Сергей Единов - Сёма-фымышут

Заранее прошу прощения у самых впечатлительных. Поясню, для чего иногда вдаюсь в такие жуткие подробности чудовищных сёминых историй. Меня, городского мальчишку эти рассказы невероятно потрясали, вызывали оторопь, наполняли сознание «жидким» страхом и ужасом. Да-да. Именно – жидким. Поболтаешь головой, стряхивая «страшнючее» наваждение. А внутри черепа, будто густой кисель «колдыбается». Пренеприятное ощущение.

Как можно детям забавляться играми, выставляя на кон человеческие зубы? Чудовищно и непостижимо! Это было из области книжных ужасов по Эдгару По 32 32 – Эдгар Алан По (1809 – 1849), американский писатель. Создатель формы современного детектива и жанра психологической прозы. , людоедских историй про капитана Кука 33 33 – Джеймс Кук (1728—1779) – английский военный моряк, путешественник-исследователь, картограф и первооткрыватель. 50-летний капитан Кук был убит жителями Гавайских островов. , которого съели туземцы.

В Средней Азии в детстве во дворах мы играли в более сложную игру с косточками от вываренных коленных суставов овец – в «альчики». Так же кости выставлялись на кон, так же, по правилам, нужно было выбивать «альчики» «б и той» с расстояния в три-четыре метра. Очередность игры устанавливалась подбрасыванием «ведущего» «альчика», когда косточка падала набок или плашмя, на одну или другую сторону. Все четыре стороны «альчика» были разного достоинства: «тур а », по-моему, ценилась в десять очков и давала игроку значительное превосходство над соперником и фору. Среди своих «дворовых» пацанов и «пришлых чужаков» находились «хлюздецы», игроки – прощелыги, «каталы» и «шулера». Они могли заранее просверлить в «альчике» отверстие, залить свинцом, «красиво» раскрасить игровую косточку намеренно яркой, густой краской, оранжевой, красной, сиреневой, так, что залитой «свинч а тки» не было заметно. От чего «тур а » у «катал» выпадала значительно чаще, чем у других. Выбивать такой «б и той» чужие «мослы» с кона «хлюздам» и «хлюздецам» удавалось больше других. Если получалось «раскусить», раскрыть шулера, «наглой морде» сильно доставалось «на орехи». Могли «навалять», «навесить» «фингал» на глаз, сломать в драке нос. Все «альчики» у такого «хлюздяшника» отнимались, делились на всех «честных» участников игры или выбрасывались в мутные воды ближайшего арыка. А это был в детстве значительный урон для заядлого игрока. С одной овечки «получали» всего четыре «альчика». Не каждый день в русских семьях «аэропорт о вского» микрорайона готовили блюда из овечьего мяса: плов, шашлык, бешбармак, лагман, манты, самсу.

Но выставлять на кон для игры в «бабки» человеческие зубы? Это, мне показалось, верхом цинизма, ужаса и «безмозглости».

Для зауральского посёлка при «железном» руднике это было обычным явлением и развлечением «малолеток» 34 34 – на самом деле, истории с «железного» рудника, рассказанные Семой, были ещё ужасней и чудовищней. Это лишь одна, самая безобидная, как дети обнаружили массовые захоронения, 1930-х годов прошлого столетия, погибших и расстрелянных на руднике людей, и таскали из могильников человеческие зубы. Но это совершенно другая страница истории нашей страны. Не будем пока о грустном и трагическом. . К тому же, вездесущие детки нашли близ заброшенной шахты рудника старый могильник – массовое захоронение людей времен «сталинских репрессий» и таскали «человечьи» зубы оттуда.

Вот такие были совершенно разные соцреальности. Иногда эти «параллельные миры», вопреки законам классической математики, физики, пересекались, сталкивались самым неожиданным образом.

Отчим Сёмы тогда даже не понял, за что тощая Зараза вызывала его в школу, за какую такую «спектаклю» по «радиве». Потому обошлось без побоев. Собутыльники отчима сгоняли мальчишку за самогонкой и папиросами «Беломор» в «сельпо». Отчим отвесил пасынку по затылку болезненную затрещину. Для профилактики, на всякий случай. Для «обер-лейтенанта» обошлось в тот раз без сотрясения мозга и без травм.

Мужская компания, с «развесёлыми матерками», прибаутками и гоготом, уединилась в сарае-дровянике, углубилась в разговоры о «бабах» и поисках решениия вечных вопросов о взаимном уважении «пролетарьята».

Упорный и трудолюбивый подпольщик, мастеровой-самоучка Сёма продолжил научные разработки. В подполе дома он собрал первую «дымовушку» из горючей фотоплёнки в алюминиевой баночке из-под валидола. Провёл испытания там же. Баночка выдула из дырочного сопла реактивную дымовую струю, заметалась с бешеной скоростью по всему подполу, ударяясь в заплесневелые кирпичные стены и опоры. В жилой комнате эффект оказался сильнее. Из всех щелей меж половых досок поползли лосы сизого, вонючего дыма. Перепуганная матушка Сёмы с воем выбежала во двор, истеричными воплями принялась звать на помощь пожарных и соседей.

Сутулая, высохшая, несчастная по жизни, женщина, в обвислом засаленном ватнике, застиранном байковом халате, армейских, растоптанных «кирзачах» на «босу» ногу, забитая отчимом, трудяга – уборщица, в тридцать с небольшим лет казалась родному сыну глубокой старушкой.

Единственная на весь поселок «пожарка» – старая, дребезжащая, довоенная «полуторка», с железной бочкой в кузове и качалкой, находилась на территории рудника и никогда не выезжала в поселок, в ожидании ЧП 35 35 ЧП – чрезвычайное происшествие. только «во вверенной» Промзоне.

Соседи по длинному, как железнодорожный состав с «теплушками» 36 36 – товарный вагон, переоборудованный для перевозки людей, лошадей, грузов. , одноэтажному бараку с ужасом и тревогой наблюдали, как струятся рукава вонючего дыма из узких форточек квартиры. Если загорится один «вагон» – подъезд на четыре квартиры, то в считанные минуты может сгореть весь «состав». Но никто не рискнул тушить «пожар». Задавленные чудовищными репрессиями 30-х годов люди смиренно принимали любое испытание судьбы.

Едкий дым вскоре рассеялся, рассосался по щелям ветхого деревянного строения. Соседи вернулись по своим квартирам. Матушка Сёмы взялась проветривать убогое жилище. Подпольщик выбирался из мастерской «на брюхе», ползком, вдоль отопительных труб подвалов, выскользнул на поверхность незамеченным у котельной, что прилегала к жилому бараку, собранному из железнодорожных шпал.

Подрывную деятельность «обер – лейтенант» усложнил в шестом классе. Начинял «взрыв-пакеты» опилками магния, чаще – алюминия, устанавливал электронный механизм замедления на время разряда конденсатора: от трех – до 22 секунд, как у немецкой гранаты, что получила в войну у советских солдат прозвище «колотушка», за длинную деревянную ручку и корпус для взрывчатки в виде железного стакана.