Катерина Авдюгин - Под Ним

На сессиях для меня самым приятным было чувство сданного экзамена. Словно что-то освобождалось во мне с каждым зачётом, с каждым пройденным уроком. В университете – как в жизни: сдали экзамен, прошли урок, на какое-то время наступает облегчение. Если, конечно, это был финальный экзамен, а не промежуточный.

Первый год пролетел. И Студентка в моём лице готовилась покорять мир.

Настал день, когда с лёгким сердцем и огромным счастьем на душе мы с подругой Аней назвали обоих наших родителей мамой и папой. Они поженились. Мы были уже в недетском возрасте, но тяга к семейному уюту была такой сильной, что нам было очень приятно называть их именно так.

Моя лучшая подруга Аня с любовью и уважением обращалась к моей маме, называя её мамой. А я, сохранив доброе отношение к мужчинам, несмотря на неприятный опыт жизни с предыдущим отчимом, решилась открыться счастью общения человеком, которого назову папой.

Тем летом, о котором я сейчас поведу речь, мы все жили в трепетном ожидании пополнения семьи. Нет, моя мама не была вновь беременна. Уже родившийся и давно выросший брат Ани должен был вернуться домой. Скорый приезд Сергея волновал каждого из нас по-разному: примет ли, поймёт ли, сойдёмся ли? Только-только всё устаканилось. Только жизнь стала почти безоблачной.

Анин брат после окончания военного училища по распределению попал на Северный флот. Там он прослужил около трёх лет. Суровый климат, нелёгкие условия. И моя мама, став полноценной «матерью большого семейства», позволила себе возмутиться, что её муж Николай (родной отец Серёжи и Ани) сам служит на Черноморском флоте, в тёплом климате, рядом с близкими, а сына позволил отправить на север.

«Там нет того, что нужно каждому человеку больше всего, – объясняла свою позицию мама, – нет его родных людей. Там же день всего четыре часа. Остальное время темнота и холод».

В общем, мама это дело так не оставила. Не дала сыну её мужа коротать дни во мгле, остаться в темноте и холоде. Она убедила отца сделать всё возможное, чтобы перевести Сергея на другой флот. К нам поближе. Вот ведь удивительно, как много любви бывает в человеке. Например, в моей маме: сын не родной, а волновалась за него, как за родного.

Моему новому отцу эта идея, надо заметить, и самому понравилась. Он принялся за дело и занялся поиском подходящей должности для сына. Как это всегда бывает, когда люди делают то, что делать нужно, что согласовывается с настоящим их путём, жизнь им помогает, и вскоре уже были подписаны документы на перевод Сергей к нам в Севастополь, край света и тепла.

Для нашей семьи это было грандиозным событием. Мы ждали. Мы суетились. Наводили порядок, освобождали место для нового члена семьи, рассчитывая, что он останется с нами надолго. Правда, уже тогда обсуждался вариант, что вскоре после выхода на новую службу, Сергею дадут общежитие. Звучало так, что его проживание с нами будет лишь временным.

Но этот путь как раз был не нашим. Поэтому всё пошло иначе.

Зайду чуть издалека: вливаясь в семью, которую я совсем скоро называла своей, я рассматривала детские фотографии Сергея и Ани, которые были развешаны в гостевой комнате. К ним вскоре добавились и мои детские фотографии, и моей младшей сестры Анюты. И наши совместные фото с Аней – одной и второй.

Эти снимки были моим объектом медитации. Я успокаивалась на них. Думала о чём-то, разглядывая их. Как кто-то рассматривает узоры на обоях, линии на потолке, синиц в небе, так я – детские фотографии нашей огромной семьи.

Что-то случилось, что-то поменялось. Вероятно, известие о скором прибытии Сергея в дом заставило меня чуть пристальнее обратить внимание именно на его фото. У меня просыпался всё больший интерес к кадрам именно с ним.

Я не торопилась, разглядывала медленно: его интересные черты лица, позы, жесты. Осанку, грацию, которую удалось запечатлеть фотографу. В общем, герой, к которому я подходила каждый день, как на поклон к алтарю, стал мне интересен больше, чем просто человек и брат подруги.

Чем он меня пленил? Во-первых, возрастом. Он был старше меня на целых семь лет. В то время это была для меня огромная разница. Мне 18, ему 25. Это же уже мужчина! Я была уверена, что в таком возрасте каждый парень способен взять на себя ответственность. А тем более, мой герой. С таким можно и семью смело заводить, даже детей.

Во-вторых, перспективы его карьеры: он же служил на флоте. Надёжная профессия с гарантированным ростом. Абы кто там не задерживается. Значит, рассуждала я, он самостоятельный, независимый.

В-третьих, и в этом я была почти уверена: он свободен для отношений.

День его приезда неизбежно настал. К тому времени я уже знала, кажется, каждую черточку его интересного лица. Каждую особенность его фигуры, которые мне удалось разглядеть на фотографиях. Конечно, я понимала, что он стал иным. Изменился. Возмужал. Но что-то в любом случае должно было остаться.

Я была смущена, встречая его. Но внутри меня тот спокойный и уравновешенный Мудрец, с которым я была знакома с раннего детства, уже всё продумал и решил. Он твердил мне ровным тоном, будто бы речь шла о чём-то обыденном и понятном: «Я хочу с ним семью». У него был чёткий план действий завоевания расположения, доверия и сердца мужчины.

Бывало, я спрашивала у своего внутреннего Мудреца, ещё ожидая приезда Серёжи, позволит ли он мне влюбиться по-настоящему, по-девчоночьи? Очень уж прагматичным он мне казался. На что он отвечал, заставляя меня кивать на каждую его фразу, что не нужны нам все эти драмы. «Мы столько прошли, столько испытали, надо ли нам ещё это?»

Я соглашалась, что не надо. Что мой жизненный опыт уже открыл для меня спокойные отношения с мужчиной. Несмотря на то, что опыта самих отношений у меня на тот момент не было. Мне хватало понимания: «Раз я смогла по фото испытать тёплые чувства к своему герою, полюбить его, но не как плаксивая девчонка, а как Мудрец, значит, он мне подходит».

Совета Мудреца внутреннего мне было достаточно. Я не из той модной волны, которая опирается на советы психологов, тесты в журналах и гороскопы всех мастей. Даже мило наблюдать за этим в нашей современной жизни: встречаются живые люди, как текущие потоки. Лев Толстой об этом писал: «Человек течёт, и в нём есть все возможности: был глуп, стал умен, был зол, стал добр и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Ты осудил, а он уже другой». Но, когда это он писал? Давно. Времена тоже утекли, как вода. И теперь нам доступны методы торможения сердца и импульсов души занудными вопросами: подходит ли мне этот партнёр? Для жизни? Для семьи? Каково его видение? Мышление? Образ жизни и принципы? Есть ли у нас с ним что-то общее? Каковы шансы, что мы проживем долгую счастливую жизнь? Словно получив ответы на эти вопросы, наша жизнь через минуту не поменяется. Словно это вообще когда-то о ком-то можно прояснить. Даже о самих себе.