Дмитрий Ардшин - Слепая зона

– Побелка это, – сказал официант и, покосившись на Марину, доверительно пробурчал.– Крышу чинят.

– А может это полоний? – Хрулев подмигнул Марине, та улыбнулась в ответ.– Вдруг меня хотят отравить?

Парень, выпятив нижнюю губу, внимательно оглядел Хрулева и, хмыкнув, покачал головой:

– Навряд ли… Кому надо вас травить…

Хрулев замер, словно от удара. Ошеломленно взглянул на сопевшего официанта и подумал: «Издевается!» Лицо обожгло, разворотило грудную клетку. Хрулев бросил затравленный взгляд на Марину. Она улыбалась. И Хрулев вдруг решил, что она смеется над ним.

– Почему вы мне грубите? – он старался говорить спокойно, достойно, но голос его дрожал, срывался.

– И не думал даже, – парень часто заморгал, похлопывая подносом по бедру.

– А надо бы – металлом резанул воздух Хрулев, костяшки пальцев зачесались.

– Хм… – парень схватил чашку Хрулева, настороженно заглянул в нее, втягивая ноздрями воздух. Пожав плечами, он задумчиво пробормотал.– Может вы и правы, – и, покосившись на Марину, осклабился.

– Да как ты смеешь… Ты… – Хрулев задохнулся, в глазах у него почернело, в голове загрохотало, пол накренился, потек.

– Так заменить чашку-то? – официант побледнел, опасливо глядя на Хрулева и прижав поднос к животу.

– Хватит! – Хрулев вскочил со стула и, вжав костяшки пальцев в стол, с угрюмой ненавистью уставился на официанта. Тот попятился назад.– Слышишь. Прекрати… – Хрулев задыхался, его трясло, африканские маски со стен, скалили зубы, дразнились, дергались.– Я требую… требую… администратора! – почти прокричал Хрулев и грохнул ребром ладони по столу.

– Не надо, не надо никакого администратора… Пожалуйста, возьми мой кофе, – торопливо зашептала Марина, растерянно улыбаясь, оглядываясь, дергая Хрулева за рукав.

– Так мне что, менять? – буркнул парень.

– Уходи, – она с досадой махнула на официанта рукой. – Он просто пошутил. Ведь так? Да? – она резко дернула Хрулева за рукав.

Хрулев, зачарованно глядя на Марину, опустился на стул, схватил свою чашку, поднес к губам и, продолжая тонуть в двух темных, ночных озерах, машинально отпил из чашки.

Официант, пожав плечами, развернулся, скрипнув каблуками черных, лакированных ботинок, и ушел, обиженно бормоча себе под нос и дергая прилизанными затылком.

– Ничего не произошло? Правда? – Марина скорее утверждала, чем спрашивала. Она дотронулась до руки Хрулева.

Хрулев поморщившись, хотел отдернуть руку, но сдержался. Странно. Он так мечтал, прикоснутся к ней, а тут она сама… И вроде бы радоваться надо, но ощущение счастья, легкости, полета пропало, как пропадает эрекция – внезапно, скоропостижно, после тяжелого и продолжительного самообмана. Он стал безвольным, ватным, пустым, ни на что не годным. Он стал самим собой, или даже еще хуже. Казалось, что все вокруг смотрят, скалятся, шушукаются, кивают на него и крутят пальцем у виска. И Марина. Она тоже смеется над ним про себя. Поскорей бы исчезнуть отсюда. Зачем он сорвался?

– Скажи хоть что-нибудь, – Марина улыбнулась ему. И опять Хрулев подумал, что она презирает его.

– Что за люди… Лишь бы подгадить. Если кофе, так с побелкой. Я уж не говорю о внедорожнике… никак не отрихтуют – в сердцах вырвалось у Хрулева. Зачем он все это говорит ей? Хрулев побагровел. Маслянистый жар облепил его лицо, шею, затылок.

