Света Великанова - Я больше не тороплюсь

Женщина, 33 года

Да… прихватило мою соседку сегодня. Мне в назидание, чтобы подумала о том, как переживать. Хорошо, что Катя с ней осталась. Мне сегодня нужно побыть одной. Не могу привыкнуть, что Борис мне Никто. Был всем – стал Никем. Сегодня у отца моей дочери родился сын. Не я рожала… Смешно. Очень страшно. Сейчас придет Катя, и мне нужно ей сказать об этом буднично. А у меня внутри все раскололось, и я прорываюсь душой по острому стеклу, срезая куски с остатками великодушия. Я чувствую, как покрывает мое лицо застывшая маска из отчаяния и одиночества, словно противная глина. Она въедается через кожу в то место, где раньше жила любовь, чтобы окаменеть там и остаться больным несглатываемым комком навсегда. Я сижу со своим лицом дома и боюсь кого-нибудь перепугать. Несчастной мне можно быть лишь до прихода Кати, а потом необходимо тупо уставиться в телевизор и, не моргая, смотреть в свое прошлое. Из которого мне не выйти. Пожизненная узница своего счастливого прошлого. Завтра с утра нужно запеленать свою душу в каркас успешной деловой женщины, насмерть затянув ее теплыми шарфами и облегающими свитерами с юбками, чтобы не смогла вздохнуть и вырваться из разорванного нутра. Целый день мне нужно будет улыбаться своему видимому всем благополучию тренированными глазами и уголками губ. Я буду отчаянно работать до сумерек, чтобы мое скрываемое от всех одиночество выползло за мной в темноте из здания, оставшись незаметным даже для охраны. Мне нужно набраться сил, чтобы прожить сегодня, завтра и потом еще целую жизнь. Пожалуй, я могу сказать о рождении брата Кате завтра, а сегодня мне нужно просто выжить. Я могу скулить, пока дочери нет дома, но обязана выжить.

Ассоль, 40 лет

Милый, тебе всегда мое имя казалось смешным? Ты говоришь, что Ассоль – имя корабля, а не женщины. Хорошо, когда ты переедешь ко мне, ты привезешь для меня новое имя. Мы обманем судьбу, и я стану совсем другой женщиной замужем за любимым мужем. Уже завтра? Ты с ума сошел. Конечно, я рада. Да есть ли кто счастливее? Я совсем потерялась и слова забыла. Ты ничего не бери с собой, все с нуля нужно начать. Ой, я говорю ужасную глупость и пошлость. Я не знаю, что сказать. Счастливая. Глупо выгляжу, да? А ты, наверное, есть хочешь? Да, я суечусь, ага… Мы – взрослые люди, а я выгляжу, как дура-идиотка, чувствую себя, как дура. Извини, я не буду плакать. Это что-то из меня выдавливается. Нет, не по капле раба. Я потерялась. Оказывается, я держала мозг свой в заморозке, чтобы до конца не поверить, а теперь я начинаю верить и боюсь, так боюсь. Так страшно… Я боюсь проснуться на самом деле… без тебя. У меня всегда был страх, что ты просто выдуман мной, и однажды иллюзия закончится. Это меня не украшает, я приведу себя в порядок. Да, я успокоюсь сейчас. Нет, я тебе вру. Я никогда не успокоюсь рядом с тобой. Я ведь рядом ни есть не могу, ни спать. Ну что ты говоришь? Какой ты вампир? Не смеши меня, и на монстра ты не похож. А может быть, ты и монстр. Что ты так серьезно смотришь? Надо тебя попроще сделать в твоих собственных глазах. Я потерялась, а ты вдруг вырос, такой важный в своей решительности навсегда заточить меня в состоянии сумасшедшего счастья. Ты видел себя в зеркале? Ты же так пацаном и остался. Ты когда только губы сжимаешь, я тебя серьезно воспринимать начинаю. А так все с открытым ртом смотрю, поверить не могу, что мне достался. Господи, только бы от счастья не умереть.

Катя, девочка

Катя, сегодня все иначе. День исполнения желаний. Сегодня вечером Ассоль исчезнет, и появится другая женщина с новым именем. Он принесет с именем мне иную судьбу. Знаешь, я буду любить его еще больше. Ассоль сегодня исчезнет вместе с кораблем. Я хочу подарить тебе мой корабль с алыми парусами. Он поможет тебе найти твою настоящую любовь. Когда я была маленькой, мы с семьей жили на Крайнем Севере. Фрукты я узнавала по картинкам. Морковь была деликатесом. Яблоки мне присылала бабушка с материка. Они были в фанерной коробке с дырками, и каждое яблочко бабушка заворачивала в газетку. Из коробки шел душистый запах. Так пахли заморские страны, где продавали диковинную газированную воду из автоматов. Яблоки были битыми, ибо невозможно было сохраниться за столь долгий путь. Но я об этом не знала и принимала из рук мамы райское угощение. Самой непонятной и оттого манящей ягодой мне казалась черешня. Я ее до семи лет видела только в книжках. Из рассказов мамы я знала вишню по вкусу варенья из бабушкиного сада в Самаре. И вишня была самим совершенством. И мне было не понять, зачем еще нужна была черешня, если на свете уже была спелая вишня? Ко мне он сегодня переезжает. Впрочем, я тебя потом познакомлю, а сейчас мне нужно быстро сбегать в магазин. У меня нет переполненного холодильника. Моя жизнь меняется, и должно измениться все. И в холодильнике. Непременно куплю черешню к завтраку. Ты это потом поймешь. После любви бравые мужчины отдыхают в холодильнике. Не все конечно, но мой-то точно. Он не мог решиться двадцать лет. А потом вдруг понял, что жизнь проходит как-то вприхватку, вприглядку. И устал изворачиваться. Я знала, что в один день это случится, и он придет насовсем. Потому что человек рано или поздно понимает, что для счастья нужно совсем немного. Желание разделить все, что имеешь, пополам. Тебе он обязательно понравится. Вот увидишь. У него музыкальное имя. Артем. Нет, Катя, ты не должна прямо сейчас уходить, досмотри альбом. Потом захлопни дверь. Я хочу, чтобы ты сегодня забрала корабль. Пусть он тебе принесет счастье. Я своего дождалась.

