Света Великанова - Сказки для взрослых

Когда что-то необычное происходит, мозг резко тормозит и отказывается это понимать, а затем верить. В моем случае не произошло ни того, ни другого. Я побежала сразу! Бежать на высоких каблуках было неудобно, и я не знаю, на какую птицу я была похожа в тот момент – то ли на цаплю, то ли на страуса, – но мои летящие к тебе мысли не смогли ускорить движение моих длинных и тонких ног. Мы все знаем, что время имеет особенность растягиваться именно тогда, когда и минута промедления кажется невыносимой. Я бесконечно долго бежала до того момента, когда безошибочно упала в твои руки, протянутые ко мне из толпы встречающих самолет из города C.

Я живу на высокой ноте. Боюсь оборвать, не успев договорить. Меня никто не слушает и никто не перебивает.

Сегодня опять снился дождь. Он щедро заливал мокрую землю тяжелыми потоками, пузырился в лужах, уносясь с шумом в разрезах асфальтовых дорог. Я видела себя девочкой, танцующей под дождем, смешно шлепающей босыми ногами, словно лягушка. Тонкое платье прилипло к моему телу, состоящему из одних косточек. Я заливалась смехом, и лицо мое было нарисовано счастливыми цветными карандашами: «Точка, точка, два крючочка, ротик, носик…»

В Сан-Диего даже в октябре стояла стоградусная жара, поэтому оживающая каждую ночь мечта о дожде была вполне объяснима. Я открыла глаза. Обычное утро обыкновенного дня началось. Стакан воды с лимоном, чашка эспрессо с орехами, юбка узкая, каблук нескромный, макияж умеренный, сумка на плече. В одной руке у меня взбитый коктейль, отвечающий за сияющий цвет лица и неугасающий уровень энергии. В другую я беру чемодан, стоящий возле меня, изрядно поношенный, пронзительно-синего цвета. На улице я не замечаю короткие, но заинтересованные взгляды мужчин, которые смотрят мне в лицо и прожигают спину чуть пониже талии. Я занята. Я несу чемодан. У него давно оторвалась ручка, оттого мне требуется еще больше усилий, чтобы соблюдать баланс на тонких шпильках. Чемодан либо стоит рядом, либо я несу его в руках, но чаще всего он на голове, он всегда со мной. Для людей без чувства юмора сообщаю: в чемодане нет кнопок, и я не президент ядерной державы. По весу чемодан равен груженой кирпичами барже. По значимости он тяжелее. Первые несколько месяцев я даже спала, крепко прижав его к себе. Вернее, я его держала в руках до тех пор, пока не проваливалась в сон. Проснувшись, я находила себя в разных позициях относительно чемодана, порой невероятно эротичных. Фривольные мысли исключались благодаря толстой пижаме с начесом, в которой я приучилась спать, чтобы случайно себя чемоданом не поцарапать.

Офис. Улыбки и утренние приветствия коллег, галантно придерживающих для меня двери лифта. Я опускаю чемодан на пол рядом со своим столом. Мой рабочий день начался. Я – офисная крыса. Правда, жутко симпатичная. В течение восьми часов моя бесчувственная и не очень умная начальница нагружает меня рутинной работой, отвлекая от чемодана. Ровно в шесть стрелки занимают победную позицию на часах. Я подхватываю чемодан, прижимая его к сердцу. Наконец-то нам с ним никто не помешает, мы снова вместе. Мы с чемоданом останавливаемся в кафе на соседней улице. Я сажусь за столик, мысленно откидываю потрепанную крышку чемодана и, словно скупой рыцарь, перебираю свое богатство. Я вспоминаю.

Ты исчез, не попрощавшись, все оставив мне. В тот вечер неожиданно пришла моя близкая подруга Наташа. Она была бледной и заметно нервничала. Я даже подумала, что в ее положении нельзя так волноваться. Наташа шесть месяцев как беременна и никому не говорила, кто отец ее ребенка. А мне вдруг решила сказать, что у моего мужа скоро родится сын. После ухода Наташи я ждала тебя, сидя под дверью, чтобы не пропустить поворота ключа. Не берусь сказать, как долго я сидела. Наверное, пока не узнала, что роды прошли благополучно.