Марина вздохнула и убрала свою ладонь с его руки. И Хрулев вдруг ясно понял, что Марина может исчезнуть из его жизни, так же неожиданно, как и появилась. Кинет его в любой момент, променяет на первого встречного, на какого-нибудь пусть мелкого, но олигарха, который увезет ее в реальную Испанию с тореадорами, пляжами и замками.

«Почему он тормозит?» – тем временем спрашивала себя Марина. Они встречаются уже больше месяца, а воз и ныне там. Он словно боится чего-то. « С ним что-нибудь не так? Или – со мной?» – думала она, ковыряя ложечкой в десерте и косясь на Романа Леонидовича. Он хмуро посматривал по сторонам, словно ожидая удара в спину.

Каждый раз, когда он договаривался с ней о встрече, он боялся услышать что-то вроде: не звони ко мне больше, между нами все кончено. И когда-нибудь Марина обязательно это скажет. Но пока все было флэш-рояльно, пока Хрулеву везло. Для него это было непостижимой загадкой: неужели, такая как она, встречается с таким как он? Но это было, было с ним. Они бродили по набережной, которая шумела шатрами и пахла жареной свининой; на темной зеленой воде змеились желтые огни моста. Они сидели в кафе (где нет «полония») … Зябкий от кондиционера зал жадно хрустел попкорном. Герои фильмов, прыгнув в джакузи или нажав на изумруд, вставленный в рукоять кинжала, жонглировали временем и круто меняли свою судьбу. Как все легко и просто. Мне бы так, думал Хрулев. А после бесстрашного принца или стильного Шерлока Холмса – заключительный аккорд вечера: подвезти Марину. Это был ритуал, без которого мир для Хрулева рухнул бы.

Обычно они встречались по пятницам. Иногда – в субботу. Один раз в неделю – это было очень мало. Но, страшась надоесть ей, Хрулев терпел. Попрощавшись с Мариной, он погружался в апатию, медленно умирал. И лишь Марина могла его воскресить, вывести из небытия слепой зоны. Время измерялось от Марины до Марины. Он жил и дышал только ей. Читая и перечитывая, точно библию, путеводитель по Испании, он мечтал о Марине, как наркоман о дозе, чтобы погрузиться в сладкий транс.

Еще один вечер стремительно скатывался к финалу. Мерин, словно машина времени, неотвратимо подлетал к дому Марины. Густая синяя тьма обволакивала деревья, остановочные павильоны, дома и душила Хрулева. Роман Леонидович был очень разговорчив, как будто пытался выговориться перед смертью. А вдруг как раз сегодня Марина его и огорошит? Скажет ему то, что уже месяц, две недели и три дня тому назад должна была сказать? А потому надо спешить. Он не замолкал не на секунду, из кожи лез вон, тем более кожа – в огне.

Он рассказывал ей то, что вычитал прошлой ночью в путеводителе… Листая глянцевые страницы, он спросил себя: достаточно ли у него денег, чтобы махнуть с Мариной в Испанию и не чувствовать себя там человеком второго или третьего срока. И сложив дебет с кредитом, он в очередной раз с горечью понял, что на отдых класса люкс рассчитывать не приходится. Проклятая, глупая гордость. Будь она не ладна…

Хрулев подумал, что Марина очень похожа на Испанию. И та и другая – за гранью реальности. Даром, что Марина была так соблазнительно близко, – откинулась в кресле, слушала Хрулева, задумчиво улыбаясь, и жмурилась от снежных всполохов встречных машин. Она терзала его точно так же, как глянцевые картинки путеводителя. И рассказывая об июльской фиесте, об уличном беге быков, о кафе Ирунья, что утопает в свечах, о легких галийских винах, о музее Прадо или о чем-то еще таком же далеком, инопланетном, Хрулев прежде всего говорил о Марине, в каждой фразе была она, в каждом слове то, что он к ней испытывал…