Полина Кривецкая - Когда зеленеет рожь

– Да.

– А что, если… – задумался Ио, но потом добавил. – Хотя нет.

Ио почувствовал во взгляде женщины вселенскую печаль и понял, что лучше молчать, когда речь заходит о родителях, тем более он сам не знал своих.

– Ты что-то хотел спросить? – поинтересовалась Анна.

– Да нет…

– А твои родители, Ио, они где? Как они отпустили тебя так далеко?

– Меня дед воспитывал. Он очень хороший… был.

– Извини, Ио, я не знала, что ты…

– Ничего. Но хочется верить, что он жив. Со мной всегда его дневник: когда я смотрю на строчки, то представляю, будто дед читает их. Мне даже кажется, что некоторые написаны именно для меня.

– Хорошо, что ты так общаешься с ним. Моя мать жива, но видимся мы редко. Она, как и мы, живет за городом, но всегда сторонится людей.

Потом Анна задумалась и изменилась в лице, будто вспомнила что-то такое, о чем давно все забыли и вспоминать не собирались. Словно проснувшись, она слегка улыбнулась сама себе и продолжила резать капусту на суп.

В дороге к новому дому спутники больше молчали, нежели говорили. Все шествие продлилось треть часа: минут семь шагали до стены кремля и столько же – от нее. Надо добавить, что проход в стене отличался от того, который увидел Ио в самом начале… Теперь перед ним была тяжелая дверь, которая просто открывалась и закрывалась на деревяшку, приколоченную к столбу одним большим толстым гвоздем; и чтобы попасть внутрь кремля, нужно было всего лишь засунуть руку в небольшое отверстие и повернуть деревяшку вверх. Если кто-то не знает этой хитрости, то и не попадет за стену, потому что незнающий глаз не увидит ни отверстия, ни двери в стене. И таких дверей вокруг кремля было несколько, только стражники знали обо всех.

Выйдя на сочно-зеленую поляну, Ио услышал шум: прозрачная речушка бежала по белым камням. Ио снял обувь и зашел в воду.

– Теперь тебе придется идти вдоль течения, – сказал Иоак.

– Не туда ли? – Ио показал на высокий холм, откуда небольшим водопадом спускалась река.

– Да.

Руш выскочил из воды и зашагал мокрыми ногами по мягкой зелени.

– Здесь красиво!

– Я тоже люблю сюда с овцами приходить, – сказала Мари. – Смотри, какая сочная здесь трава.

– Пробовать не буду – верю!

Веселые, они вышли на коротенькую тропку, вившуюся змейкой среди мохнатых, похожих на павлиньи хвосты, папоротников. На другом берегу стояло коренастое приземистое дерево, толстый ствол которого сросся с небольшим крепким домиком на холме, крона ветвей пышной шапкой накрыла всю крышу. «Ух ты! Всегда мечтал пожить в таком!» Ио почувствовал себя маленьким. К домику прямо из папоротниковых зарослей поднималась волной деревянная лестница-мостик. Внутри никого не было.

– Наверное, в лес ушел, – подумал Иоак.

Так гости просидели час. Ио успел изучить дом изнутри и снаружи. Как оказалось, с другой стороны дома находился еще один мостик, ведущий к небольшой скалистой горе, где приютилась мельница.

Ио заметил, что в домике, несмотря на его необычность расположения и постройки, не хватало уюта, так сказать, женской руки. Крупная мебель была свалена в одну часть дома, печь пуста, занавески давно посерели. Метла давно перекочевала на мельницу и там истощилась в ежедневном труде.

– А этот хозяин вообще знает, что мы придем, что я буду тут жить?

– Этого хозяина зовут Петр! – обратил на себя внимание бородатый мужчина. – И я первый раз слышу, что у меня кто-то будет жить!

