Алиса Тишинова - Она такая разная. Современные рассказы о любви

– Дальше сама…

– Не надо нам было книги брать! И посуду…

– Да. Но вдруг у них там никаких учебников нет? Основное же.

– Ну да… Вообще зря мы согласились. Не нравится мне здесь. Страшно.

Девушкам посчастливилось купить последние билеты на автобус, который, в самом деле, отправлялся уже совсем скоро. Внутри здания вокзала им стало ещё тревожнее: там было мрачно и темно, высоченные потолки и отсутствие людей создавали пещерную гулкость, давили на психику. Они поспешили выйти на свежий воздух. Но и там обнаружилась лишь унылая привокзальная площадь, запущенные, непривлекательные дома и улицы вокруг нее, – город казался похожим на рабочие окраины послевоенного периода, словно не поезд их привёз, а машина времени. Толпа народа стягивалась к автобусу, чей вид и размер доконал окончательно – короткий, низенький, обшарпанный. Как такое количество людей втиснется в него? Места им достались сзади, самые последние. Кое-как все влезли, но девушки почти задевали потолок. Автобус мчался по узкой, (казалось, случись встречная машина – не разминулись бы), петляющей тропинке. Дорогой ее было не назвать. Высоченные таежные ели и сосны – таких не вырастало в их краю – обступали эту жалкую трассу вплотную. Сами по себе деревья эти вызывали восторг, сводили на нет всю видимость.

Наде казалось, что у неё началась клаустрофобия с приступами паники: их везут туда, откуда нет другого пути назад, кроме этого ужасного, ненадежного автобуса… Лена пыталась шутить, Надя делала вид, что ей тоже смешно. Мало всего, так ещё при каждом повороте или яме (то есть, почти ежесекундно), – их подбрасывало головой в потолок.

– Если останемся живы – обратные билеты купим заранее, на первый ряд!

Живыми они остались – раз уж оказались в кабинете главного врача и начмеда. Но момент остановки автобуса и дальнейший путь до больницы стерлись из Надиной памяти, словно она была без сознания. Кажется, они спросили попутчиков, где искать больницу. Долго ли, коротко ли, – трудно сказать. Сугробы и темнота, редкие деревянные постройки; чистейшее (и, наверное, очень красивое летом) озеро Куйто по левую сторону дороги. Длинным побережьем посёлок прерывался на две части. У озера было совсем безлюдно, никакого жилья поблизости. Обрывки впечатлений. Как дотащили они сумки? Тоже не помнится, наверное, с передышками, – раз торопиться больше незачем.

Бородатый главврач, больше похожий на охотника, чем на врача, не заинтересовался прибывшими. Начмед Ирина Михайловна – высокая, худощавая, со светлыми растрепанными кудряшками, – она почему-то напоминала Наде озорного юношу, – мило улыбалась им. Но ей было некогда, очень некогда. Она приняла у девушек документы, прерываясь на телефонные разговоры, отправку и приём факсов. Этот аппарат подруги видели впервые – появившись не так давно, он не успел прижиться в центральных районах, где вскоре уже использовали компьютерную связь, появились сотовые, и радиотелефоны. Они пропустили этот этап развития техники. Здесь же факс являлся настоящим спасением.

Затем Ирина Михайловна повела девушек в ординаторскую, и передала больных, – то есть, распределила папки с историями болезни, уточнила детали: кого вскоре на выписку, сколько поступит плановых, как здесь принято обследовать и лечить. Многое было иначе. Даже истории болезни выглядели непривычно – в разделе назначений не было дневниковых записей: что добавить, что отменить, прочерк – если без изменений. Он весь был на одном листе, оформленный в виде таблицы, в которой имелась, и активно использовалась древняя температурная кривая. Препараты записывались вверху, а в боковой графе стояли даты. На пересечении их, в маленьких квадратиках, выглядящих как-то по -детски, – ежедневно отмечали плюс или минус.

Необходимо было быстро привыкнуть к иному виду документов, лентам нерасшифрованных электрокардиограмм (оказывается, здесь их читали сами терапевты, а не кардиологи!), отсутствию многих привычных методов обследования.

Больница поразила – люди не солгали. Деревянная. Древняя. Инфекционное крыло и детское отделение вросли в землю по самые окна. Подгнившие, порченые жуками-древоточцами, половицы, в сочетании с отсутствием канализации (туалеты в виде простой дырки в полу, прямо в здании), – местами создавали такую вонь, что кружилась голова. Вот так, наверное, жили люди в средневековье, даже ещё хуже. Привыкали. Ну, ничего, – зато, небось, и Пирогов, и Гиппократ – начинали не в лучших условиях. Кошмарный сон в виде железного рукомойника с намотанными на нем капельницами, и стоящего внизу ведра с водой, – сбылся.

Зато Ирина Михайловна – само изящество и непосредственность – шутила, порхала, присаживалась на стол, демонстрируя длинные сапожки на стройных ногах; завитки кудрей. Нет, чувствовалась в ней, конечно, некоторая отсталость от городской моды, – но всё же, в целом! Она умудряется следить за собой, прихорашиваться, и не страдать в таких условиях, – словно это нормальная среда обитания! Удивительно. Неужели ко всему можно привыкнуть, и даже сохранить кокетливость и лёгкость?

Девушки так устали, что не имели сил возмущаться местом, где им предстояло жить, – бывшей палате на две койки, рядом с детским отделением (хорошо, хоть отдельный вход имелся). Она была узкая, с одним лишь столиком между двумя короткими продавленными койками; со второй, стеклянной, слегка замазанной белой краской, дверью. То есть, их даже постоянно могли видеть пациенты! Эта дверь вела в коридор, через который можно было пройти к очередным кошмарным «удобствам»: рукомойнику и жалкому подобию кухни, где имелись плитка и чайник. Подругам хотелось есть, спать, и плакать; больше всего хотелось очутиться дома.

Как и из чего приготовить сносную еду? Надо купить продукты, но для этого опять куда-то идти, искать магазин. Как разложить вещи, если для них нет места? Как увидеть себя в зеркале, если его нет, – кроме малюсенького, в косметичке? Как смыть с себя дорожную грязь, переодеться во что-нибудь, похожее на домашнюю одежду? Как заснуть на жуткой койке, а главное, – как завтра проснуться, и работать, будучи при этом чистыми, сытыми, причесанными? Лена и Надя пребывали в заторможенном состоянии, стараясь не нагонять отчаяния, не впадать в истерику. По счастью, магазин находился рядом с больницей, и девушки смогли купить готовых замороженных котлет, макарон, хлеба, сыру и сосисок. Холодильник при кухне имелся. Сварили сосиски вместе с макаронами (ковшичек пригодился), поели прямо из него.

– А послезавтра, в субботу, надо купить водку и селедку! – выдала удивительное предложение Лена. – отпраздновать событие!

– Почему водку с селедкой, а не вино? – удивилась Надя.