Елена Муравьева - Анни

Дора обняла ее за плечи, потом, как мать, стала ласково гладить по волосам. Неожиданно, откуда-то узнав о печальном известии, пришла поздно ее тетушка. Все были подавлены и молчаливы, но все интуитивно знали, когда очень больно, лучше быть с кем-то рядом и видеть в других глазах участие, в чужих словах поддержку. Тетушка решила сделать это. Анни поплакала, а потом неожиданно, выпрямила спину, вытерла слезы и сама себе и другим сказала – Будем бороться, вот и проверка меня как доктора настала и я ее должна пройти. Ребенка я оставляю вам на попечение, так как уезжаю в Эдинбург.

Через месяц они вернулись из Шотландии. Родители соскучились по своему сыну. Граф чувствовал себя хорошо. Ему сделали вакцину туберкулина и болезнь отступила. Но на руки сына уже не брал, в комнату его заходил в марлевой маске на лице.

Малыш пробовал ходить. Держась за ножки стульев, он вставал на ножки и гордо всем улыбался. Маленькие ножки легонько дрожали, и он пошатывался, но уже стоял.

А Хелен с Анри Миррано занимались подготовкой к крещению. В их доме всегда царила суета и оживление. Миррано убегал от хлопот на работу, там ему было привычнее. А придя на работу, он уже начинал скучать по своей семье. Хелен наняла кормилиц и отец ссужал крупные суммы денег, что бы у его любимых внучков все было самое лучшее.

Собралось на крестинах довольно много народу. Родственники Мирано из Италии приехать не смогли, зато со стороны Хелен были не только ее родители, но и Игн и Анни с графом фон Махелем. Они же были выбраны крестными. Малышей на руках держали кормилицы, потому что Хелен одела самое нарядное платье, на нем было так много бантиков с кружевами и она боялась их помять. А Мирано, взяв выходной в такой торжественный день, расслаблялся с Игн пуншем, на радостях, и даже не заметили, как опустошили хрустальную емкость, поставленную в центре стола для гостей. Миррано, как человек переживший девять месяцев беременности своей супруги – как на войне, был рад найти себе компаньона и собеседника. Пунш напиток не очень крепкий, но верный. Ноги отказывают первыми. И, когда два экипажа, снаряженные, чтобы отбыть к костелу, были готовы, мужчины обнаружили колоссальную слабость в ногах. Они просто не слушались их. У Хелен даже перехватило дыхание от возмущения, когда она обнаружила своего супруга, ходящего довольно странной походкой, нахлобучившего шляпу на самые брови. И уже сидя в экипаже, он вынужден был выслушать полную тираду словесного потока, которая совершенно не омрачила его приподнятого настроения. Дети, дети еще совсем маленькие не успели внушить родителю ответственности за каждый прожитый им день именно родителем. И их папа, и мама воспринимали как живых игрушек, благо прислуги в доме было достаточно. И сама мать и тем более их отец, еще не научились их различать, по сути своей у них даже еще не было имен. Но так как у каждого из них была своя кормилица, их еще ни разу не попутали.

Выстроившись в костеле перед пастырем церкви, теперь детей на руки взяли их крестные. Анни отошла физически и психологически от свалившегося на нее психологического стресса и выглядела свежей и веселой. Граф фон Махель был рядом, но к детям не приближался из-за предосторожности. А Хелен даже слегка была обескуражена. Она завидовала подруге белой завистью и тщательно это скрывала. После рождения близнецов, ее талия оставалась все такой же широкой и даже не ушел наметившийся второй подбородок. Три дня она обходила все фишинебельные салоны одежды Будапешта, что-бы сразить на повал своим платьем всю публику на крестинах, а ее подруга приехала из Шотландии в совершенно неординарном наряде, сшитом по последним выкройкам модных домов Европы, без всяких бантиков и рюшечек и на ее точенной фигурке это смотрелось гораздо элегантнее и изысканнее. Она украдкой видела, как изредка граф фон Махель обхватывал осиную талию своей молодой супруги и облегающая шелковая материя ее платья просто струилась по ее обворожительным изгибам тела, словно обволакивая своей влюбленностью каждый ее изгиб и одновременно играя с теплыми лучами солнца поздней весны. И ее платье доходило только до щиколоток, открыто демонстрируя всем белый, на высоком каблуке башмачок, спереди завязанный шутливым бантом. Если бы только Хелен не успела из-за этой беременности так отстать от моды, она непременно заказала бы своей подруге привезти для себя все последние нововведения в женских нарядах!

Когда пастырь традиционно читал монолог над родителями этих мальчиков, а потом еще некоторое время молился, Миррано и Игн вконец изнемогли. Ватные ноги, просто подкашивались и все тело, повинуясь закону физики, тянуло вниз и давило на расслабленные мышцы и ты хоть садись на пол и сидя слушай напутственную речь священника. О, это была пытка! Что бы не рухнуть сразу всем телом на пол, приходилось все время переступать с ноги на ногу, а вокруг стоящие родственники уже стали обращать внимание на это беспокойство и даже сам пастырь несколько раз косился подозрительно в их сторону.

Когда головку одного малыша слегка облили крещенной водой и кормилица ловко стала повязывать ему чепчик, ноги Игн первыми сдали и если бы не стоящие за его спиной родственники, ему пришлось бы падать прямо на пол. Возник шум, и он стал перед всеми оправдываться – Кто ж знал, что у вас пунш такой пьяный окажется! Меня ноги не держат- У него забрали ребенка и отдали кормилице. И тут пастырь сам приходит в полное не состояние. Он спохватывается, потому что забыл в руки взять крестик. Покинув посетителей костела, он бросается его искать, попутно удивляясь своей рассеянности, ведб с ним такое впервые. Столько лет и столько младенцев было крещено им в костёле, а тут как пелена глаза застлала! И у Миррано тоже отказывают мышцы ног. Хелен просто впала в ярость. Его присаживают на скамеечку. А кормилицы, что бы поправить малышам белье, положили их на стол возле кафедры. После холодного обряда, один из малышей раскричался. А возле костела собиралась еще одна толпа родственников, готовилось венчание.

Отругать супруга не трудно. Только это бессмысленно. Кое как он выправился опять стоять. Хелен прислонила его к Игн, только лишь потому, что тот считался по -рассудительнее и приказала – Поддерживайте друг друга.

Вернулся встревоженный пастырь, так как время было расписано по регламенту и стал извиняться. Принесли второго малыша и провели обряд крещения.

И только лишь когда возвращались домой в экипаже, одна кормилица, с испуганным выражением лица шепотом сказала другой – Я не уверена, но сдается мне, мы Михаэля по крестили два раза, а Гельмута ни одного. Их перепутали.

Вторая с диким выражением лица покосилась на нее. – Ты что, брось, не может быть такого!