Анна Чолак - Ты пахла персиками и кислым вином

Выбор дополнительного занятия я объяснил родителям так: Это мне понадобиться в будущем больше, чем спортивное плаванье. (Хотя мама припомнила эти слова, когда один из сыновей папиного товарища столкнул меня с трамплина в воду.) Честно говоря, никакое будущее я не планировал. Я вообще не уверен доживу ли до «серьезной жизни». Вопросы о амбициях вызывают белый шум и отсутствие картинок в голове. Нет, я не боюсь, и даже не «не знаю». Просто факт того, что я не доживу плотно засел на подкорках мозга.

Каждую субботу я хожу в подвальное помещение новостройки, где проводятся занятия от университета в Греции. Я не раз задавался вопросом, почему в маленьком городе есть связь с вроде как приличным университетом за границей, но это не настолько меня волновало, чтобы задавать вопросы.

Естественно, мама настояла на групповых, поэтому сейчас я сижу в кресле мешке в кругу из парней и девушек моего возраста. Низкорослый мистер Голлофер в жилетке в клетку рассказывает очередную тему, бурно размахивая тростью. В основном, все конспектируют информацию на бумаге. У меня такое желание отпало после второго занятия. Преподаватель и слова мне не сказал, ведь все тесты я проходил на средний бал. Ему, как и мне, этого было достаточно.

Я медленно постукиваю пальцами по колену и постепенно теряюсь в мыслях.

Не знаю за что, но я вызываю у взрослых особую любовь. Они всегда относятся ко мне, как к взрослому, но на уровень тупее их. Мне хватает мозгов не опровергать иллюзию превосходства. Заранее проигрывает тот, кто недооценивает. Меня всегда забавляет, когда люди уверенны, что знают достаточно для звания «умный». Читают книги с труднопроизносимым названием, хвастаются сложными словами и заумными упреками о неправильной жизни всех вокруг. Раздают глубоко мыслящие советы и цитируют давно умерших людей. Умный никогда не будут доволен уровнем знаний, так же как глупый никогда не задумается, что он недостаточно умный.

Я придерживаюсь позиции, что мудрость заключается в любопытстве. Чем больше ты узнаешь, тем меньше правды хочешь получать. Глупым людям живется проще. Они живут в примитивном маленьком мирке и не задаются вопросами. Одурманить взрослых легко, с подростками сложнее. Наверное, поэтому мне больше всего нравится общаться с пожилыми людьми. Я часто остаюсь после занятий поболтать с мистером Голлофером.

Рядом седел Шон —достаточно неугомонный парень, чтобы стать моим приятелем. Шон слишком усердно записывал каждое продиктованное слово, высунув кончик языка. Не хочу называть его другом, слишком интимное слово. Низкому кудрявому мальчику плевать, реагирую ли я на его треп. Он всегда начинал говорить первый, да и заканчивал разговор тоже он. На мой вкус он слишком много отдает людям. Ведь, когда говоришь, невозможно получить новую информацию. Но видимо Шона не сильно смущали такие вещи, и он дальше продолжал тараторить, к месту и не очень.

Мистер Голлофер задал нам разделиться на команды по три человека и подготовить быструю презентацию о видах логики. Шон сразу затащил меня в группу к Молли. Высокая девушка с экзотической внешностью и острым языком. Она передвинула кресло-мешок ближе к нам, открыла тонкий ноутбук и принялась молниеносно клацать ко клавишам. Воспользовавшись конспектом, Шон быстро диктовал Молли, потому что на задание нам выделили 20 минут. С горящими глазами, парень пересказывал материал, а Молли иногда исправляла недостоверную информацию.

– В научном сегменте, наряду с формальной логикой используется диалектическая логика, разработанная немецким философом Гегелем и переосмысленная с материалистических позиций в философии марксизма… —диктовал Шон.

Вот он момент, когда я тоже хочу вклиниться. Мне правда есть что сказать, но голос не слушается. Ощущение, как будто в глотке слишком сухо и слова не могут выскользнуть. Я знаю, что говорить и уверен в знаниях, но невидимый блок не позволяет начать.

– Формальная логика не изучает изменение и развитие… —говорил Шон, но остановился, когда увидел, что я подался вперед и приоткрыл рот. Молли подняла глаза поверх ноутбука и теперь две пары глаз устремились на меня. Думаю, это продлилось не больше трех секунд, но мне казалось они мучают меня вечность. Руки обмякли и знатно вспотели. Я вытерев их об темные джинсы.

– Диалектическая логика представляет собой теорию диалектического метода. —тихо, но на удивление спокойно, произнес я.

Шон благодарно кивнул мне, а вот Молли стоило больших усилий, чтобы воздержаться от закатывания глаз.

Волна непонятной тревоги выбила воздух из легких и меня хватило только на одну реплику. Я бы с удовольствием рассказал, что законы и принципы диалектического метода – объективность и всесторонность рассмотрения, единство исторического и логического, восхождение от абстрактного к конкретному, бла-бла-бла. Ненавижу, когда во время простых социальных ситуаций внутри срабатывает противный тормоз. У меня нет традиционных страхов: я не боюсь смерти, высоты, глубины, пауков, клоунов или незнакомцев. Но социально напряженные ситуации вызывают табун неприятных мурашек по спине. В голове мгновенно появляется куча сомнений, хотя минуту назад я был решительно настроен на контакт с людьми.

Пока Шон и Молли продолжали громко готовить презентацию, я не проронил ни слова. Я выбрал безопасность. Опять.

Когда пришло время мы поднялись со своих мест и вышли на середину. Девушка установила ноутбук на высокий стол, я и Шон стояли левее. Парень выдал театральный кашель и взмахнул рукой, привлекая внимание группы. Мистер Голлофер сел на мое кресло. Он перекрестил ноги и методично постукивал тростью в ритм кудрявому спикеру. В нашей команде устоялась немая договоренность, что декламировать будет Шон, Молли дополнять, а я смешить аудиторию слишком длинными джинсами и взъерошенными волосами.

Странно, но стоять на виду у всех было спокойно. Мое лицо обрело максимально безразличное выражение, а руки свободно висели вдоль тела. Я встретился взглядом с парнем напротив, спустя короткие гляделки он стыдливо отвел взгляд. Вроде у меня не настолько враждебное выражение лица. Хотя…

В конце выступления аудитория зааплодировала. Довольные Шон и Молли сели на места, а я медленно покинул помещение. Я физически чувствовал, как тот пугливый парень сверлит мою уходящую фигуру. Сквозь маленькие окна под потолком в коридор проникал медовый свет. От стен эхом отходил шорох кед, скользящих по шахматной плитке. Я подошел к кулеру и набрал воду в ладони.

Выплеснув жидкость в лицо, я оставил несколько луж на плитке. Ледяная вода ни капли не взбодрила.

Я все время нахожусь под дымчатой пеленой. Я пытаюсь разбудить себя каждый день, но кто-то поставил один и тот же серый эпизод на повтор. Меня уже тошнит от этого фильма. Жду не дождусь, когда покажут конечные титры. Но я не решаюсь на что-то серьёзней, чем мысль: А что если я все же решусь закончить бытие, что тогда будет?