Алиса КЛИО - Немир

– Странно представить, что там, в темноте, кто-то следит за твоими окнами, – глухо проговорил Амбер. Он прижался лбом к стеклу, и на секунду сидящим в кухне показалось: ещё чуть-чуть, и он уйдёт туда, в эту агатовую жижу, с концами.

– А давайте рассказывать страшные истории! – вдруг сказал Ленни.

– Не согласен. Страшные истории не имеют смысла. Они ничему не учат, – заявил Рамзес.

Они с Ленни сердито поглядели друг на друга. Амбер рассмеялся и отошёл от окна.

– Светает – сказал он. – Самое время.

И погасил лампу.

Действительно, переход ночи в утро совершался удивительно быстро. Сначала над соседними домами образовалась лёгкая серебристо-серая вуаль, которая быстро росла, принимая разные формы и очертания. Сейчас это была огромная птица, распластавшая рваные крылья, а через несколько секунд – ветвистое дерево или фантастическое животное-матаморф. Небосклон, пропитанный россыпью этих маленьких частичек света, преображался на глазах. Тьма отступала, смывая остатки мрака с предметов и лиц, забираясь в самые укромные уголки, чтобы вновь дожидаться там своего часа. А за окном жемчужный кокон света лопнул, выпуская над Городом первые робкие лучи.

Бледно-розовое зарево, небо перламутровых оттенков – словно опрокинутая раковина, укрывшая в сердцевине главную драгоценность Творца. Ленни, конечно, видел рассветы красивее, но сознавал, что запомнит именно этот.

– Я знаю только одну страшную историю, – сказал Хранитель.

– И я догадываюсь, какую, – подхватил Рамзес, разглядывая узор на краях своей чашки. – Это История о короле Галахаде и нажитых неприятностях. Он рассказывает её каждый год, когда полагает, что наша память притупилась, верно, Амбер?

– Верно только то, что ты так и не смог запомнить название, – заметил Амбер. – Значит, одного раза в год маловато. Называется эта история «О короле Галахаде и нажитой карме».

– Существенная разница, – безо всякого выражения отметил Рамзес и зевнул.

– Существенная, конечно, – серьёзно сказал Амбер. – Жизнь всегда непредсказуема, и никому неведомо, где ты окажешься в следующий момент – на коне или?..

В это время Ленни как раз изучал красочный диптих, вывешенный на стене: на первой картинке сказочный рыцарь в полном боевом вооружении на коне въезжал в двери бара с вывеской «Слишком Живое Пиво»; на второй того же рыцаря выносили из бара на щите…

– Всё верно, – обронил Амбер. – Я к тому, что следует называть вещи своими именами. Моя история относится к давним дням, когда ещё и самого Города не было в помине, что уж говорить о нас с вами…

– Задолго до Первой Оторопи? – вырвалось у Ленни.

Никто не ответил ему, только Рамзес, встретившись с Ленни взглядом, пробормотал: «Да не знаю я!» и поторопил Амбера, мол, давай, начинай свою давнюю историю.

– Жил однажды могучий рыцарь по имени Аман, – речь Амбера преобразилась, едва его память коснулась событий столь древних. – Был он весьма состоятелен и родовит, но то ли предки попались нерадивые, то ли звёзды не так сошлись, а уродился наш рыцарь довольно-таки непутёвым субъектом. Падок он был на различные идеи, особенно благородного свойства, великим желанием горел: бедным помогать, принцесс спасать от всяких бедствий, ну, и души врачевать он любил, а как же иначе. Так и жил рыцарь сей в полном согласии со своими идеалами, ничуть не замечая, что не становится лучше от его деяний никому, а почему так – один Творец ведает. Часто бывало, рыцаря прямо на месте в открытую оскорбляли им же «спасённые», но он свято верил в свою миссию и лишь удваивал усилия.

– А Галахад-то где?! – заворчал Рамзес. – Это напоминает какой-то нравоучительный трактат с плохим концом.

– Я решил остановиться на предыстории подробнее, – терпеливо пояснил Амбер. – Здесь имеется определённая причинно-следственная связь.

– Да ну её на фиг! – возмутился слушатель и зевнул снова. – Давай уже о подвигах.

– Подвигов сегодня не будет, – отрезал Амбер. – И вообще, кто бы говорил.

Помолчали. Солнце потихоньку выплывало из-за домов, но сегодня оно казалось сонным и невесёлым. Его лучи будто ощупывали скаты крыш, скользя по ним так нерешительно, как если бы боялись оставить след на ребристой черепице.

– И вот случилось, узнал Аман о легендарном благородстве Великого короля сильфанеев Галахада, да и о подвигах его славных, ну, тех, о которых я не буду сегодня рассказывать. И положил себе примкнуть к королю и его воинству, дабы не одному с несправедливостью-то бороться! И хотя отговаривали его некоторые сердобольные люди, пустился Аман на поиски короля по белу свету, объехал всю землю, да не по разу, но Галахада так и не встретил. Нетерпелив был доблестный сей муж, Аман, стал он уже задумываться – а вдруг да ошибались легенды? А меж тем уж три года миновало как не было.

Рамзес фыркнул, но ничего не сказал. Амбер продолжал, будто не слыша:

– А Галахад как раз в это время пребывал в Аду. Чего он там делал – об этом история умалчивает, но, зная короля сильфанеев, я уж наверняка могу сказать, что были у него только благие намерения… – Амбер запнулся, почувствовав некую двусмысленность, но ощущение прошло, и он снова заговорил: – Как вам известно, один год в Аду здесь за тысячу, поэтому, выйдя оттуда, Галахад обнаружил, что ему на днях стукнуло четыре тысячи лет, хотя чувствовал он себя лишь на свои триста семьдесят восемь. Само собой разумеется, король пребывал в не самом лучшем настроении.

Тут его и увидел Аман, и был так восхищён, что заговорил стихами, и сказал следующее:

– О Великий Галахад!

Я за тебя хоть в самый ад!

А Галахад, вообще-то, совсем не собирался в Ад; к слову сказать, он был только что оттуда. Но раз Аман обнаружил такое страстное намерение, да ещё и в стихах, попасть именно в Ад, туда он и был послан…

– Кошмар какой-то! – сказал Ленни.

Амбер тонко улыбнулся.

– Страшная история, как же иначе! Ад уже в те времена был не тот, что давеча, и бедным демонам-идеалистам туго пришлось в соседстве с Аманом. Но и Галахада не миновало заслуженное возмездие. Совет Мудрых прознал о его проделке и осудил его, поскольку он нарушил Равновесие в Немире посредством лжи и обмана. И это было очень печально, поверьте мне, друзья мои. Напрасно бедный король защищался и кричал, что никого не обманывал, и Аман получил именно то, что хотел… его наказали, и с тех пор никто больше не называет Галахада Великим, хотя почести оказывают прежние.

– Погоди! Как это – не называют, – начал Рамзес, – я сам слышал…

– В официальных документах, – утомлённо пояснил Хранитель.

– Да уж, «печально»! – передразнил Рамзес. – Воистину! Помнится, об этом балладу сочинили, слов не помню, но заканчивалась она чем-то вроде: «Теперь Великий Галахад и сам не рад, и сам не рад…»