Владимир Дьяченко - Житомир-Sur-Mer. Паломничество Негодяя

Так что все-таки сделал Айсберг, когда в него воткнулось неловкое металлическое корыто? Он ничего не видел, у него нет глаз. Он ничего не слышал, у него нет ушей. И ничего не чувствовал, у него не было сердца. Быть как тот айсберг. Его образом и подобием.

Только не на ту кнопку, которую выбрал. А на ту, что не выбирал.

Оглядываюсь. Позади, в самом начале горизонта, суета и сполохи аварийных мигалок. Вопль!!! Длинный, отчаянный, долгий стон прайда умирающих динозавров. Лапы, когти, кулаки, руки колотят руль. Этого не может, не может быть! Вот только мысли вязнут в реальности. В ясной, остро прочерченной, рационально осмысленной, логически неопровержимой. В той, где ты убил человека. И этого не изменить. Вот бы вернуть бы время бы назад бы… Дать бы шанс законам мироздания подстроиться под меня, под мои желания. Сочинить какого-нибудь нового Эйнштейна, который изогнет пространство так, что все случится в нем по-другому. А потом этот новый мир, новое пространство пошлет мне какой-нибудь особый знак – луч другого, например, зеленого солнца высветит на желтом асфальте МКАД дорожку цвета индиго. По ней ко мне подойдет тот, лежащий бесформенной кучей, и сияющий скажет: «Все ОК. „Титаник“ с Айсбергом разошлись. Все мертвые прибыли в Портленд строго по расписанию». И помашет мне фиолетовой рукой со своей тропы другого, не желтого кирпича.

Не на зеленую я нажал. Не на зеленую, мать ее, мать ее! А на красную! На красную, красную. Красную запретную. На кнопку «отбой». Так лучше, так хорошо. Так правильно. Даже если нехорошо и неправильно. И не твое.

Чудесный, замечательный Новый мир. И всего-то, разогнаться до скорости света. Вот только здесь никакой Эйнштейн не поможет. Даже новый. Даже цвета индиго. А что сделает Новый Я? Не обязательно какого-то странного цвета. Просто другой. Преступник, лжец, трус, убийца. Только не оглядывайся назад. Прошлое само нагонит тебя, если захочет. Живи настоящим. Я вынул батарею из телефона, чтобы не оставлять в пространстве следов. Тронул рычаг скорости, и мигающее прошлое в зеркалах быстро съежилось в обратную перспективу.

Когда наматываешь круги по кольцевой дороге, отчаяние кажется бесконечным. Но если приближаешься к скорости света, даже из очень-очень далекого далека, чувствуешь, как легко слетается с привычных орбит. И по одной и той же, уж точно, дважды не пролетишь. Мою новую орбиту подсказал плакат. До Нового Мира было двадцать семь километров.

Домодедово. Другая точка отсчета. Start up нового измерения. Полеты от проблем и из семейных гнезд в дальний-дальний космос. Дорога из Желтого Кирпича, как ей положено, таки привела меня. Через сонные маковые поля и леса саблезубых тигров к воздушному шару Гудвина. К стаду самолетов, готовых покинуть землю. Землю с маленькой буквы. Где живут люди с маленьких букв. Такие, как я. Да, я плохой человек. Я дрянь, негодяй и совсем нехороший. Но как раз поэтому и свободен. И у меня есть цель. Что еще нужно современному человеку для счастья?! Цель и плохая память! Особенно если цель так проста и незамысловата – свалить!

Липкий холод волнения перед выходом в космос. Рамка досмотра. Если в человеке, совершившем преступление, что-то меняется, видит ли это рамка на входе в аэропорт? А если видит, то что?..

– Выложите все из карманов. – Вот, ключи, телефон… Звенит – это мой ремень. Снять? – Нет. Проходите.

Я следующий.

– Что это у вас? Нет, вот здесь, под сердцем. Признайтесь, что натворили. – Виновен, ваша честь. – Уверены? – Нет, ваша честь. – Проходите.

Табло со списком интересных орбит: Уренгой, Помары, Ужгород. Звукосочетания из детства. Зачем люди покупают билеты в эти города, где, очень может быть, нет никакой жизни. Во всяком случае, на взгляд человека, все детство не покидавшего краевого центра. В каком из этих мест лучше залечь на дно? Заморозить душу, остановить сердце, открыть новую эру, где грехи прошлой перестали существовать. Там бы и провел остаток жизни. Хотя лучше назвать остатком ту жизнь, что оставляешь позади.

– Скажите, девушка, где можно укрыться от неприятностей? – обращаюсь к девушке-кассиру. Она смотрит на меня с улыбкой жены Ноя: «Тоже хочешь в ковчег? Такая тварь, как ты, подойдет нам даже без пары». Но произносит она другое.

– Там, где свободно и неспокойно. – Звучит удивительно толково. И она права, в суете локальных дрязг и переворотов легко затеряться. – Киев?

Да она просто мудрец. Не зря Ной выбрал себе такую.

– Житомир от Киева далеко?

– Житомир-Sur-Mer или Житомир Vulgaris? – усмехается, чувствуя, что пойму ее теплый прикол. Объясняет: – Житомир Нижний или просто Житомир?

Смеюсь с ней в унисон. Ночью в аэропорту можно встретить и не таких персонажей. Я больше о себе, чем о ней.

– Мне тот, что у моря.

– Тогда вам не в Киев. – Прошила монитор взглядом, – аэропорт Поляны. До Нижнего Житомира километров семьдесят.

Киваю.

– Вылет в четыре тридцать.

Прекрасный город. Прекрасный маршрут. Прекрасное время. И только времена чертовы!

Под птичий стрекот принтера билет выползает из небытия чистого листа. Прямоугольник с текстом: Москва – Поляны. И тариф, обозначенный буквой невозвратности.

Еще входя в аэропорт, я уже задумался, не пора ли давать задний ход. Пара шагов, и здравый смысл главы семейства, его спокойствие возьмут свое. Еще пара шагов, и я правильно оценю происшедшее. Найду простое решение, которое все расставит по своим местам. Ты виновен, так прими наказание. Единственный достойный ответ на посланное испытание. Но не прокатило. Жена Ноя нашла мне место, и вот мой билет на ковчег. В один конец. В один конец всех концов. Если я кому-то нужен, если, правда, виновен, остановите меня. Если не выйдет, значит, я чист, прав и неподсуден. Нужно же хоть что-то оставлять на волю случая. Или Бога. Или пусть полиция лучше работает. У них еще три часа до моего бегства.

Билет. Как вбитый в стену гвоздь, позволяет маятнику качаться во все стороны с любой амплитудой. От раскаяния до полного оправдания себя. Три часа на освоение всего спектра терзаний, самоистязаний и самолюбований. Индульгенции на любой вкус. Самый злодейский и извращенный, потому как со стороны все очень уж похоже на обретение святости. Три часа на кресте сомнений. Или все же вернуться домой? Ладонь, губы, занавешенные глаза.

– Жена подтвердит, что вы были дома?

Жена убийцы скажет, что он святой?

Ничтожность собственной личности иногда потрясает. Не в смысле, что ты такой маленький перед огромным Богом и бескрайней Вселенной, а в том, что иногда ведешь себя как подонок, а потом находишь себе оправдание и живешь дальше.

Как на духу! Только чтоб очистить совесть. Житомир – тоже подстава. Я выбрал его не случайно. Так что дело не только в билете. Низость моего побега не украшена диадемой спонтанности. И честно, есть мне только одно оправдание: мой мозг затеял все это помимо обитающего в нем разума. Сам, своими над-, под-, сверх-, гипер- или еще какими-то сознаниями собрал данные, обработал, сопоставил и выдал решение. Даже не поставив нас в известность. Меня и мой разум. Кажется, этот процесс называется осознанием. Уяснением. Уразумением.