Дж. Могвай - Прометей

Собственно, именно «Лолита» меня и сгубила… одна, полная предрассудков, ханжа-мать одного из учеников – устроила скандал, что я «развращаю неокрепшие умы порнографией». Она утверждала, что у её сына по моей вине вырабатывается чуть ли не Эдипов комплекс 10, и не смотря на абсурдность этих обвинений, этих плодов пуританской мнительности, весь коллектив страстно кивал ей в ответ, когда она выплёскивала свою «обличительную» речь. А оставшись со мной наедине, коллеги, виновато потупив взор, говорили, что моя методика очень хороша, но… лучше будет уволиться по собственному желанию.

И таким образом попытки пробудить в людях интерес к книгам обратились в публичную анафему и констатацию моей безнравственности. Я оказалась молодым педагогом с испорченной репутацией. Попытки устроиться на другое место были безнадёжны – молва разнеслась слишком быстро, обрастая неизвестными мне самой «фактами» как снежный ком.

Поиски новой работы оказались сложнее, чем я мола подумать. Оставалось идти либо кассиром, либо продавцом-консультантом. Образование стало бы рудиментом, если бы не репетиторство. Жизнь вроде бы стала возвращаться в привычную колею, но тут пришло сообщение с просьбой заняться похоронами.

Сначала я не хотела ехать, но потом поняла, что намного хуже не будет и почему бы не сменить обстановку?

Я плюнула на всё, сорвавшись с насиженного места, отправилась хоронить родственницу, которую никогда не знала.

Жажда перемен ощутилась, когда я вошла в здание вокзала, а потом тесный плацкарт, курица в фольге, варёная картошка и не один час по бездорожью в такси… Войдя в старый дом, неожиданно ставший моим, я испугалась – согласитесь, человеку из города тяжело сталкиваться с необходимостью колоть дрова и топить печь лишь для того чтобы поесть… Эти скрипучие половицы, выцветшие иконы в закопчённом углу, облинявшие ковры с бурой основой, – Анна брезгливо передёрнулась, – а ночью дом будто дышит… первая ночь обернулась для меня кошмаром. На следующий день, после генеральной уборки, под вечер я затопила печь, приготовила ужин и вдруг начался сильный ливень… В этих сумерках и контрасте дом неожиданно обрёл уют. Я всю ночь пролежала на перине, слушая его. Дождь здесь не такой как в городе. Там он какой-то серый, безликий… в ту ночь я поняла, что мне надо остаться тут хотя бы ненадолго – отдохнуть от мирской суеты, согнать жир с души…

Теперь же мне не хочется, уезжать. Страшно представить своё возвращение в рутину этого грязного муравейника.

Анна замолчала. Её печальный взгляд утопал в напитке тёмно-табачного цвета, плескавшемся по стенкам бокала.

– Оставайтесь, – предложил Макс.

Она посмотрела на него, приподняв одну бровь.

– Вы бы хотели этого?

Макс кивнул и поднялся из кресла.

– Вам определённо пойдёт это на пользу. Там…

Макс остановился у окна, – там жизнь стоком, сносящим всё на своём пути. Уносящим в небытие людей, печаль и радость, мысли и планы. Иногда нужно суметь остановиться. Осознать себя во времени и пространстве, понять, что ты хочешь найти и лишь тогда можно с головой окунуться в бурлящий поток жизни навстречу искомому.

Макс выпил.

– Поэтому вы уехали?

Он вздрогнул.

– нет, у меня были другие причины. Я ещё там знал, что мне нужно, но обрёл это уже здесь.

Анна подошла к Максу, смотревшему в окно.

– За одиночество? – робко предложила она, заглянув ему в глаза.

Раздался тонкий звон бокалов в повисшей тишине.

Сизая дымка тумана опускалась на чадящие трубы деревенских домов.

В желтоватом окне одиноко стоящего дома виднелись два неподвижных силуэта.

Снова заморосил косой дождь и две фигуры слились в одну.

Макс стоял отрешённо, всматриваясь в даль, а Анна, склонив голову ему на плечо, слушала дождь, опустив веки.

За окном послышались приглушенные голоса, в луже на земле промелькнуло отражение двоих людей.

В дверь требовательно постучали.

– Ты кого-то ждешь? – встрепенулась Анна.

– Нет.

Макс открыл дверь. На пороге стояли два вымокших до нитки человека.

Внешность каждого являлась противоположностью другого: приземистый толстяк с румяными щеками и тяжелой одышкой и высокий бледный юноша с непропорционально длинными руками и осанкой гробовщика. Один смотрел на Макса с вызовом, а другой был настолько равнодушен, что скорее напоминал восковую фигуру, чем живого человека.

Максу показалось, что он уже где-то видел эту пару.

Толстяк попытался войти, но Макс перекрыл ему путь:

– Это мой дом, а не ваш, вы, видимо не в себе.

– Самардак, – так и не отдышавшись крякнул толстяк.

– Что? – нахмурился Макс. – Это какой-то столярный инструмент?

– Самардак. Борис Викторович. Участковый, – представился человек, оставив тщетные попытки войти, – а это мой помощник – Степан.

Юноша чуть заметно кивнул. Повисла пауза. Дождь усиливался.

– Ну что я могу сказать, – сдерживая улыбку сказал Макс. – Кажется, вы отличная команда.

– Мы к вам по делу, – придал своему голосу твердость Самардак.

– Прекрасно. И в чем оно заключается?

– Может мы войдем? На улице дождь.

– Нет. Вы стоите под крышей веранды.

Степан поднял голову, будто желая убедиться в правдивости этих слов.

– Что ж… раз так… – замялся участковый, явно не ожидая столь решительного отказа. – У нас к вам несколько вопросов, – он достал блокнот. – Где вы были 20 июля 2016 года?

– Здесь.

– Уверены? – пристально посмотрел Максу в глаза Самардак.

– Я всегда здесь, за теми исключениями, когда выхожу в магазин, на почту или гуляю в лесу.

– И часто вы гуляете в лесу?

– Я обязан отвечать на это?

– Сейчас – нет, – неожиданно подал голос Степан. – Мы здесь как частные лица. Даже форму сегодня не надевали… – Самардак грубо толкнул его локтем, заставив замолчать.

– Пока мы здесь как друзья, – театрально понизил голос участковый, – и можем вам помочь, но также мы можем оказаться врагами и тогда вы пожалеете…

– Мм-м… понятно, – пожал плечами Макс. – А в чем, собственно дело?

– Не надо делать вид, что вы не знаете, – не мог выйти из роли нуарного детектива Самардак.

– Убийство, – не смог больше молчать Степан. – В лесу нашли труп неизвестного. Приезжал Следственный комитет с экспертами и нам оставили задание поговорить с населением…

– Заткнись, Степан!

– Ну а что я не так сказал, Борис Викторович? – обиделся помощник участкового.

– А то! Нам надо найти убийцу, а не сплетничать с…

Макс кашлянул, привлекая внимание:

– Так что?

– Я вызову вас на допрос, – огрызнулся участковый.

– А это правомерно?

– В данном случае – да. Это по назначению следователя, – сказал Степан.

– В таком случае это все?