Дж. Могвай - Прометей

Повисло неловкое молчание.

– Прощаемся? – улыбнулась Анна.

Макс всецело обратился в неуверенность, не решаясь идти на поводу чувств, охвативших его.

Она непринуждённо обняла его за шею и тихо сказала на ухо:

– До встречи, – и, так же неожиданно отстранившись, растворилась в тревожных сумерках осени.

Здание администрации существенно не менялось со времен эпохи позднего социализма: прямоугольная трехэтажная коробка из кирпича с облезлыми оконными рамами. Внутри царило запустение, пахло старой бумагой и пылью.

Макс растерялся среди коридоров с однообразными дверьми. Бесплодно побродив в тиши вымершего здания, он решил ориентироваться по протертостям линолеума, на котором за годы эксплуатации образовалось подобие тропинок. Метод навигации оказался верным – за одной из дверей раздавались звуки. Макс деликатно постучался и вошел.

Это оказалось неким подобием приемной с крайне скудной обстановкой: несколько стульев у стены, несгораемый шкаф и две школьные парты, на которых стоял компьютер. За ним с сосредоточенным видом сидел Степан.

Макс с силой хлопнул дверью.

– Да-да, я увидел вас. Одну минуту.

Колонки компьютера захлебывались звуками танкового сражения. Макс обошел парты и взглянул на монитор.

На экране танк, управляемый Степаном, героически противостоял неравным силам врага.

Макс сел на один из скрипучих стульев. Напротив висел выгоревший календарь за 2007 год. Он задумался о том, что происходило в его жизни в то время.

Тогда он с Мари начал много путешествовать. Ему было 27, а ей 19. Макс улыбнулся, когда вспомнил, как его сестра восхищалась Гаагой и стояла, широко раскрыв глаза, любуясь архитектурным ансамблем Бинненхофа.

Степан тяжело вздохнул и обратился к Максу:

– Вам придется подождать. Самардак ушел обедать.

– Он вызвал меня на допрос именно в это время и ушел? – поднял Макс брови.

Степан пожал плечами.

– Как бы это объяснить… здесь десятилетиями ничего не происходит, а тут – пожалуйста – убийство – шеф спятил и возомнил себя Коломбо, Пуаро и Холмсом в одном флаконе. Сейчас он полон энтузиазма и, кажется, разыгрывает сцену «хороший полицейский – плохой полицейский»…

– Как я понимаю, вы «хороший»?

– В его картине мира – да.

– А в вашей?

– Не знаю. Я делаю ровно то, что подразумевают мои обязанности.

– Человек-функция? Ни личных оценок, ни предрассудков?

– А зачем? Мне за них не заплатят, а остальное лишь работа, а не какой-нибудь фетиш.

Если вы совершили убийство и это докажут – отправитесь в тюрьму исправляться, нет – будете жить, как и жили, только, наверное, Самардак объявит вас кровным врагом.

– Почему?

– Либо он уверен, что вы убили, либо ему настолько надоело собирать в саду крыжовник, что он очень хочет, чтобы вы сказались убийцей. Я не вникал.

– Ваше равнодушие вызывает восхищение.

– Спасибо, – Максу показалось, что на лице Степана промелькнула тень улыбки.

Дверь открылась и вошел участковый, поглаживая себя по выдающемуся животу.

– К вам пришли, – уведомил его Степан.

– Что ж… – Самардак, нахмурившись с неприязнью посмотрел на Макса – Пройдемте ко мне в кабинет.

Кабинет почти не отличался от приемной. Те же стулья, те же парты, лишь рядом с компьютером лежала стопка журналов для дачников.

– Ваш паспорт, – потребовал участковый, усаживаясь за компьютер.

– Я не брал его с собой.

– А почему не брали?

– Зачем?

– Для удостоверения личности.

– Разве вы меня не узнаете? – улыбнулся Макс.

– Это правовая процедура. Не надо улыбаться, я вам не клоун.

– А у вас только клоуны вызывают улыбку?

Самардак насупившись промолчал, достал из ящика лист бумаги и ручку и начал составлять протокол допроса.

– Фамилия – имя – отчество?

– Они вам известны.

– Будете ерничать – я оставлю вас здесь на 48 часов для установления личности.

– Вам не стыдно? Вы сами провоцируете меня на подобное поведение.

Участковый снова не нашел что ответить.

– Число – месяц – год рождения?

– 14 января 1980 года.

– Место рождения?

– Москва.

– Семейное положение?

– Холост.

– Образование?

– Высшее.

– Последнее место работы?

Макс на секунду задумался:

– ВГТРК.

– Почему вы сюда переехали?

– По личным причинам.

– В каком году?

– Не помню. Примерно в 2010.

– Чем занимаетесь здесь?

– Огородом и садоводством.

– И все?

– И все.

– У вас здесь есть друзья?

– Нет.

– А враги?

– Нет.

– А где есть?

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

– Предполагаю, что один сейчас сидит напротив меня.

– Вы мне угрожаете? – отложил ручку участковый.

– Вы бредите?

– Где вы были в ночь на 20-е июля?! – он резко встал со стула.

– В постели.

– Почему вы так уверены?

– Потому что у меня нет проблем со сном и ночью я сплю. Всегда.

Макс тоже встал.

Самардак с едва сдерживаемым гневом смотрел ему в глаза.

– Я прекрасно понимаю, что вы скорее всего выбрали случайную дату и манипулируя ею, вы пытаетесь сбить меня с толку и услышать то, что так хотите, но в этом нет смысла – я ничего не знаю.

И так же я понимаю, что вам было невыносимо скучно, а теперь появилось «дело», но… я к нему не имею никакого отношения.

Лицо участкового на секунду смягчилось:

– Я живу тут всю жизнь и знаю каждую собаку. В этой деревне никто не способен на убийство, а вас я совсем не знаю – вы чужак.

– Это ничего не доказывает, – спокойно сказал Макс.

– … но и не опровергает. Моя работа искать доказательства.

– Удачи вам в ней. Только бы вам найти верный путь… а я пока пойду у меня еще много дел дома. – Макс направился к выходу.

– Мы скоро увидимся, – пригрозил Самардак, тяжело усевшись на стул.

– Исключительно в принудительном порядке.

– Можете не сомневаться.

Макс вышел на улицу и глубоко вдохнул.

– Ну как? – спросил вдруг появившийся рядом Степан.

– Этому человеку срочно нужна психологическая помощь. Он был в шаге от того, чтобы размахивать перед моим лицом настольной лампой и требовать признательных показаний…

– Мне тоже кажется, что он переигрывает, – прикуривая сигарету заметил Степан.

– Может хоть вы мне объясните, что происходит?

– Как должностное лицо я не имею права это делать – тайна следствия.

– Тогда расскажите, как частное.

Степан улыбнулся подобно Джоконде и чуть помедлив заговорил:

– Одна бабуля обнаружила в лесу труп мужчины. Ему проломили череп, нанесли несколько ножевых и сбросили в воду. Он не местный, что очень странно. Ждем результата экспертиз, чтобы установить личность, время смерти и прочее…

– Так если не известно время смерти, то почему он вцепился в конкретную дату?