Катя, девочка

Катя взяла кораблик в руки. Лакированная невесомость дерева с рассыпавшимся по мачтам алыми шелковыми прядями. В последнее время Ассоль жмурилась от счастья. Вот и сейчас бросила взгляд на прощание, а там ничего, кроме радости. Кате стало тепло. Словно подруга была огромной белой лохматой собакой. Катя делилась с ней своими сомнениями и секретами, но знала меру. Ибо кто знает этих взрослых? Уж на что мама была самым дорогим и близким человеком. Но все изменилось, и маму ничего, кроме работы, больше не интересует. А вчера вдруг, уходя из Катиной комнаты поздно ночью, она небрежно бросила, что у папы родился сын. Если маме это совсем неважно, то для Кати совсем иначе. Теперь папа совсем забудет о ней и прилипнет со своим младенцем уже навсегда к груди четвертого размера, из-за которой он Катю и оставил. Звонит кто-то в дверь. Ой, принц из сказки пришел, а Ассоль в магазин побежала.

Артем, вне возраста

Здравствуйте, девочка. Не уходите, задержитесь на минутку… Вас как зовут? Катя, мне так важно сейчас выговориться, иначе я просто умру от ненависти к себе. Просто постойте рядом. Можете не слушать. Лучше это не слышать никому, не знать. Я не знаю, как это сказать… Искры уходят. Наверное, это главное. Из отношений. Не только между супругами, между всеми, понимаете? Любовь нельзя удержать отсутствием штампа в паспорте. Хотелось бы, чтобы это сумасшедшее дрожание оставалось. Я помню, как Ассоль впервые взглянула на меня, и мне захотелось ее защитить. Сердечко мое. Еще помню, как она расстегнула кофту, и совсем не помню, что было дальше. Она навсегда осталась мне родным человеком. Останется. Всегда была и всегда будет. Я вчера стал вещи собирать, жена домой пришла, и я уже был готов начать разговор. Впрочем, она уже знает. Вы, женщины, всегда все знаете, только боитесь что-то поменять. Гарантии нужны. Семейная жизнь – это статус. А может быть, и она счастливее была бы, если бы еще тогда выгнала меня. И все эти годы бы потратила не на удержание меня, а на создание себя. Свой талант. Она поразила меня при первой встрече. Словно птица с тонкими крыльями, которую я превратил в клеточную, домашнюю, несмелую и такую предсказуемую. Она все годы молчала. И я молчал. А вчера она зашла в дом, и я вдруг понял, что она меня уже отпустила. Не знаю, когда, давно, наверное. Я пропустил этот день. Собой был занят. А она в одиночестве отголосила, оплакала себя давно и выросла из этой боли. Вошла спокойной и мудрой в своем решении. А может, она давно такая, я ведь на нее не смотрю. А тут увидел ее другими глазами. Глазами чужого мужчины. И понял, что мне она уже не принадлежит. Еще ничья, уже не моя. И что она очень хочет, чтобы я поскорее ушел, и она будет жить иначе. И талант к ней вернется. Но я-то без нее пропаду. Потому что все мое благополучие строится на ее ровном и спокойном отношении ко мне, которое давно перестало быть любовью. Все отлажено. А с Ассоль так не получится. Она в огне живет, себя сжигает, меня не пожалеет. Я испугался неустроенности, словно ребенок темноты, и засуетился вокруг жены, и на стол поставил вино, и колбасу с сыром порезал. И разливал торопливо, говорил сбивчиво, раздевал ее наспех, и любил, не чувствуя. Я понял, что мы остались в западне друг у друга. Когда-то она меня поймала этим никогда не родившемся у нас ребенком. А теперь я ее не отпустил. И она застонала, будто я больно ей сделал. А мне так себя жалко стало, что я встал и перешел на диван. И там заснул. Это хорошо, что Ассоль дома нет, я тебе все и сказал. Ты поживи с ней пока рядом. Словом можно убить. Я написал ей письмо. Будто у жены случился инфаркт, а дальше будет видно. Ты дверь за мной закрой, там отрепье в подъезде греется, не ровен час…