Света Тень - Второе родильное отделение. Женский роман

Беременность у кенгуру длится чуть больше месяца. Ребёнок у кенгуру рождается меньше двух сантиметров, а весит около грамма, это даже ещё не ребёнок, так, слепой и голый эмбрион с неразвитыми задними лапками, на передних конечностях уже имеются острые коготки, при помощи которых он и забирается, цепляясь за шерсть, в сумку. Мамаша за пару часов до родов тщательно вылизывает и чистит сумку, а также вылизывает у себя на животе узенькую полоску шерсти – то ли намечает дорожку для младенца, то ли очищает шкурку, вроде бы стерилизует ее. Детёныш отыскивает (руководствуясь, скорее, запахом, так как у него в это время уже хорошо развиты ноздри и вполне сформировавшийся обонятельный центр в мозгу) один из четырех сосков и повисает на нем. Сосок разбухает, заклинивает ротик, так что малыш с этого момента надежно укрепился в сумке. Сокращая особые мышцы, мать впрыскивает ему в рот молоко. Вот здесь и происходит его дальнейшее развитие, ещё целых восемь месяцев. Постепенно он все менее становится связанным с организмом матери и начинает самостоятельную жизнь. В год кенгуренок начинает сам добывать себе растительную пищу. Когда подросший кенгуренок покидает сумку, сразу появляется новый малыш.

Механизм деторождения у кенгуру удивительный. Оказывается, вскоре после появления на свет детеныша в чреве матери зарождается другой (есть мнение, что кенгуру оплодотворяется один раз и на всю жизнь, но это лишь гипотеза). Развившись до определенной стадии, он как бы «замирает», перестает расти и в таком состоянии находится до тех пор, пока не освобождается сумка. А произойдет это тогда, когда находящийся в сумке детеныш либо подрастает и покидает сумку, либо погибает. Пустая сумка – сигнал «замершему» зародышу, который, получив «сигнал», начинает быстро развиваться и очень скоро оказывается в сумке.

Нам людям это не очень-то подходит, я имею в виду, навряд ли женщины согласятся быть всегда беременными, но во всём остальном мне кажется это наилучший способ вынашивания младенцев. Не надо никаких УЗИ, заглянул в сумку и узнал, правильно ли развивается младенец. Никаких обвитий пуповин, никаких тазовых прилежаний, а главное, никаких абортов! Хотя, минуточку, стоп, стоп. У меня возникла идея! Действительно никаких абортов! Пока сумка занята, ребёнок не появится. А это значит, что предохраняться будет очень даже легко, носи косметичку в сумке и не забеременеешь, нет, конечно, ты уже беременна, но зародыш-то спит. А как захотел ребёночка, будь добра на недельку другую освободи сумочку от всего постороннего, и там обязательно заведётся малыш. Гениально! Вот оно – настоящее планирование родов! Косметичка вместо презерватива и фарматекса! Ура! Осталось совсем немного – обзавестись сумкой, как у кенгуру.

Моя фантазия уносит меня в будущее. Сейчас делается много открытий в области генной инженерии. Я вижу в будущем специальные Ген-салоны, где за умеренную плату можно изменить свои гены и отрастить себе шерсть, как у медведя или крылья, как у бабочки. Я бы выбрала себе шубку, как у ньюфаундленда. Этакая природная одежда-термос – зимой не холодно, летом не жарко, конечно у белого медведя тоже шубка ничего себе, но вот только больно она маркая, лучше уж стильный костюмчик от панды. Насколько бы облегчилась моя жизнь! Именно облегчилась, иду я в поход на Шумак и не надо мне брать с собой не палатки, ни спальника, ни одежды. Не нужно будет больше ходить по магазинам в поисках недорогой и удобной одёжки, нечего будет стирать, не надо покупать стирального порошка, не нужно зонтов. Шерсть ньюфа не промокает, попал под дождь, отряхнулся и пошёл дальше. Красота! А какой-нибудь франт закажет себе пингвинье оперение – всегда при параде, во фраке, красиво и удобно, тоже непромокающий костюмчик. Вы где-нибудь видели водостойкий фрак, а? Это будет настоящая революция. Фабрики по пошиву одежды разорены, товар сбывают за бесценок, полный крах. Конечно, человек не может без одежды совсем, но теперь это будет одежда-украшение и не более. Бомжи будут собирать милостыню на поход в генный салон, прибавить себе черепашьих или улиточных генов, чтобы дом был всегда с собой. Причём черепаший панцирь будет более удобный и прочный, а улиточный более гламурный, весь такой перламутровый, полупрозрачный. Можно, конечно, добавить и того и другого, тогда будет прочный черепаший панцирь с перламутровым оттенком, но стоить это будет в два раза дороже. В моде будут женщины-рыбы – русалки и хрупкие юноши-птицы с томным взглядом. Появятся люди-пауки, имеющие, наподобие индийских божеств, восемь рук, а также прочный хитиновый панцирь и способность плести паутину. Появятся люди-кони, кентавры, эти будут служить в милиции или армии. Но, что-то я размечталась.

