Елена Комендант - В тени белой акации. Мелодраматическая повесть

А как они делали лапшу! Настоящий цирковой номер. Голый по пояс китаец мнёт, бьёт, катает, раскатывает, наверное, смазывает и продолжает катать, тянуть, бить по потной спине и вновь раскатывать, тянуть, пока в один прекрасный момент тесто не принимало форму длинного полотенца. Затем «раз» и сильным ударом о стол эта длинная полоса распадается на тончайшую, великолепную лапшу. Эту лапшу можно было съесть с горячим бульоном на любой улице и в любое время суток в специальных будочках. Назывались они «удон».

Китайцы потешались, когда видели, как мы делаем пельмени, раскатываем сочень всей скалкой. Они же берут в левую руку сочень и, быстро вращая его правой рукой, уголком скалки раскатывают только края, затем большим и указательным пальцами ловко сжимают пару раз сочень с фаршем, и пельмень готов!

Семья привратника была доброй, щедрой. Наблюдая за нашим великим интересом к их кулинарным способностям, они всегда предлагали разделить с ними трапезу. Но мы отказывались, наше домашнее воспитание запрещало нам клянчить что-либо у кого-либо. Это было «неприлично». Нами руководило любопытство, а не голод. Мы дружно отказывались, что не мешало нам на следующий же день-вечер снова занимать свой пост у очага и с огромным удовольствием наблюдать снова и снова за этим захватывающим зрелищем-действом.

О китайской кухне я пишу с радостью, и эта тема не надоедает никогда. Опишу вкратце наши детские китайские лакомства. Во-первых, тахула – обычно разносчик таскал целый день связанный сноп соломы на треноге. В этот сноп и воткнута тахула -палочки с нанизанной на ней бояркой, в надрез которой вставлялась долька мандарина. Боярка в Китае такая крупная, как наше небольшое яблочко и очень вкусная, мясистая. Всё это облито сахарной глазурью и выглядит аппетитно и очень вкусно. Ещё совсем малышами мы бегали в соседние лавочки, где за гроши покупали конфеты «пупсик». Сделаны они были из арахиса и имели вид пупса. Вкусом напоминали «раковые шейки». А ещё мы обожали липучки. Небольшие палочки с целой серией пустот, сверху были обвалены кунжутным семенем. Когда их ешь, то во рту вкус нуги с кунжутом.

А как здорово китаец торговал сахарными зверюшками! Настоящий стеклодув, он выдувал из карамельной массы различные фигурки и насаживал их на палочку. Фигурки зверей, птиц и деток получались, как настоящее произведение искусства, даже жаль было их сосать.

А всевозможные изделия из теста, жаренного во фритюре. В школе мы постоянно чем-нибудь увлекались. То вдруг нападали на свежие финики, то на фруктовый плов, сделанный из пшена или риса с финиками. Каждую порцию продавец заворачивал в кукурузные листья. Как-то наша школа переехала на другую улицу, и мы тут же обнаружили в соседской лавчонке пампушки с красными сладкими бобами. Их стали раскупать в большую перемену. Китаец живо смекнул, что это ходкий товар, и стал изготовлять их так много, чтобы полностью удовлетворить наш спрос.

С малых лет и до сей поры по своей натуре я – лакомка, сластёна. Просто так пить чай не люблю, обязательно должно быть услаждение в виде печенья, торта, пирожного, зефира, халвы, конфет и т. д. и т. п. Сама я очень недурно стряпаю торты и всякую всячину для ублажения плоти, правда, сейчас приходится воздерживаться.

Но пишу я об этом, чтобы описать наши кондитерские в г. Мукдене. Их было много, но особенно славились две: Фатеева и Гольденберга. Какие они творили чудеса! Вернее, их кондитеры. У Фатеева был Ящук – просто кудесник. Таких пирожных я больше не ела нигде и никогда. Там ничего не уворовывалось, хозяин следил строго, клали какао-масло, очень дорогое, промачивали ромом или коньяком. Какие ещё секреты существовали, а они, конечно, существовали, но их пирожные, а особенно «Поцелуй негра», шоколадом облитый шар, и «Париж», сделанный из тёртых орехов, тоже в шоколаде, не могут сравниться ни с каким другим произведением кондитерского искусства. Была я туристом за границей и в Москве, и в Петербурге, не знаю, как сейчас, но неплохие, в общем, изделия и в подмётки не годились «Парижу» или «Поцелую». Пирожные стоили дорого, поэтому нам редко удавалось ими полакомиться.

Когда я стала работать, то мама мне с каждой получки давала немного денег на сласти. В то время я очень полюбила «заливные орехи». Половинка грецкого ореха с половинкой сладкой начинки. Все это облито прозрачной карамельной массой. Начинки в виде густой массы были восхитительны. Я так примелькалась в кондитерской ежемесячным посещением, что продавец, встретив маму, когда я уже уехала в СССР, обязательно об этом напоминал и предлагал купить эти орехи: «Ведь Ваша дочь их так любила». Мы, русские, в городе друг друга все знали, т.к. нас было мало, и посещали мы обычно одни и те же места.

Но пора остановиться с разговорами о еде. Вернусь к нашему привратнику Та-дину. У него умерла жена, как-то внезапно и он вскоре женился вновь, жену выбрал молодую, был явно счастлив, расцвел, помолодел. Но счастье длилось недолго. Не прожив и года, Та-дин умер от дизентерии. Все его жалели. Хотя на их свадьбе мы были тут как тут, но запомнили её плохо. Вот похороны помнятся отлично. Над дверью вешалось зеркальце, чтобы дракон, увидев себя, устрашился своего вида и убрался прочь, не нанося вреда. Из лёгких жердочек и цветной бумаги приобретались фигуры домашних животных в натуральную величину. Целыми днями играла своеобразная музыка, а длилось это долго, по нескольку дней, в особенности надрывалась дудка. Всех животных сжигали в жертвенном костре и ещё долго после у обочины дороги тлели остатки сожжённых муляжей. По-видимому, когда-то в жертву приносили настоящих животных, но время их прошло и перешли на имитацию. Гроб был деревянный, весь исписанный иероглифами и картинами страшного суда (если мне не изменяет память). Вся семья одевалась в траурные одежды белого цвета. На похороны приглашались платные плакальщики, которые очень правдоподобно, профессионально и рьяно изображали скорбь с причитаниями. Под музыку гроб выносили, проносили по улицам и устанавливали на китайском кладбище, не предавая земле. Нищие раскрывали незабитый гроб, стаскивали с покойника одежду, а бродячие собаки довершали дело. Часто от заразного умершего бродяги разносили болезнь. А вот детей, особенно девочек, конечно, не всех, сразу после родов заворачивали в тряпку и бросали прямо на помойку. Одна мать, мы были очевидцами, ещё подходила, слушала писк и возмущалась: «Хамэй-сыла», т.е. «всё ещё не умерла».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.