Мы с тобой развелись, не встречаясь, из-за неразрешимых противоречий. Противоречием была не Наташа – синий чемодан, купленный нами для поездки в отпуск. В первый год нашего знакомства мы дарили друг другу смешные подарки каждый месяц, потом уже реже, и подарки стали совсем другими, но и их я положила в синий чемодан. Тяжелыми были не подарки, а память, которая ложилась на дно с каждым из них. Я не сумасшедшая. Я понимала, что таскать такую ношу с собой все время мне не под силу. Особенно в первые месяцы после твоего ухода. Устав от переполняющих меня чувств, я пробовала пристроить чемодан хотя бы на пару часов своим подругам. Они слушали с сочувствием, открывали чемодан, робко заглядывали внутрь. И потом быстро, уже не обращая никакого внимания на меня, с интересом перебирали содержимое. А Олеся даже пыталась натянуть на себя мое летнее платье, в котором мы встретились. Катюша хотела выбросить все в мусоропровод, требуя моего немедленного отрезвления. Лида, закрыв чемодан в своей спальне, неутомимо знакомила меня с неожиданно возникающими из ниоткуда неотразимыми мужчинами. Надя превзошла всех остальных. После бокала шампанского и тортика по случаю моего рождения в ее дом влетели два голых стриптизера и закружили нас в танце. Сколько было выпито в тот вечер, я не помню. Девчонки поначалу жалели меня и относились с сочувствием к своей сестре по разуму и типичному недоразумению. Смеялись со мной, плакали, уставали, теряли терпение, негодовали и даже завидовали, но чемодан неизменно возвращался ко мне. Порой я его даже не узнавала после краткого присутствия рядом с ним других людей. То потрепанный и явно обесцененный, то в неожиданном сиянии от чужой зависти. Я наводила в нем порядок и тащила снова. Рядом тащилась моя жизнь, махнувшая на меня рукой. По ночам я видела дождь. Он обрушивался на высохшие дороги и увлекал меня за собой.

Я сижу одна за столиком кафе в вечернем Сан Диего. Я говорю с собой.

– Я тащу чемодан. У меня во рту гвозди. Мне так удобнее. Я забиваю окно, чтобы не смотреть в него все время. Жду тебя. Крашу стену. Раньше она была голубой, теперь будет черной, чтобы стала на ней незаметной даже твоя тень. У меня в кармане билет без даты. В Рим. Именно туда я рано или поздно полечу с тяжеленным чемоданом. Я вложила в него свою память о тебе. Наконец-то и я поняла, что эта память лишь моя. Первые цветы, чайная чашка, французские чулки в сеточку, первые неуклюжие признания. Если бы на этом все и закончилось. Тебе неинтересно, почему именно в Рим я все отвезу? Рим – это вечный город, и я хочу отдать вечности то, что по праву ей уже принадлежит. Ни мне и не тебе. Когда я приеду в Рим, я сразу пойму, что тяжелый чемодан мне совсем ни к чему. Чемодан с щедрыми чаевыми я оставлю носильщику и пойду стаптывать башмаки в компании мадонн, святых и кровавых завоевателей. Смертельно устав, я вернусь в пустой номер отеля. В двух шагах от меня будет стоять телевизор. Диван. И там опять будешь сидеть ты. Я позвоню тебе из Рима. Ты не удивишься. Хотя будет глубокая ночь, а у тебя маленький сын. Спросишь, когда меня встречать. И мы поговорим наконец-то о тысяче мелочей и не вспомним главного. Как когда-то нам хватало одной книги, одного мороженого и одеяла. Мы сворачивались под ним двумя изогнутыми тонкими линиями одного направления в узкой панцирной кровати, немедленнно прижимаясь к полу. У меня нет сил прилететь в Рим.