Коллектив авторов - Космос: выходя за пределы

Детский взгляд в первозданную синеву…
Важно ли, что за нею нет горизонта?
Сонмы галактик неторопливо плывут
к неизвестным глубинам-далям-высотам,
за которыми снова всё та же гладь
необъятно-незыблемого покоя,
где нет правды и лжи, нет добра и зла,
где вообще не знаешь, что он такое.
И в немом изумлении перед ним
забываешь в сиянии первозданном
о существовании всех границ,
кроме черты меж тобою и чем-то Самым…
Космос глядит в прицелы земных очей,
будто сквозь, безразличием непонятным
заставляя опять уходить ни с чем
стиравших очередные «белые пятна»
и влекомых вечным мерцанием звёзд
искателей правды, азартных в своей погоне
за лучшим ответом на короткий вопрос
о смысле здешней суетной жизни: «кто мы?»
Жалкие паразиты на голубом
шаре? Отражения макрокосма?
Или живые души, которым Бог
вложил любопытство в дополнение к носу?
Сиреневый пух Магеллановых облаков
грезится нам, испускающим тета-волны.
Хоть и знаем: никак не достать рукой, —
туда, наивные, тянемся вновь невольно…

Собака, сожравшая ночью тапок,
не тянет на «Гончих Псов».
Мужчина, сопящий лицом на запад,
моих сыновей отцом
не станет.
Ни стали, ни злата —
вааата…
Ни зла, ни добра —
ЖАРА….
И смотрит на землю зрачок целовато,
как нищий в лапшу «Доширак».
Был – крокодилом под ил украденным,
Выскочил – лазер.
Зеро!..
Где они – годные градины —
гадины?
Крадены, к черту, ЖАРОЙ…
Вороны – в обморок, сонная ёпера,
перья белеют в полях…
Вышла собака, как баба с ведрами,
к гипербореям на шлях…
…От жаркого рока, от звука, от знака,
от запаха или ногайки казака
она повернула зачем-то на запад
и даже не сбавила шаг.
Остались стихая, и будка, и хата,
остался хозяин искать виноватых,
по улицам рыская, словно собака,
надеясь на Бога собак.
Она продолжала мотать километры,
и уши будёновки вились по ветру.
Ей не был попутчиком друг или недруг
и солнце слепило глаза.
Спасала, как будто бы центр средоточий!
И этот отчаянный путь одиночки
легко повторить, если кто-то захочет
подробней узнать.
По полю солянки меж белой полыни,
по линии тропки, торопкой поныне,
собака, сверкая серебряной пылью,
пересекла горизонт.
И только когда напоследок светило
тропическим жаром траву опалило
и темень настала, тогда проступило
созвездие Гончих Псов.
Минуя Медведицу и Волопаса,
мчались собаки меж Солнцем и Марсом
к центру Вселенной
без карт и компАса,
оставив людей, не сумевших подняться,
в расчёте на жизнь
с их шариком,
треснувшим с края до края,
как будто разбитая чаша Грааля —
утраченный пазл с очертанием рая —
сакрально дрожит…
А люди?…
Читали свои гороскопы,
молились
и ждали Мессию с Востока,
а бледный хозяин предместья Ростова
отказывался от щенка.
И ночью, когда верховодят собаки,
он свет зажигал и читал Пастернака,
и, словно волхвы, по-младенчески плакал,
и звезды в окошке считал.
Нет, не было в этом ни тени догадки —
он знал, что Собаки восходят над хатой
и видят хозяев сквозь темень агата,
тихонько виляя хвостом.
Ушедшие хаски, дворняги, овчарки,
собравшие в стаю и младших, и star-ших,
за нами следят,
возвратившись к Началу —
в созвездие Гончих Псов.

Бухгалтерской цифири знает кучность,
на ноль не умножая, не деля:
игольчатая, стрельчатая сущность
таится в белой пропасти нуля.
Распластаны тончайшие снежинки,
смелеет капля в твердолобый лёд,
дыханием морозная пушинка
сжижает остроклювый кислород…
К нулю стремятся полые колеса,
округло кучевеют облака,
и перистых космические плёсы
глядят из нулевого далека…