Владимир Елизаров - Mein lieber friend

ГОРОД Ч.

1.

В субботу, в субботу, в субботу, в субботу, в субботу… Я только и слышал это слово.

– Когда они приедут?– спрашивал я бабулю.

– В субботу.

– Завтра?

– Не завтра, а послезавтра. В субботу. Запомни – в субботу. А сегодня четверг.

– В субботу.

– Да. Послезавтра.

– А завтра не приедут?

Наступала суббота. С утра я устраивался на подоконнике, и весь день смотрел в окно…

Лысый здоровяк, красивая женщина и кудрявый мальчик возникали словно ниоткуда. Вот их нет. И вот они уже здесь.

– Родители,– ворчала бабуля.

Их появление действовало на меня странным образом. Я подставлял стул, залезал на комод. И никого к себе не подпускал.

– Что это с ним?– спрашивал здоровяк.

– Совсем одичал…– вздыхала красивая женщина.

Вот сейчас этот лысый возьмет меня на руки и начнет трясти, приговаривая – янтурган собачье мясо! А потом подкидывать до потолка и ловить у самого пола. Красивая женщина будет охать. А кудрявый мальчик смеяться. И точно. Здоровяк брал меня на руки. Говорил – янтурган собачье мясо! И начинал трясти. Затем он подкидывал до потолка и ловил у самого пола.

– Осторожнее… – охала красивая женщина.

И мальчик смеялся.

– Ты его слишком балуешь, – говорила бабуле красивая женщина за ужином.

– Ребенку не хватает родительского внимания. Появляться раз в неделю – этого недостаточно.

– Ты же знаешь, у нас тяжелые времена.

– Бывали времена и потяжелее…

– Почему он такой квелый и все время молчит? – удивлялся лысый здоровяк. – Может, он и говорить не умеет?

– Кого ты больше любишь меня или мать? – спрашивала бабуля.

– Тебя, – отвечал я.

– Вот видишь, – усмехалась она.

– А с кем ты хочешь жить со мной или с бабушкой? – тут же парировала красивая женщина.

– С тобой.

– Вот видишь!

Суббота, суббота, суббота…За субботой наступало воскресенье.

И после обеда лысый здоровяк, красивая женщина и кудрявый мальчик исчезали. Они исчезали так же неожиданно, как появлялись. Только что они были здесь и бац – их уже нет.

Иногда мы оставались с мальчиком одни. Я уже почти привык к нему. Оказывается, у меня есть старший брат и мне во всем нужно его слушаться.

Вот мы сидим с ним за столом.

– Хочешь фокус? – спрашивает брат.

– Хочу.

– Закрой глаза и досчитай до десяти.

Я облокачиваюсь о дверь комнаты руками, закрываю глаза и считаю до десяти. Когда я их открываю и поворачиваюсь, брата уже нет. Я заглядываю под стол. Никого. Под кровать – никого. На сундуке висит замок. Брат не смог бы забраться туда и закрыть сундук снаружи. Но я на всякий случай дергаю крышку. Закрыта. В дверь выйти он не мог. Остается окно. Но окно тоже закрыто.

Суббота, суббота, суббота….

Минуты сливались в часы, часы в дни, дни в недели.

Ожидание.

Какой смысл ждать чего-то, если и так все известно? Но с другой стороны, когда и так все известно – ничего не остается, кроме как ждать.

2.

Я родился в городе Ч. В городе Ч было два ДК: один ДК-К, другой ДК-Г. Говорю несколько зашифровано. Ибо такова максимальная плата моей закомплексованности.

По рассказам матери я долго упирался ногами и не хотел выходить.

Но в последний момент дал слабину, перевернулся и вышел как все – головой вперед. Думаю, я поступил правильно – меня все равно бы вытащили, так зачем усложнять?

Как только я перестал сосать грудь и научился ходить, случился переезд. Само собой, никто не спросил, хочу я этого или нет.

На новом месте я заревел. Я смутно помню, что вокруг меня столпились какие-то люди. О чем-то шептались. Ругались. Кричали. А я все ревел и ревел. Я ревел, не переставая, и днем, и ночью. За окном шел дождь, светило солнце, падал снег. А я все ревел. Сколько прошло времени, не знаю. Мне сказали, что я проревел три месяца и четырнадцать дней. А потом вдруг прекратил. Раз и все!

И услышал голос:

– Чего замолчал, Ирод?

Первое впечатление от бабули, матери моей матери – строгая и ехидная.

Она сразу установила свои порядки – туда не ходи, сюда не лезь, то не трогай, это не бери. Я не мог понять, что ей от меня надо?

– Я все расскажу папе, и он меня заберет отсюда.

– Нужен ты им…– усмехалась она.

– Нужен! Нужен! Это ты не нужна своему дедушке!

– Моему дедушке? Ха-ха…

– Да. Не нужна! У меня же должен быть дедушка? А его нет. Ты все время одна! Значит, ты ему не нужна!

– Если хочешь кого-нибудь обидеть внучек – учись точнее выражать свои мысли.

Спустя какое-то время я обнаружил, что несмотря на все бабулины запреты, могу лазить где угодно и трогать все, что хочу. Это открытие окрылило меня.

Вот здорово! Оказывается можно запросто делать то, что взрослые не велят делать, и не делать того, что они заставляют. К чему тогда надрываться? Нужно только не преступать определенную черту. В худшем случае услышишь что-нибудь типа «Что опять натворил, Ирод?» или «Ууу… угловская порода…»

Внешне бабуля была копией моей матери. Вернее, моя мать была копией бабули. Как они говорили – одно лицо! И даже имена одинаковые – Тоня и Таня. Две одинаковые женщины в одной маленькой комнате. Мне это казалось чудом.

Я задирал голову, пытаясь получше рассмотреть их, но все время упирался в ноги, вернее в часть ног от ступней до коленок. Я никак не мог решить – чьи же ноги лучше. У бабули колени не такие острые как у мамы, зато у мамы меньше волос. У бабули пятки тверже, а у мамы красные пятна от туфель. Какие ноги у тетенек выше колен – представляло для меня загадку. Не знаю почему, но я стеснялся напрямую спросить про это. Приходилось пускаться на разные хитрости. Я залезал под стол, выжидал какое-то время и потихоньку тянул на себя платья. Левой рукой одно, а правой – другое. Меня одергивали. Я повторял свои маневры. Меня опять одергивали. Так продолжалось до тех пор, пока меня не выковыривали из под стола. Кое-что конечно удавалось разглядеть, но…

Мать была спокойной и рассудительной, а отец наоборот – вспыльчивый и непредсказуемый. Он мог завестись по любому поводу.

Помню как-то за обедом, бабуля разлила по тарелкам только что сваренные щи. Мы с братом стали изо всех сил дуть в свои тарелки. Отец, задумавшись о чем-то, сунул в рот полную ложку и чуть не спалил себе язык. Все притихли.

Он молча оглядел сидящих за столом. Мне показалось – сейчас он плеснет этот кипяток бабуле в лицо. Но он только вылил тарелку обратно в кастрюлю. Сплюнул. Вылез из-за стола и весь день ходил голодный, злой и ни с кем не разговаривал.

Если отец был не в настроении, он становился невероятно упрямым. Словно какое-то помутнение охватывало его. Кто бы что ни предложил, он все делал наоборот.

– Можно я пойду гулять? – спрашивал я.