Татьяна Герингас - Свет в окне

Ионас поморщился (Как бы ему не запутаться в своих измышлениях – ведь я-то точно не смогу ему помочь). Из разговоров доктора, Ионас понял, что сразу после похорон Майи он свалился в глубоком обмороке и уже ничего не помнил – ни как его отвезли в больницу, ни как Тамара, просидев неделю у его постели, вскоре вынуждена была покинуть его, улетев обратно в Новую Зеландию. Он уже не слышал и не слушал доктора, продолжающего бубнить себе под нос. Ионас закрыл глаза, и не дожидаясь, пока доктор закончит свой монолог, и, наконец, ретируется, попытался погрузиться в далёкое прошлое их с Майей жизни.

Сколько лет прожили они вместе? Двадцать? Тридцать? Он не мог сосчитать; голова не работала. Он взглянул на стену-экран и увидел Майю; она стояла, с поднятой к голове ладонью, защищаясь от солнечного света; на ней было лёгкое, развевающееся шёлковое платье в мелкий цветочек, и она улыбалась, улыбалась ему. Это было так явно, что Ионас встал с кровати и почти подбежал к ней, протянув руки; но очутился в объятиях доктора, который поспешил спасти его, чтобы тот не ударился о холодную стену.

Доктор подвёл Ионаса к кровати, на которую он упал без сил. «Что же это? Что со мной? А что случилось с Майей? И это что же? Конец? Конец всему? Наш общий конец? Но ведь он не был запланирован? На это я не рассчитывал! Почему жизнь такая злодейка? Сначала выстраивает иллюзию вечности и бесконечности, а потом внезапно обрушивается вихрем, уничтожающим всё на своём пути?!»

Ионас вспомнил историю их с Майей женитьбы. Прошло два года после их поступления на театральный, как однажды Майя затащила его домой, представила маме и папе, после чего папа не устоял и тут же изложил всю свою жизненную философию: «Как странно, мне всегда казалось, что утончённые, изысканные искусства – не для настоящих мужчин; вот для девушек – это в самый раз». Ионас подумал, что его сразу же хотят оскорбить и принизить; виду он не подал, но расстроился.

Майе это тоже не понравилось, и, после того, как Ионас ушёл, Майя припустилась на отца в повышенных тонах, заявив, что папино поведение выявило его ревность к дочери и это, к сожалению, выглядело довольно примитивно; так что ему придётся извиниться перед Ионасом, как только он появится у них дома в следующий раз. А он появится, так как они собираются пожениться в ближайшем будущем! Вот! У Майи вырвалось это так непосредственно и убеждённо, что и мама, и папа сразу кинулись обнимать и поздравлять её.

Майе надо было срочно придумать, что сказать Ионасу. Бедная, она не спала всю ночь, и решилась на отчаянный шаг: «А что, если я и впрямь спрошу его, не пожениться ли нам?» На следующий день они встретились, и, только было Майя хотела торжественно произнести своё «предложение», как Ионас схватил её за обе руки, попросил её не произносить ни слова, и, волнуясь и заикаясь, пригласил её во Дворец Бракосочетания, где он уже забронировал время. Майя подумала: «Как замечательно, когда есть в жизни такие совпадения! Это же судьба!»

Вскоре состоялась их свадьба в маленькой родительской комнате коммунальной квартиры, куда набилось довольно много народу, так что некоторым гостям пришлось простоять весь вечер с бокалами в руках. Соседка подарила Майе свадебное платье, сшитое из дешёвого белого материала, которое почернело к концу свадебной вечеринки.

Вскоре они сняли комнатку неподалёку от театральной студии, в которой Ионас и Майя начали интенсивную творческую работу; впоследствии Ионасу удалось превратить эту студию в настоящий театр. Ставили спектакли, скетчи, трагедии, комедии; экспериментировали, разочаровывались, бросали и начинали всё заново. Майю восхищали замыслы Ионаса и их воплощения. Она была почти всегда согласна и солидарна с ним; она доверяла его таланту, не застопорившимуся на потерю времени и энергии в пустых спорах ради споров. Ионаса же восхищала её сильная, цельная натура: она обладала необыкновенной дисциплиной и профессионализмом, была очень самокритична к себе. Каждый раз после спектакля, она закрывалась в своей артистической, чтобы не слышать пустых комплиментов коллег и завсегдатаев…

«Ну, что ж?» – Доктор взял Ионаса за руку: «Мы почти всё обсудили; завтра придёт врач из другого отделения и мы будем думать, что делать с Вами дальше».

«Как? Что дальше?», – промелькнуло у Ионаса в голове. – «Чёрт возьми! Я ничего не слышал! Что они хотят со мной делать?» Он, было, разнервничался, но взял себя в руки, попрощался с доктором и закрыл глаза…

Он не помнил, сколько он пролежал в забытьи. Его разбудила тихая суетня медсестёр, приносивших и уносивших обед. После чая, Ионас приподнялся на подушке, взглянул на соседа, не понимая спит он или нет, и принялся вытягивать из своей души, дальнейшие воспоминания, на сей раз, связанные с Тамарой. Он вспомнил о рождении желанного ребёнка, принесшего в дом счастье; вспомнил трогательную историю, связанную со спорами о том, кто родится: мальчик или девочка. Ионасу и Майе было всё равно, но врач настаивал на мальчике. Мая поверила ему чистосердечно и принялась шить и готовиться к рождению Томика – так должен был называться новорожденный сыночек. Она накупила множество одёжек и ботиночек, и всё в голубом цвете. Приобрели две коляски, тоже в голубом. Настало время идти в больницу. Все друзья звонят, напутствуя, поздравляют с ещё не родившимся сыном. Спустя часа четыре, Ионас получает телефонный звонок из больницы: «Поздравляем Вас с девочкой! Какая красавица! Глазки тёмные и такая чудесная причёска!» Ионас тут же побежал в больницу, где ему издали, в конце коридора, медсестра показала завёрнутый, в голубые пелёнки, клубочек, его девочку, его доченьку, которую они сразу назвали Тамарой – в память Майиной бабушки.

Родители не чаяли в Тамаре души и ребёнок жил в окружении любви и гармонии. Тамара же быстро развивалась, начала рано читать, конечно, особенно любила сказки и, поскольку она была ещё слишком маленькой, чтобы выводить её в театр, родители подарили ей на день рождения (ей исполнилось 3 года) настоящий кукольный театр. Ионас и Майя, будучи прекрасными актёрами, совершенствовались в своём мастерстве, как актёры кукольного театра; эта новая сфера творчества так захватывала их, что порой они забывали, кому этот театр принадлежит.

Тамара не обижалась и смеялась от души от дурачеств мамы и папы. Позже она рассказывала, что все картины и эмоции этого неповторимого времени, явились непрекращающейся инспирацией всей её последующей жизни. Лет с пяти, Тамара уже начала посещать репетиции настоящего родительского театра. Часто, придя домой после очередного представления, ей хотелось изображать и копировать героев пьесы: она придумывала смешные интонации, танцевала странные танцы и кривлялась перед зеркалом, изображая главных героев в виде различных зверей. Майя, Ионас, да и всё их окружение, потешались её фантастическим выдумкам. Было ясно – у девочки талант, а главное, отсутствие какой бы то ни было скованности. Окончив школу, где она сыграла во многих школьных спектаклях, ей без труда удалось поступить на «Кинематографию».