Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца. Книга четвертая. Жизнь без десерта

Катюша любила гадание и мистические тайны новогодних праздников, которые можно было назвать народными традициями. Она долго уговаривала маму принять участие в гадание на блюдце, но та не согласилась.

После гадания в совхозе «Мирный» Вера дала себе зарок больше не связываться с нечистыми духами ни при каких условиях.

***

В ту ночь тоже на дворе стояли крещенские морозы. Окна в зале врачебного особняка, где жила семья Лебедевых, полностью обледенели, в углу тёмной комнаты светился красными спиралями обогреватель, а на обеденном столе горели свечи.

Женя с младшими детьми спали на втором этаже, а Вера с Катей гадали. Перед ними на картоне чернел круг, по периметру которого стояли буквы алфавита. Вера вызывала духи умерших знаменитостей, гадание шло на воздыхателей её старшей дочери.

В какой-то момент вместо ответа на по-детски наивный вопрос Кати блюдце ожило и стало метаться от одной буквы к другой. Слова складывались в какие-то проклятия и ругательства. Вера от страха быстро включила свет, оставила духов в покое, и они с Катей пошли спать, а ночью в доме случился пожар.

Одному богу было известно, каким чудом Катя проснулась в комнате, наполненной густым дымом от тлеющей подушки, и спряталась в туалете. Веру сквозь сон насторожило то, что дочь уже долго сидит в туалете, она вышла и сразу почувствовала гарь, вбежала в спаленку дочери и распахнула окно, и подушку охватило пламя.

Тушила пожар вся семья, и после этого случая прошли годы, но никаких гаданий в доме не допускалось.

***

Младшие дети спали, Катя задерживалась у подружек, и Вера, закрыв заслонки в печке, прилегла на кровать. В крещенскую ночь плохо спится в одиночестве, больше думается о том, что не сбылось. Оказалось, что для Ивана переспать с женщиной было субботним развлечением, а для неё – почти браком.

Прошло ещё недели две.

Как-то раз, в обед Вера сидела в кабинете бывшего заведующего больницей Петра Петровича, ушедшего на пенсию. Дверь открылась без стука, и в кабинет пожаловал сам Иван Илларионович, но не потому, что соскучился, а потому, что заболела его мама.

– Конечно, после обеда я обязательно зайду к вам, тем более, что адрес ваш я уже знаю. Осмотрю вашу маму и назначу лечение.

– Вера, ты куда пропала? Почему не звонишь? – совсем не кстати начал выяснять отношения Иван.

– Это я-то не звоню? А ты?

Вера поднялась со своего стула и близко подошла к мужчине, чтобы сказать ему в лицо то, что думала и что решила.

– Я должна вам сказать, уважаемый Иван Илларионович, что такие отношения, какие есть между нами, не могут быть продолжены. Вы, Иван Илларионович, можете развлекаться с любой другой женщиной в округе, это ваше право, но только не со мной. Больше об этом говорить не стоит, останемся знакомыми, и не более того.

Последовало молчание, которое прервал мужчина.

– Вера Владимировна, почему ты всё решила сама, и за себя, и за меня?

Вера промолчала, а Иван покинул кабинет в хорошем расположении духа. Он был явно доволен этим коротким разговором, потому что в жизни предпочитал держаться в стороне от всего, что могло бы нарушить его благополучный быт и славу деревенского бобыля.

Любовь не щадит тех, кто относится к ней свысока.

И для Веры эта новогодняя ночь любви только подтвердила пророчества поэзии Михаила Лермонтова.

И скучно, и грустно! – И некому руку подать

В минуту душевной невзгоды…

Желанья… что пользы напрасно и вечно желать?

А годы проходят – всё лучшие годы!

Любить – но кого же? – на время не стоит труда,

А вечно любить невозможно…

В себя ли заглянешь? – Там прошлого нет и следа,

И радость, и муки, и всё там ничтожно.

Что страсти? – Ведь рано иль поздно их сладкий недуг

Исчезнет при слове рассудка,

И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг —

Такая пустая и глупая шутка!

Февраль на дворе рвал и метал, но был бессилен остановить приближение весны, а жители деревни готовились праздновать Масленицу.

В одну из суббот, когда после буранов вновь ударили морозы, в больницу привезли на вездеходе из деревни, расположенной на болотах, умирающую женщину с криминальным абортом. Состояние больной прогрессивно ухудшалось, реанимационные процедуры проводились по дороге в райбольницу, женщину удалось довезти в районную больницу, но в приёмном покое она… умерла.

Вера вернулась домой глубокой ночью. Дикая скорбь и чувство вины овладели ею, хоть в омут бросайся. Хорошо, что дети убрались в доме, управились со скотиной, сами протопили баню и вымылись, а теперь спали, так и не дождавшись субботних беляшей.

Вера быстро переоделась в одежды скотника и поспешила в стайки. Корова уже изжевала то сено из яслей, что Таня с Витей надёргали из стога, и свиньи купались в собственном помёте.

Вера почистила клетку у свиней, потом убрала в сарае у коровы, поставила зерно париться на печь, а напоследок отправилась на поле, дёргать скотине сено из стога, который после оттепели превратился в ледник. Вера надрывалась, пальцы коченели, а вытаскивалось сено небольшими пучками.

– За что же мне всё это? – сквозь слёзы прошептала она.

Ночь, стужа, и во всём мире только Вера пытается как-то выжить, а сил больше нет, а сено ждёт скотина, которая не виновата в том, что им досталась в хозяйки такая грешная женщина.

Когда сено лежало в яслях, Веру ждала холодная баня. Вымывшись, она без ужина забралась под одеяло, но спать не хотелось. Тело ломило от усталости, ныло бедро, и душу поедала тоска. Книга о карме всё ещё лежала под лампой с розовым абажуром, терпеливо дожидаясь своей очереди. Вера включила лампу.

Так, на чём она остановилась в отпущении обид? На Пирате, на соседях, равнодушно смотревших, как Витю кусает их дворовая собака волчьей породы.

Теперь женщина точно знала, что забыть сердечную обиду легче, чем её вспоминать, но уроки по карме решила не бросать, а подумать, кого ещё ей предстоит простить?

– В посёлке Мирном я ходила по домам и просила прощения у всех подряд, даже у тех, кто прощения не заслуживал! А в результате унижала сама себя, когда просила прощения у воров, чтобы угодить Богу! Но, может быть, я была не готова прощать искренне? Может быть, прощая, я брала вину других на себя? Я лицемерила и теперь страдаю от кармы и одиночества?

Эта мысль показалась Вере достойной ночного размышления при работе над кармой. Она улеглась под мамино пуховое одеяло и мысленно вошла в свою память с благородной целью вытравить из неё всё, что настраивало злодейку-карму испортить ей жизнь в настоящем.

***

Совхоз «Мирный». Зима. Разруха.

Как-то раз на здоровый приём детей пришла мамаша с годовалым ребёнком на руках. Она светилась неподдельным материнским счастьем, её ребёнок был развит по возрасту и здоров. В посёлке не было ни отопления, ни водоснабжения, отсутствовали в магазинах продукты питания, даже спичек и поваренной соли не было на прилавках, а некая Сафонова была всем довольна, словно для неё не имело значения, что в стране кризис, разруха, нищета, её нисколько не волновало и то, что её шестой ребёнок был не привит.