Лариса опять приглашает меня в смотровую. Ну чего она ко мне прицепилась? Чего ей ещё от меня надо? Соскучилась по моей п…? Нет, слава Богу, нет. Она просто хочет снять мне шов, а я на радостях о нём и забыла. Она вынимает нитку, это совсем не больно, только чуть-чуть щекотно, обрабатывает мне шов раствором марганцовки. Я свободна, всё хорошо, Ура, ура. Ещё она сказала мне, что полгода я не должна поднимать тяжести, не больше трёх килограмм, ха-ха, а мальчик-то уже весит 4200, и что мне его на руки не брать? Насмешила.

Дальше хлопоты: тут дали справку, там дали справку, мама принесла новенький комплект белья для малыша, да забыла туда памперс положить, я отправляю свои вещи к родителям. Ну и обжилась я тут, три полных пакета абсолютно необходимых вещей. Осталось получить последнюю справку и можно забирать из раздевалки одежду и домой. Заходит торжественная Лариса со справками, поздравляет нас с выпиской и приглашает нас за ещё одним ребёнком к ним в роддом, теперь за девочкой, на мне она акцентирует внимание, меня она ждёт через три года, раньше мне рожать нельзя. Она что издевается над нами? Да мы в этот роддом больше ни ногой, куда угодно, только не сюда. Но вслух мы говорим спасибо, мы ещё пока пленники, надо вести себя благоразумно, вдруг передумают и оставят здесь на праздники в наказание за плохое поведение. Дальше суета, обнимания, целования и нетерпение. Каждый летит к себе домой забыв обо всех и вся. Но летим мы вначале в раздевалку. Штанишки на мне висят, в роддоме я сильно поисхудала.

Мама стоит с цветами и коробкой конфет. Цветы мне, конфеты нянечке, которая выносит расфуфыренного малыша, благо он мирно спит. Мама узнала эту нянечку. Оказывается, именно она 25 лет назад ухаживала за мной в роддоме, только тогда она была молоденькой девчушкой (я тоже сильно с тех пор изменилась), а сейчас она уже довольно преклонного возраста, как-никак 25 лет прошло.

За мамой стоят сестра, папа и муж. Свекровь ко мне так ни разу и не приехала. А я её ждала, думала, хоть на выписку приедет. Мама меня успокаивала, В. П. плохо себя чувствует, на улице холодно. Враньё, всё вранье, к Саше на марафон лыжный она ездила в воскресенье и там ей было не холодно. Просто не хотела приезжать, потому и не приезжала, странная она женщина. Я её, конечно, не сужу, но не понимаю – первый внук и проявлять такое равнодушие, ладно она меня, может, не любит, но это-то её родной внук, кровиночка. Забудем. Не время сейчас предаваться мелочным обидам. Хорошо-то как! Всё происшедшее кажется страшным кошмаром, чудовищным сном. А на улице весна. Так хочется погулять, подышать свежим воздухом. В роддоме окна были заколочены, видать, чтобы мы не сбежали, поэтому свежего воздуха мы неделю не нюхали. Солнышко ласково греет, всё сияет, лужи, в них отражается солнце, деревья, щебечут птицы. Идём к машине. Родные кажутся чужими. Определённо со мной чего-то не то, за эту неделю я сильно изменилась. Мама тараторит глупости, я угрюмо молчу. Благо сестра участливо не вмешивается, мысленно говорю ей спасибо. На Сашу у меня обида, обида за то, что пожалел денег на платные роды, за то, что имя не понравилось, я обвиняю (мысленно) его и маму в том кошмаре, что со мной произошёл, они тоже чувствуют себя виноватыми. Конечно, сейчас я понимаю, что никто мне ничего не должен, ни мама, ни Саша. Я должна была сама решать свои проблемы, копить деньги, не летать в Москву, как-никак девочка большая, самостоятельная. Если бы сильно захотела рожать платно, то требуемую сумму набрала бы, заняла бы, в конце концов. Но понимаешь всё это немного позже. Мы едем домой, это радует, это очень радует. Да, я не в себе, я уже не та. Как мы будем жить дальше?