Михаил Беглов - Отложенная жизнь

Поерзав в неудобном самолетном кресле, он, наконец, задремал. Ему казалось, что поспал лишь несколько минут, когда в салоне снова зажгли свет и стюардессы предложили пассажирам приготовиться к завтраку. На самом деле он проспал несколько часов. Сказалась, видимо, накопившаяся за предполетные дни усталость.

Только стюардессы начали разносить завтрак, как самолет попал в то, что летчики называют зоной турбулентности. Его затрясло словно больного эпилепсией, что-то внутри страшно заскрипело и, казалось, что Ил-62 вот-вот развалится. Сергей вцепился в ручки сиденья и на всякий случай снова пробормотал свою так называемую молитву. Наверное, она помогла, и самолет, в конце концов, вышел из этой неприятной полосы, а вскоре пассажирам предложили приготовиться к посадке.

Сергей наблюдал в иллюминатор, что происходит за бортом. Для человека, который первый раз летит на самолете, зрелище открывалось, безусловно, феерическое.

Ил-62 летел над облаками, а вернее бесконечным бурлящим, ежесекундно меняющимся белым морем. Солнце только встало и красиво подсвечивало это будто сложенное из миллиардов одуванчиков пушистое покрывало. Где-то внизу была невидимая пока земля, а сверху била по глазам синева неба. «Мы сейчас как бы между небом и космосом», – решил для себя Сергей.

Вскоре самолет нырнул в эти огромные пушистые облака, которые из чрева самолета казались невесомыми и легкими как пух. Но при этом его снова затрясло. То есть получалось, что облака не так уже безобидные и оказывают сопротивление вторгнувшемуся чужеродному элементу. Сергей тут же включил это непонятное ему явление в свой список непознанного – облака, оказывается, не мягкие, а твердые.

Наконец, самолет вынырнул из облаков, и взору Сергея открылась земля. Казалось, что они летят над огромной картой – темно-зеленые пятна лесов, пунктиры дорог, маленькие квадратики домов, желтоватые, самых разных оттенков чем-то засеянные или, наоборот, уже скошенные поля. Создавалось такое впечатление, будто Сергей сморит вниз через объектив фотоаппарата. И по мере того, как самолет опускался, резкость картинки становилась все четче и четче. И вот уже домики внизу приобретают вполне конкретные очертания, а на недавно еще пунктирных дорогах видны бегущие по ним букашки – автомобили. И чем ниже к земле, тем они становились все крупнее и крупнее.

В какой-то момент земля стала приближаться пугающе быстро. Судя по тому, как вздрогнул самолет, пилоты выпустили шасси. Как эта многотонная махина может приземлиться, чтобы при этом не разлететься на мелкие кусочки, этого сознание Сергея также понять отказывалось. Он закрыл глаза, боясь даже подглядывать в иллюминатор на то, как земля приближалась с бешеной скоростью.

Сергей не успел мысленно попрощаться со всеми родными и близкими, когда от удара шасси о бетон взлетно-посадочной полосы его слегка подкинуло в кресле. И самолет как гоночный болид, почти не снижая скорости, покатился по земле. Пассажиры в салоне стали аплодировать пилоту, видимо, за то, что ему на этот раз удалось посадить огромную махину, и все при этом остались целы и невредимы. Но вот только аплодируют они явно рановато, подумал Сергей. Казалось, что неуправляемый многотонный аппарат двигался по земле, не снижая скорости, и вообще было непонятно, как такой большой самолет можно остановить, да и просто заставить двигаться в нужном направлении. Казалось, что в любой момент он может подскочить на какой-нибудь ямке и улететь – теперь уже в переносном значении этого слова – в какую-нибудь другую сторону. Но, о чудо! Самолет снова заскрипел, завибрировал, но постепенно стал снижать скорость и в конце концов все же остановился.

Несмотря на протесты стюардесс, требовавших, чтобы пассажиры оставались на своих местах до их команды, все повыскакивали из кресел, стали рыться на багажных полках, готовясь к выходу.

Здание аэропорта оказалось небольшим и довольно невзрачным. Пока самолет заправляли, людей отвели в зал ожидания – не очень большое помещение с креслами по стенам и одним небольшим сувенирным магазинчиком. Усесться никто особенно и не стремился, всем хотелось размять затекшие от долгого полета ноги. Так что по большей части пассажиры просто ходили туда-сюда по залу.

Некоторые сразу побежали к магазину, в котором, как успел посмотреть Сергей, продавались в основном какие-то сувениры, майки, бутылки с выпивкой и разные шоколадки в ярких обертках. Сосед Сергея, сотрудник торгпредства, уже не первый раз летевший за границу, рассказал, что этот магазин называется дьюти-фри и, поскольку он находится на нейтральной территории, то все товары в нем продаются без местных налогов, то есть дешевле.

– Но ты не торопись, – посоветовал он Сергею. – Алкоголь гораздо дешевле можно купить и в нашем магазине при посольстве или по дипломатической выписке из каталога.

– Да и не собирался, – признался ему Сергей. – Я в общем-то и не пью.

Товарищ как-то странно, с ехидцей посмотрел на Сергея:

– Конечно, конечно. Никто не пьет. Понимаю.

Сергею очень захотелось купить что-нибудь из сладенького. Перед отъездом в бухгалтерии ему выдали небольшую сумму в долларах, но он решил пока их не тратить, не понимая, что ждет его по прилету в Вашингтон. К тому же он не увидел ни одной знакомой упаковки, а покупать неизвестно что ему не хотелось. «Лучше у девчонок в самолете чего-нибудь выклянчу», – подумал Сергей, вспомнив, что видел в тележке стюардесс старую добрую «Аленку».

Между тем, у кассы магазинчика образовалась очередь. Ее создала, судя по их разговорам в самолете, какая-то спортивная делегация, летевшая на соревнования в Америку. Как всегда в таких случаях, сопровождающих «официальных лиц» было больше, чем самих спортсменов. Английского почти никто из них не знал, и потому все свои пожелания продавщице они передавали через стоявшего впереди переводчика. Кто-то высмотрел на полке презервативы в красивых коробочках, и это открытие вызвало небывалую вспышку ажиотажа. Что, впрочем, понятно – советские аналоги были очень толстыми и потому неудобными. В аптеках они продавались в довольно мерзкого вида голубоватой или серо-желтой крафтовой бумажной упаковке по 2 копейки за штуку Баковского или Армавирского заводов резиновых изделий и имели три размера. В народе их в шутку назвали «резиново-техническим изделием № 2» – под № 1 в номенклатуре товаров этой категории шли противогазы.

А тут в магазинчике кондомы были на любой вкус (извините за двусмысленность) и цвет, самых разных размеров, да еще в красивой упаковке. Это не по-детски возбудило спортивную делегацию, члены которой (еще раз извините за двусмысленность) решили, видимо, затовариться ими на всю оставшуюся половую жизнь. Переводчик, вгоняя продавщицу в краску, пытался разобраться во всех нюансах этого товара, понять, чем один вид отличается от другого. Узнав что-то, он передавал информацию остальным. Позади всех суетился нервный гражданин совсем невысокого роста из категории «метр шестьдесят с кепкой». Он очень боялся, видимо, что ему не достанется презервативов, и в какой-то момент не выдержал и, подпрыгнув, насколько мог, высоко, прокричал на весь зал: