Владимир Марс - Перстень с Русалкой

Кофе был горячий и изумительный на вкус, в фарфоровой чашке были сливки, но я люблю натуральный кофе без сахара…. – Джема, поделитесь рецептом вашего кофе? – спросил я выпив первую чашку. – Вам нравится мой метод? – искренне удивилась Джема. – Очень понравился! – ответил я совершенно искренне. – А курить у вас можно? – Можешь курить, хотя это и запрещено инструкцией, – ответила Джема спокойным голосом. – Мне дым не мешает. Ну а если возникнет пожар, – она хмыкнула, – мы с вами его просто потушим! – она весело засмеялась , – хотя тушить пожары на борту – мало приятного. – Спасибо Джема, – поблагодарил я хозяйку, закуривая сигарету. – Кофе в невесомости готовится так! – сказала Джема голосом строгой учительницы младших классов: « Жидкость слегка намагничивается. Или электризуется. Это раз. Джезва тоже электризуется. Или намагничивается. Это два. Теперь это уже не джезва, а магнитная ловушка. Магнитная чашка. Это кофе я сварила по-турецки из магнитных чашек », – она засмеялась. – Спасибо за рецепт! – поблагодарил я Джему. – Намагниченная вода вероятно и даёт такой изумительный вкус! – Покурил Сергей? – воскликнула она обрадованно, – а теперь давай займёмся формальностями, – садись к компьютеру. Я сел в кресло пилота, развернул к себе плоский экран компьютера, по которому бежал ряд цифирей. – Закрой эту картинку и открой «архив» , – молодец похвалила она меня, когда я безупречно выполнил её распоряжение. – Теперь ищи строку со словами «Луна Сироты» (английский шрифт). – Нашёл! – ответил я, сосредоточенно листая страницы рапорта. – Теперь в этой строке ищи слово «Tartar» (английский шрифт), зачерни и сотри его. – Готово! – Мо-ло-дец (добрый молодец), – пошутила Джема с лукавой интонацией. Я улыбнулся и подмигнул видеокамерам (она была явно сексуально озабочена, только бо-ле-ет, – подумал я), и ещё раз улыбнулся в глазок «камеры», своей самой чарующей улыбкой. – Печатай английским шрифтом два слова «Гаванская Сигара», – голос её вдруг зазвенел металлом, – теперь поставь цифру 2 и буквы М.Т.

Я напечатал два английских слова «Havana Cigar». – 2 М.Т. – Отлично пойдёт , – сухо произнесла Джема шипящим голосом. – И что это значит? – спросил я заинтригованный этим шифром. – Это значит, вы будете жить долго и счастливо, – программа приняла этот фотомонтаж! – А я? – она всхлипнула и отключилась….

Прошел, наверное, час не меньше, а Джема всё не объявлялась. Я допил весь кофейник и выкурил почти пол пачки сигарет. Попробовал сливки, – гадость! Заглянул в обзорный купол, – наш Лимпопо также стоял как «ванька-встанька», на краю обрыва, и четыре головки всё также печально смотрели (как мне казалось), на меня…. Наконец динамик щёлкнул и бодрый, немного удивлённый голос Джемы заполнил кабину пилотов: – Ты выпил весь кофейник – Сергей? – Правильно – молодец. Когда я была человеком, – сказала она, – я тоже предпочитала кофе. Мой слух резанула фраза: «Когда я была человеком»? Шутка конструкторов, или синтезатора речи? Нет. Что-то жуткое было в словах, произнесённых из динамика. На меня повеяло холодом из чужого, скрытого прошлого…. – Ты не огорчайся Сергей. Не думай, что меня можно обидеть. Не думай, что я о чём-то жалею. Все (даже эти муравьи), – она фыркнула как дикая кошка, – считают, что я лишь потеряла. Потеряла что-то большое, а приобрела немногое. Наоборот! Я почти ничего не потеряла, а приобрела очень много. Мозг, очищенный от эмоций, чистое мышление без примеси унижающих человека страстей…. Спрашивай, я отвечу на все твои вопросы, – раз программа разрешила вам жизнь! – она засмеялась беззаботно, и тут же внезапно умолкла, но не отключилась…. Я тоже молчал. Я уже понял: что Джема – киборг – кибернетический организм, человек, сращённый с машиной. Такие уже сто лет разгуливали по страницам романов. Но что они есть в действительности, я не слышал…. – Собственно, я киборг, – продолжила она, – Знакомое слово? – Да. – Считаешь что это трагедия? – спросила она настороженным голосом, и продолжила. – Если человек на это пошел, то добровольно. Как он сам признаёт, его положение ему нравится. Да я могу работать на дне океана, и в Космосе. Одна во веки веков.