Ио терялся в мыслях. Все его мечты жить в домике-мельнице осыпались желтыми маковыми лепестками. Он посмотрел на родителей Мари. Девушка решила спуститься на поляну. Ио ушел за ней, чувствуя неловкое молчание и что ему пока лучше удалиться. Первым прервал молчание Иоак:

– Петр, мы знаем, что ты давно живешь один. Тебе не хватает общества, посмотри на себя, ты вес оброс, дом начинает разваливаться.

– Неправда, все у меня хорошо, и дом надежно стоит.

– Прими этого мальчишку, у него тоже никого нет.

– Ойх… – замахал руками Петр, мужественно сдерживая какую-то боль. – Я могу нагрубить или вообще выгнать его, если что-то будет не по мне.

– Он хороший, за два дня, что мы его знаем, он не совершил ни одного проступка. Тебе будет интересно с ним. Он собирает разные истории, записывает их, он руш.

– Знаю я этих рушей…

– Забудь прошлые обиды, кто старое помянет…

– Знаю, знаю – не надо «кто старое помянет…»; этого не выкорчевать из груди.

– Поживи с ним, научи мельничному делу, кто, кроме тебя, будет муку перемалывать в кремле?

– Да, но я понял, что он недолго задержится у нас… Он же путешественник?

– Вдруг ему понравится у нас. Его на родине все равно никто не ждет, а здесь если прикипит к знанию и делу, так и не сдвинется боле.

– Ну не знаю. Чего вы его так навязываете мне, небось, натворил чего?

– Мы бы оставили его у нас, но у нас дочь на выданье, негоже это – незамужней девушке жить в одном доме с малознакомым юношей.

– Верно. Не подумал.

Петр сходил до мельницы. Иоак безмолвно слушал шум воды. Анна что-то шептала под нос, закрыв глаза. Побрякав чем-то на мельнице и вернувшись в домик, Петр произнес:

– Посмотрел мельницу, надо, конечно, ее чинить, руки нужны. Пусть остается, но если что, я его к вам разверну.

– Спасибо, Петр, добрый ты человек, и мука у тебя добрая получается: пироги, блины всегда на славу удаются! Приходи иногда к нам, ты дорогой гость в нашем доме.

– Спасибо, я уж сам как-нибудь.

Анна выложила из корзины блины, супчик, поставила на стол, покрытый крошками. И трое вышли на лестницу.

VII

РАЗГОВОР У БЕГУЩЕЙ ВОДЫ

– Твои родители молодцы: привели незнакомца в дом какого-то… недовольного жизнью старика!

– Нет, он просто пережил когда-то не одну трагедию… любви.

– Чего? Трагедию любви?!

– Петр… Он… был влюблен в мою бабушку Полю… которая на фото одна справа, помнишь?

– Да, на тебя еще очень похожа.

– В его жизни очень много странного и загадочного, люди пострадали, понимаешь?

– И как же?

– Моя бабушка когда-то полюбила одного путешественника, тоже руша, его звали Ли.

– У моего деда такое же имя! – удивленно произнес Ио

– Твоего? – со страхом посмотрела Мари.

После некоторого молчания девушка тихо промолвила:

– Не надо было мне начинать…

Мари виновато опустила глаза, будто обидела кого-то, и пошла к воде. Она глядела в свое отражение на бегущей воде. Ио сел рядом.

– Продолжай, мне дед никогда ничего не рассказывал о жизни в кремле.

Мари посмотрела в небо, будто искала в нем разрешения говорить.

– Петр был влюблен в мою бабушку. Но она выбрала Ли. Мне рассказывали, что их любовь была крепче камня и металла. Твой дед ласково называл ее Ля. Из-за этого все прозвали их любовь «ЛиЛя». Петр иссох от страданий, потом ушел жить в этот домик (тогда еще мельницы не было) и все-таки женился. А Ли исчез, наверное, через год: будто его и не было здесь. И тогда стали говорить, что хоть любовь и крепкая, да камень тяжелее воды – уйдет на дно.