Мария Сараджишвили - Тринадцать месяцев

9. На сцене появляется двоюродная сестра мужа, некая Дина, которая заставляет обоих малярить у себя даром. Героиня постигает основы малярки. В перерывах Эрик рассказывает ей печальную историю племянника – жертвы абортов.

10. Рассказ «Все относительно» прилагается.

11. Золовка привозит в дом своего бой-френда – свана. Сван – двухметровый парень -начинает спаивать Эрика, который совсем не умеет пить. Героиня ужасно нервничает, так как каждая пьянка лишает ее последних шансов на материнство.

12. Золовка дает героине совет забрать мужа и уйти из дома к теще, так как свану не нравится их присутствие. Героиня отказывается и начинается тихая война – создается территория выжженной земли.

История из прошлого. Предсказание бомжихи, когда героиня ждала знак свыше после венчания

Возле мусорного бака

(Кусочек сценария)

« Благотворящий нищему дает взаймы Господу .»

Притчи 19, 17.

Если выйти из Кировского парка и пойти в сторону улицы Киачели, то увидите две церкви, стоящие на расстоянии 15-ти метров друг от друга. Одна – грузинская – с коническим голубым куполом во имя св. Андрея Первозванного, другая – русская с золотыми маковками.

У церковной ограды налицо весь личный состав нищей братии. Ближе к выходу сидит толстая, с ярко накрашенным лицом, Нанули (на груди прицеплена групповая карточка чьих-то детей). Рядом низкорослый бритоголовый Шакро с неизменным барабаном. За ним сморщенная желтокожая Анастасия, вся обмотанная шерстяным пледом. Сбоку на перевернутом ведре сидит коротышка Эльза как всегда в легком подпитии. О ней известно, что в свободное от церковных праздников время она продает кульки на базаре в разнос.

Чуть в отдалении от них, у двух новых мусорных баков в окружении шести кошек сидит на куче тряпья конкурирующая фирма – бомжиха Нина. Одета она в зеленое дерюжное пальто и белые 45-го размера потрескавшиеся сапоги.

Служба в церкви уже закончилась, прихожане из завсегдатаев тоже степенно рассеялись

Нищая братия скучающе изучает дислокацию – авось да пройдет какой – никакой податель благ.

И вот по улице Киачели показалась парочка: то ли брат с сестрой, то ли муж с женой – оба чернявые, невысокие, с горбатыми носами и в одинаковых джинсах – клоны, да и только.

По виду как раз разгар грызни. В сонной тишине до нищих явственно доносятся обрывки диалога:

– … Все люди как люди. Один ты пыльным мешком из-под угла небитый! Кто вчера работу прошляпил?! А? – наседает клониха на клона.

– Молчи, женщина, – неуверенно вздыхает усатый обладатель переломанного носа. – Разговорчики в строю.

– Только это и знаешь! – взрывается его подобие, зло поблескивая карими глазами из-под смоляных бровей.

Эльза, икая, ставит диагноз.

– Муж и жена скублятся.

Парочка тем временем поравнялась с мусорным баком. «Недобитый пыльным мешком» затормозил, уставившись на откормленных котов.

– Какие красивые! – и улыбается детской улыбкой.

Большой черный кот тут же стал тереться об его голубые джинсы.

– Это Ермолай, – словоохотливо объясняет кошачья принцесса, тыкая пожелтевшим ногтем в сторону черного. – А этот желтый – Спиридон.

– Ну, что встал, пойдем! – тянет за рукав жена, с явным отвращением поглядывая на когорту кошек. – У нас такого добра пруд пруди во дворе.

– Погодит ты, – не спешит глава семьи, почесывая рукой за ухом Ермолая. Кот блаженно жмурится и еле слышно мурлычет.

– Пфуф, – злится жена, – потом руки после него надо мыть.

– Вот жизнь – индейка, – с прищуром поглядывает на нее Нина, лукаво улыбаясь. – Муж животных любит, а жена – нет.

Кошконенавистница наконец-то удостоила ее взглядом, подозрительно хмыкнув.

– С чего вы взяли, что мы муж и жена? Что, на лбу написано?!

– А хотя бы и на лбу! – неспеша тянет Нина, всей пятерней утирая нос. Потом с достоинством поясняет. – Я, вить, цыганка – беженка из Абхазии, без картов все скажу. – Постепенно оживляется. – Ты, вот, хоть и бурчать любишь, а счастливая. Муж у тебя – добрая душа, всех жалеет, долго жить будет, кошатник.

Парочка слушает с нарастающим любопытством. Напротив, у церковной ограды тоже от нечего делать внимают четверо невольных слушателей.

Нанули, почесывая огромный бюст, цедит сквозь оставшиеся прокуренные зубы:

– Началось! Вот умеет лапшу на уши вешать! А нам теперь фига с два что перепадет.

Как бы в подтверждение его слов будущий долгожитель лезет в карман, достает, не считая, мелочь и протягивает Нине.

– Возьмите, тетя.

– Спаси тебя, Господи, сынок, – улыбается бомжиха и, поворачиваясь к жене, продолжает. – А ты меньше грызи его, что он безработный. Тебе и так мелкие деньги со всех сторон идут. Жадность фраера губит.

Я тебе легенду расскажу, – не дожидаясь согласия, начинает повествование. – Ходил, значит, Иисус Христос по земле, проповедовал. Подошел к колодцу, а там две девушки стоят.

– Да знаю я это, – нетерпеливо прерывает ее владелица мелких денег, – это в Евангелии написано про самаритянку- блудницу.

– Да что ты знаешь, грамотейка? – повышает голос бомжиха. – Ни хрена ты не знаешь кроме своей работы. Одно дыр-дыр, а толку – пшик! Не знаю я никаких самаритянок! Тут вот как было. Мне ишо моя бабушка, Царство ей Небесное, рассказывала. Ты слушай, не перебивай!

Попросил, значит, Иисус Христос воды напиться. Одна грубо отказала, а другая, кроткая, Его напоила. Выпил Господь воды и говорит той, хамоватой:

– Бог даст тебе хорошего покладистого мужа, а тебе, – обернулся к доброй, – плохого и драчливого.

Та, что напоила, удивилась:

– За что же мне такое?

Он объясняет грубиянке:

– Ты только с хорошим уживешься, а она со своим добрым характером любого вытерпит…

Так что не долбай своего мужа за то, что он не такой, как все, не умеет деньги делать.

– А жизнь сейчас какая! – не унимается спорщица, пропуская мимо ушей легенду. – Дикий капитализм!

– Знамо дело, не коммунизм! – Иронизирует бомжиха, хитро улыбаясь. – Господь-то, Он обо всех думает в любое время и обо мне, грешнице, и вот о Ермолае, к примеру, – она кивает на вконец разомлевшего кота. – Я, вить, Ермолая за полтора лара выкупила, от смерти спасла.

– Как это? – заинтересовался кошатник.

– А так это, – ему же в тон отвечает Нина. – Сижу я как-то здесь. Смотрю, мимо мужик идет и кота мяукающего тащит.

– Куда ты его, мил человек? – говорю. А он, знай себе матюгается. «К Куре, говорит, топить его буду. Он у меня колбасу сожрал». «А сколько твоя колбаса стоила?» – кричу. «Лар и пятьдесят на базаре за руставскую палку отдал.» Я скорей в карман, а там только лар мелочью. Еле уломала его подождать. Я, говорю, наклянчу и дам. И, правда, через минут десять все собрала и кота оставила у себя.