Анастасия Михайлова - В поисках ветра

Во время небольшого перерыва что-то заставило Алину, сидящую на тот момент за первой партой, окинуть взглядом кабинет: все ребята что-то делали: кто-то писал, что-то читал, смеялся, разговаривал по телефону, а он… Никита сидел за последней партой, полулежа на руках, обхватившими плечи, и смотрел на Алину, смотрел как-то так нежно и внимательно. И даже когда она посмотрела на него – не отвел взгляда. Ее это смутило, но она опять решила не показывать этого и тем более не продолжать этого зрительного контакта. Зачем то она перевела взгляд на стоящую рядом с ним однокурсницу Иру, разговаривавшую с кем-то с ребят и отвернулась. Она была уверена, что он еще какое-то время смотрит на нее, но боялась убедиться в этом.

Сегодня утром мама потащила Алину в храм недалеко от их дома. Именно потащила, потому как у Алины не было никакого желания туда идти. Пришлось встать раньше обычного, поесть и попить они не успели, да и вроде как непринято перед церковью. Народу было очень много. Все толкались, раздражались, словом, люди всегда и везде одинаковы и нет разницы: давка в метро или в храме. Протолкнуться к алтарю не представляло возможности, а у него стояла праздничная икона. Принято ставить свечки и целовать иконы перед началом службы, но не все успевали это сделать и потому установили свой порядок: где и в процессе службы можно было передавать свечки друг через дружку. Казалось, народ этим и развлекал себя, ведь все равно непонятно о чем-то поют, слов разобрать невозможно. Рука только тянулась перекреститься, как тут же толкали тебя локтем или постукивали пальцем по плечу и робко так: «Передайте, пожалуйста к праздничной». Алине это напоминало маршрутку с ее «передайте, пожалуйста». Когда народ напередавался, он, кажется, даже заскучал. Так казалось Алине. Она раздраженно вздыхала и то и дело поглядывала в телефон: который час.

Мама на нее постоянно шикала и красноречиво посматривала. Что ж, видимо так проверяется сила веры и терпение. Ни того, ни другого у Алины не было. Она была крещенная, как большинство православных, но не была воцерковленной. Она не была сторонницей разговоров, где ругают Церковь, обсуждают материальное благополучие священников. Не называла их презрительно попами. Все это ей казалось обычным явлением серой массы, черни, к которой она себя причислять не хотела. Как правило, такие люди постоянно негативят, постоянно кого-то обсуждают, роятся в чужом грязном белье. Много раз Алина даже серьезно ругалась со сверстниками, безуспешно пытаясь им доказать свою точку зрения, пытаясь объяснить, что священники – это обычные люди, у которых тоже есть семья, и работа, и свои грехи. Не нужно требовать от них святости, потому как в церковь человек приходит не к священнику, а к Богу.

Тем не менее, Алина не любила церковных богослужений. Это было очень долго и скучно.

Охватывая взглядом золоченные потолки с канделябрами и расписные иконы, Алина черпала образы для романа.

Когда служба закончилась. Алина подошла поцеловала икону у алтаря и направилась к распятию.

– Воссоединиться с Богом можно и в домашней молитве, – сказала она маме, когда они вышли из храма.

– Перестань! – оборвала ее мама, завершая крестное знамение. – Сейчас начнешь свои разговоры… Еще от церкви не успели отойти.

– Хорошо… – Алина дождалась, когда они вышли за ворота храма. – Ну вот какой смысл?

Мама строго посмотрела, но Алина сделала вид, что не заметила.

– Слов ведь не понимаешь. По-любому все стоят в своих мыслях…

– Нужно уметь концентрироваться.

– Хорошо, почему не сделать это дома?

– Потому что ты должна хоть какую-то дань отдать Богу.

– Отдать дань? Ты о молитве? Ну и почему тогда обязательно идти в церковь?

– Хотя бы потому, что там это сложнее сделать, чем встать поутру в теплой комнате и прочесть из книги.

– Но я, может, лучше сконцентрируюсь так, а люди меня отвлекают…

– И раздражают…

– И раздражают, – согласилась Алина.

– Борись с раздражением. Искушения посылаются, чтобы закалить твой характер, чтобы помочь стать лучше…

Алина нахмурилась, но не стала противоречить. Тема религии, политики, как правило, очень опасные темы для высказывания собственного мнения.

Вернувшись домой, вечером Алина написала пару страниц под воздействием своего впечатления в храме. Это была отсылка к прошлому Кайи.

«Маленькая девочка лет пяти, разгуливала по опустевшей зале храма. Крошка с деловым видом переступала своими маленькими ножками и рассматривала все вокруг. Арсан, младший служитель храма, прислонившись к косяку, стал за ней наблюдать. Девочка что-то бурчала себе нос и грозила пальчиком. Потом она взобралась на ступеньки алтаря и, обращаясь в невидимой аудитории, подняв над собой кулачок, воскликнула:

– Следите за своими поступками, глешники!

Арсан прыснул со смеху, и его смех откликнулся эхом. Девочка в страхе обернулась и вся задрожала.

– Нет, нет, ты меня не бойся, – выступил Арсан вперед.

– Я и не боюсь… – вся дрожа проговорила Кайя, при этом сердито сдвинув брови. Она стала поспешно слезать со ступенек.

– Вот, это ты правильно делаешь, – сказал Арсан. – Там нельзя никому находится, кроме священника.

Кайя с досадой посмотрела на Арсана. Она прекрасно знала, что этого нельзя делать, но она то думала, что ее никто не видит.

– Где твоя мама? – спросил он с улыбкой.

Девочка обрела храбрость и стала деловито прогуливаться туда-сюда, будто совсем не смущена присутствием Арсана.

– Малыш? Где твоя мама? Она знает, что ты здесь? – повторил он свой вопрос.

– Нет, не знает, – серьезно ответила девочка.

– Как же так? Почему ты ей не сказала?

– Потому что… – она будто задумалась на какое-то время, а потом, обратившись к нему, спросила:

– Как тебя зовут?

– Арсан…

– Арсан, подними меня, пожалуйста, туда, – она указала пальчиком на вылитую из золота изображение священного древа.

Арсан поднял ее, и она шумно чмокнула святыню.

Арсан с интересом смотрел на нее. Девочка вся закраснелась, но продолжила деловито прохаживаться туда-сюда, будто совсем не замечала Арсана.

– А как тебя зовут? – спросил он.

– Не скажу.

– Почему?

Девочка посмотрела на него, и уголки ее рта дрогнули, но, сдержав улыбку, она продолжила корчить из себя серьезную.

– Почему не скажешь? Я же сказал…

Девочка вновь хитро улыбнулась и промолчала.

– Тебе нужно к маме… Где твои мама и папа?

– Да не переживай, они найдут меня.

Арсан усмехнулся.

– Что же ты: уже не в первый раз так делаешь?

Она утвердительно кивнула в ответ.

– Мне здесь нравится…

– Ну вот и ходи с мамой и папой на службы: утром и вечером. Что же они у тебя не ходят что ли?