразил? Я не такая. У них одно на уме», – думают женщины в такие моменты.

Любое проявление внимание мужчины вызывает реакцию – у них одно на уме. Это у женщин одно на уме, они только об этом думают и этим заботятся, поэтому и приписывают мужчинам свое. Здесь, видимо, играет роль женская физиология. Это сидит в подсознании. Не каждая женщина понимает себя в этом смысле.

Женское блаженство находится внутри и инстинкт заставляет пред тем как пустить мужчину в свою жизнь, в себя, убедиться, что он хороший, чистый, достойный, негрубый, внимательный, не сделает больно и т. д. А для этого нужно время, длительность отношений. Поэтому женщина действует интуитивно, машинально – это не принято, так не положено. И предпочитает ждать и томиться, пока суженый найдет и завоюет. А она будет уклоняться, выдерживать нормы приличия и соблюдать ритуалы. И мечтать, мечтать, мечтать, что он будет или должен быть такой-то и такой-то.