Евгения Ляпота - Жизнь, полная одуванчиков

Тут я поняла, что отец всё-таки выходец из господ, ведь мы пятинцы не имели фамилий, лишь имена и причислялись мы к фамилиям господ, но господы были не Броль, а Ивановы. А я соответственно Маргарита из дома господ Ивановых. Но, как и сказал Влад, его догадка всего лишь догадка и я не могу представить, чтобы мой отец мог написать книгу. Я быстро перестала думать об этом, в моей памяти оживился крайний разговор с маленькой госпожой, и я тут же вновь поникла. Мне следовало бы поделиться этим с Владом, может он смог бы что-то придумать и спасти нашего ребенка.

– Влад, – начала дрожащим голосом я, – госпожа Тини сказала, что наш с тобой ребенок пойдет на поглощение, что я ношу нашего ребенка для нее, чтобы она стала лучше. Мы должны что-то с тобой предпринять.

Влад задумался, но почему-то я не увидела удивления на его лице.

– Ты знал об этом? – спросила я и тут он ответил мне шаблонной фразой.

– Я все объясню, не паникуй.

– Ты знал, почему же ты мне не сказал? Как ты мог такое скрывать, ходить ко мне, разговаривать и оставаться абсолютно спокойным? – я стала закипать, никогда еще не чувствовала себя такой смелой.

– Да, я знал, я просто не хотел тебя пугать, расстраивать…

– Влад, разве можно такое скрывать? Ты же понимаешь, что я тебя считала единственным человеком, которому я могла доверять, я даже к отцу отношусь с опаской, в таком ужасном мире, один ты у меня вызывал доверие, не смотря на тот день, когда ты был груб со мной. Ты всё объяснил, я тебе поверила, поняла, но сейчас я этого сделать не смогу. Я была уверена, что наш ребенок нас сблизил…

– Маргарита, я просто переживал за тебя, таков мир, ты же знаешь, что мы ничего изменить не можем, так зачем тебе волноваться, разве тебя к этому не готовили? – Искренни удивился он.

Я перебила его, моя злость закипела и кажется, я как чайник, который вовремя не сняли с плиты, начала выплескивать свой кипяток из краев, только вместо воды, извергала слова, все те слова, что копила долгие годы. И тут я закричала, совершенно неожиданная для меня реакция.

– Ты же видел, что я другая. Я не такая как все, к своему собственному огорчению, я понимаю всю несправедливость своего положения. И я думала, что ты не такой как эти господы, но видимо ты просто хотел сделать мне ещё больнее, чтобы потом посмеяться над моей печалью.

Я встала с места, кричала на него и стала бить своими руками по его груди, выталкивать из комнаты, мои слезы было не остановить. Я чувствовала себя одинокой, оставшейся одной со своей проблемой. Для меня и он в одночасье стал врагом. Хоть я и понимала, что буду вынашивать ребенка ради поглощения, но никогда до этого момента не осознавала всю трагичность ситуации, не могла понять…

– Маргарита, прекрати, давай поговорим. Я против такого положения дел, но руки у нас с тобой связаны. Мы знали на что идем и у нас не было выхода.

Меня взяла злость ещё больше.

– Не у нас! У меня не было выбора, ты из рода господ, а господы совокупляются с пятинцами лишь ради удовольствия, а ты пошел дальше. Зверским образом ты получил меня, так ещё и зачал ребенка ради того, чтобы пополнить запас пятинцев, ты хуже даже госпожи Таурин.

Я выталкивала его, а Влад потихоньку отходил назад и в конце концов я вытолкала его, без особых усилий, ведь он и не сопротивлялся мне, захлопывая перед его носом дверь, он промолвил лишь.

– Я правда не знаю, что тебе сказать на это моя милая Рита.

И мой день закончился тем, что я рыдала всю ночь, собственно это была уже традиция. Я постоянно плакала. Но эта ночь была для меня значима, ведь для себя точно решила, что никому не отдам моего ребенка, что найду выход, пусть даже весь мир против меня, и один человек в поле воин, воин против несправедливости. Всегда все начиналось с одного человека, любое решение с идеи одного, сначала один понял, так по одному сознанию, но люди начнут просыпаться.

Все начинается с того, что человек просто перестает бояться того, что он один и ничего не сможет сделать, что ничего не сможет изменить. Вон там тот начал бороться, а у него было больше шансов, но он ничего не добился, куда уж мне. Буду сидеть тихонько, незаметно, лишь бы у меня не стало хуже. Какие же это обманчивые рассуждения. Ведь каждый так думает и потому ничего абсолютно не меняется, а если бы каждый, кто так думал, решил бы бороться, то уже это был бы не один человек, а много. Но мы сидим и боимся, нас довели до такого состояния, когда мы даже думаем так, как думают они, а точнее так, как они хотят, чтобы мы думали, а тем временем они живут за счёт нас, этакие паразиты, а мы выживаем, довольствуется тем, что нам кинут с барского, стала.

Они защищают себя придуманными ими же титулами, мол они-то прямые потомки богов. Правда никто этих богов никогда не видел, кроме господ. Мы просто должны верить на слово, вера она такая – в нее надо просто верить, без всяких там доказательств, принимать как догму. А те, кто пытаются сопротивляться, те, кто не верят им, они всего лишь навсего бракованные пятинцы, они очень глупые пятинцы, ведь они не видят очевидных вещей, что господы – это боги. Но я согласна быть бракованным пятинцем, согласна поставить свою жизнь и жизнь своего не рожденного ребенка под опасность, согласна быть непонятой, отвергнутой, считаться глупой невеждой, неверующей, но со своим собственным мнением и убеждениями, не навязанными никем. Но я не согласна принимать что-то без доказательств. Если они боги, то пусть докажут свои способности. Если убрать все их лавры и встать напротив них, то окажется, что они совершенно обычные люди, которые сами себя провозгласили высшими существами. И ведь не придут им тут на помощь даже их «родственники» боги. А почему, да потому что все это ложь, которая очень умело помогает им управлять нами пятинцами, некогда такими же обычными людьми.

Пусть я одна, но я легла спать с твердой верой, раз смогла очнуться сама, то смогут и другие. И пусть даже проиграю, но моя жизнь, которая есть сейчас – не устраивает меня ни в каком отношении, а значит мне нечего терять, я должна пытаться, бороться.

Из-за того, что плохо спала ночью под утро меня одолел богатырский сон, я не слышала, как кто-то подошел к двери и сунул под нее записку. В обычное время я слышу все волнения, даже как дышат стены… Встав с кровати, подняла записку, она была от Влада.

«Моя Рита. Мне необходимо поговорить с тобой. Я действительно тебе все объясню, и ты все поймешь, не руби с плеча. После твоих занятий с госпожой, я приду к тебе и принесу книгу. Прости, меня».

С каких это пор я его Рита? Ладно, проехали.

Я не была уверена, что хочу с ним разговаривать, но он был единственным, кто общался со мной как с человеком, а не с биоматериалом. Скажу откровенно, я боялась потерять его общение, ведь отец приходил редко и наше общение было больше похоже на наставления с его стороны, он ни разу не спросил у меня, как я себя чувствую, хорошо ли мне, беспокоит ли меня что-нибудь. Да, в жизни пятинцев нет смысла задавать такие вопросы, но выращенная на запрещенных книгах той эпохи, когда не было таких разделений, отчетливо понимала, что родители должны любить своих детей вне зависимости от условий существования.