Я почти бессмертная, – она уже почти кричала, – нервные клетки ведь не делятся, – но зато постоянно обновляются!!!!! Я настороженно молчал. – Для тебя, наверное, всё равно, что я робот, кусок металла, состоящий из диодов и триодов, – она захохотала , – мой мир не только примитивный компьютер (как у всех вас живых людей). – У меня есть планеты и живой беспредельный Космос, – ну разве это не человечно? Тут Джему прорвало, и она разрыдалась как живая, настоящая женщина. А я не могу терпеть женских слёз, они меня заводят! От неё исходили вполне ощутимые, горячие волны обиды, и возмущения. Я почувствовал себя жертвой испанской инквизиции…. – Ёлки-палки! – Я вскочил на ноги, и принялся носиться по кабине пилотов, отталкиваясь руками и ногами, от предметов (как теннисный шарик метался по кабине в полной невесомости), как ещё не травмировался, находясь в полёте, от двери к туалету и дальше к обзорному блистеру. Я так метался пока Джема не прекратила свои рыдания и не начала всхлипывать…. – Для вас, наверное, всё равно, что я, робот, – судорожно вздохнула она. – Все вы в чём-то правы. Все правы. Только не думайте, что я об этом мечтала, что добровольно пошла на это. – Она уже почти успокоилась и только её девичий голосок жалобно дрожал. – А, сей час, пожалуйста, ответь своим девчонкам, – они мне здесь такую истерику закатили, – мама не горюй! Раздался щелчок, – переключился канал связи и в кабину влетел истеричный охрипший крик Эльзы. – Сергей! Почему ты молчишь, мы уже думали, что у тебя кончился кислород! – истерично взвизгнула она и зарыдала. – Эльза потерпите ещё немного у нас очень много работы , – ответил я, стараясь успокоить своё глубокое и частое дыхание после своей безумной «пробежки» по стенам пилотской рубки. – Знаю я эту тяжёлую работу, – секс в невесомости на потолке, – она окончательно сорвалась с резьбы. – Ответь! почему ты так часто дышишь? – Эл-ь-за! Прекрати немедленно, подумай о нашем маленьком, – ты делаешь ему больно! – я уже практически кричал на весь Космос. – Помаши мне рукой, – я хочу посмотреть на тебя в бинокль! – никого уже не стесняясь, кричала моя единственная и любимая Эльза.

Делать нечего я подпрыгнул вверх к обзорному куполу и там зацепился за какой-то кронштейн и энергично замахал рукой. Четыре головки вооружённые оптикой внимательно следили за моим лицом, – я явственно ощущал эти взгляды усиленные пятидесяти кратно, германской оптической системой Цейса. – Всё конец связи Эльза, – нам надо работать…. – Сколько ей лет? – спросила Джема. – Всегда вам смотрит кто-то вслед в семнадцать лет! – пропел я куплет песни вместо ответа. – Я была точно такой же, как и она, – твоя Эльза, – Джема глубоко и судорожно вздохнула. – А теперь, удели мне на прощанье полчаса времени, а затем выполни мою последнюю просьбу и вспоминай хоть иногда мою пропащую душу. Я кивнул головой, сел за обеденный столик, и выцедил в чашку из кофейника остатки холодного кофе. – Смерть – это одиночество. Ты ни разу случайно не умирал? – Нет, не приходилось , хотя один раз был близок к этому, и видел себя со стороны , – я тряхнул головой, прогоняя дурное воспоминание. – Значит, ты никогда не ощущал, как замедляется и останавливается время. Вечность проходит в этом состоянии – больше чем за всю остальную жизнь. Но интересно ли это тебе знать? Или я зря стараюсь? – Да говори же Джема, не томи, – ведь это состояние мало кто проходил, а кто проходил, – не спешит об этом рассказывать.