Сергей Единов - Сёма-фымышут

Почему «нестрашных», рыжих и наглых тараканят так боялись некоторые девчонки, не понимаю. Подошвами сандалет мы преспокойно передавили насекомых, разбежавшихся по классу, отвесили толстяку «леща», привычно расселись за парты в ожидании прихода учителя. Несчастная К о бец в тот раз сорвала урок своей истерикой и обмороком. Нам было искренне жаль девчонку. Но не всем. Негодяй Пырь приоткрыл крышку парты, спрятался в засаде, пускал слюни удовольствия, тихо лыбился и злорадничал. Похоже, девчонка с двумя тонкими косичками на оттопыренных ушках ему очень нравилась. Но разве так ухаживают или пытаются таким образом обратить на себя внимание? Пырь пытался ухаживать именно таким способом. И не он один. Бред.

Вот и Андрей Р., наш одноклассник, весьма своеобразно «поухаживал» в детстве за девочкой, дочерью подруги своей мамы. Став взрослой, она с неприязнью вспоминала хулиганские выходки Андрея. Безо всяких видимых причин, однажды он оторвал её любимой кукле пластмассовую голову. Ужасно, но туловище куклы продолжало «уакать» и отчаянно звать «ма-ма!». В другой раз чёрной краской измазал её новенькое белое пальто.

Из вредности Андрей всячески сопротивлялся, когда мама-журналистка принуждала его ухаживать за «хорошенькой» дочерью своей подруги-писательницы с тайной мыслью, мол, ах, какая прекрасная пара получится из наших деток.

Через полвека взрослый Андрей стал членом Союза писателей, попытался «девочке из детства», которая стала известным кинорежиссером, предложить сценарий фильма. «Неприятеля своего детства» обиженная дама даже видеть не пожелала.

Нда. «Фиги», разбросанные в «сопливом» прошлом, придётся засохшими косточками собирать в будущем.

Вернёмся к «обер-лейтенанту». У нас с Вовкой Рыбаниным, моим одноклассником по средней школе и другом – «Самоделкиным» 29 29 – любимая книга нашей детворы была в начальных классах – «Приключения Карандаша и Самоделкина», автор Юрий Дружков. , наши спичечные коробк и с детектором едва-едва слышимо стрекотали музыкой и шелестели голосами ведущих. У радиотехника «обер-лейтенанта» на уроке физики «волшебный короб о к» заговорил громко и внушительно.

– От советского информ-бюро! – пророкотал по всему классу известный голос диктора Левитана. – Фашистская Германия, без объявления войны, напала на Советский Союз!

Надо пояснить примечательное событие Смекалистый изобретатель Сёма перед «прямым эфиром» прикрутил проводки к общей радиолинии, подключил короб о к к школьному ретранслятору через «усилок» 30 30 – электронный усилитель ( сленг. ). кабинета физики. Торжественный голос Левитана был слышен не только в сёмином классе. По всей школе. Может даже, во всём посёлке. Уроки были сорваны. Ученики в панике разбежались по домам, готовить родителей к эвакуации. Учителя-старушки в актёрском полуобмороке пили валерьянку, кушали валидол, подумали: начинается Третья мировая. Ядерная. А это – конец всему! Конец планете Земля. Никто!.. Никто не выживет. Несмотря на уроки по гражданской обороне, умение натягивать на детские мордочки противогазы и прятаться в тени укрытия от выжигающего светового излучения при ядерном взрыве, а затем по оврагам отмачиваться, отмываться от радиации, с мочалкой и чёрным «собачьим мылом».

Злобной даме, завучу, по прозвищу Зараза, стало плохо с сердцем. Отпаивали в медпункте корвалолом. Странно и удивительно, выяснилось, у злющей, «подлючей» Заразы тоже есть сердце.

Меня поразило в рассказе семиклассника, что он запомнил такие сложные названия лекарств, типа, корвалола. Значит, мозги моего нового знакомого не «спеклись», не «заржавели», не «заплесневели», по мнению Анки, а работали, как надо.

Через спичечный коробок «обер-лейтенанта» в тот день транслировали передачу «Театр у микрофона», радиоспектакль по роману о войне писателя-фронтовика Васил я Быкова.

Это было сёмино первое, самое скромное рукоделие.

Зараза – завуч отлежалась, вывела «Оберу» во всю страницу дневника чернилами «красный жирный двояк» за поведение и сорванные уроки, вызвала в школу отчима ученика, хотя прекрасно знала и понимала, отчим Сёмы – запойный, драчливый работяга, ему только дай повод наказать пасынка, избить до полусмерти.

Суровые нравы далёкого рабочего посёлка при «железном» руднике сильно отличались от цивилизованных культурных городов. Детям, их родителям и родителям родителей приходилось выживать в суровых условиях бывших поселений для репрессированных, «политзэков» и уголовников.

Тут я Сёму приостановил в рассказе любопытными соображениями, ни сколько моими, сколько «пролетарского поэта» Маяковского.

– Почему чернилами, если двойка красная и жирная? – спросил я, шутливо подтрунивая над «обер-лейтенантом».

– Чё? – не сразу «въехал» Сёма в словесные сложности и недоразумения.

– Чернила – чёрные. А если красные?

– Краснила? – догадался «Обер».

– Выходит так.

– Залепила краснилами двояк! Ништяк! – в рифму обрадовался Сёма странным словообразованиям.

Кстати, восклицание «ништяк» и много других, порой непереводимых, выражений, в значениях которых он так до конца и не разобрался, «обер-лейтенант», похоже, заимствовал из лексикона попеновского хулигана Валерки Колба. Но об этом позже.

Некоторые жуткие истории из детства Сёмы, высказанные мимоходом, надолго врезались мне в память, как глубокие занозы в палец. Не вытащишь, пока не загноятся.

По вечерам на чёрной грунтовке перед бараками блестело под фонарями битое бутылочное стекло, «как тыщщи звёзд». «Космических» звёзд, если верить «обер-лейтенанту», за густым смогом и дымными завесами из труб рудника никогда не было видно. «Настоящинские» звёзды и планеты в «чернилах» грандиозной вселенной Сёма увидел впервые только в Академе, в зелёном пространстве «потрясной» «Белой зёмы».

Медпункт в «сёмином» рабочем посёлке работал только на Промзоне рудника. В «больничку» надо было «катать» километров за тридцать-сорок в райцентр по раздолбанной грунтовой дороге.

Сопливые дошколята и младшие школьники развлекались дворовыми забавами, как могли.

К примеру, набирали по дворам, для игр в «бабки» 31 31 – Игра в бабки – на кон в игре выставлялись коленные косточки, отделённые после варки говяжьего мяса. Вышибали такие «бабки» с кона с определенного расстояния битами – плоскими камешками или свинчатками. или в «кости», выбитые в пьяных драках и потасовках здоровые зубы поселковых мужиков и баб или больные «зубенья», в черных дырках и сколах, вытащенные слесарными клещами домашними умельцами. «Человечьи» зубы «с рогами», как я понимаю, коренные, на кону детьми ценились выше.