Эльшан Таривердиев - На крыльях вымысла. Рассказы

– Э-э-э, мам, отстань, я не могу, я скоро ухожу. И потом ты хочешь, чтобы я надорвался?

Дверь кабинета профессора резко отворилась. Дед вошёл на кухню и посмотрел строгим взглядом.

– Когда приедет машина? – не обращая внимания на внука, Дадашев спросил невестку.

– Скоро.

– Как приедет, позови!

Профессор ушёл в кабинет.

Спустя некоторое время, парадная дверь квартиры Дадашевых захлопнулась и кто-то сбежал вниз по лестницам.

Поняв, что его демарш возымел действие, профессор Дадашев прилёг обратно на диван.

Сквозь сон мужчина услышал диалог двух парней, а вернее будет сказать, торг. Один просил добавить, а другой дерзко отвечал ему отказом.

– Пять этажей тащил и один, без посторонней помощи! Совесть имей, накинь ещё пару манатов.

– Я что-то не понял, парень… Мы как договаривались? Четыре маната, правильно?

– В голосе последнего… профессор распознал внука.

– Ты сказал, что у вас четыре этажа, а оказалось все пять. А ещё ты говорил, что мне помогут.

– Да ладно тебе, где четыре этажа, там и пять…

– Вот у тебя интересно получается… где четыре, там и пять. Уважаемый! Это не просто этажи, это моя спина и мои ноги. Думаешь, легко тягать такую тяжесть на пятый этаж?

– Вот, держи четыре… и меньше рассуждай, – дерзко выдал Джабир. – И скажи спасибо, что я нанял тебя, а то стоял бы весь день на своей улице и в носу ковырялся бы.

– Так не пойдёт, брат, плати пять! – твёрдо заявил другой…

– Пошёл вон отсюда! Давай, канай… голодранец.

Вдруг из прихожей донеслись звуки борьбы. Потом закричала невестка профессора:

– Джабир! Что ты делаешь? А ну, прекратите! Илькин муаллим, помогите!

Профессор вышел и застал драку.

Джабира быстро оттащила в сторону его мать, и в центре прихожей рядом с холодильником остался стоять парень в куцем пиджаке, в красном свитере и светлых брюках.

Илькин Дадашев, ещё находясь в комнате, догадался, кто поднял злополучный холодильник к нему домой. Профессор надеялся, что всё разрешится мирно и молодые люди договорятся. Но получилось так, как получилось. Внук проявил свой нрав, а любимый студент – свой норов.

– Доплати ему и марш на кухню! – скомандовал Дадашев внуку.

– Джабир бросил деньги на пол и ушёл на кухню.

Айгюн последовала за сыном, уговаривая его на ходу приложить лёд ко лбу.

В прихожей остались стоять два математика и один новый холодильник.

Ахмед, как всегда, не поднимая головы, ломал пальцы. К привычной уже позе парня прибавился скрежет зубов.

Профессор подобрал деньги и подошёл к парню.

– Держи!

– Не возьму! – сквозь зубы выдал Ахмед.

– Возьми, ты их заслужил! И потом, ты же берёшь их из моих рук, а не с его… Бери! Бери! – профессор вложил пятёрку в ладонь парня.

– Теперь ты понял, что лучше учиться, чем вот так вот с пола поднимать честно заработанные деньги?! Как ты не понимаешь, что у тебя есть всё то, что может оторвать тебя от такого заработка и от тех людей, с кем ты вынужденно проводишь всё своё свободное время. Слышишь меня, Ахмед? Никто и никогда не сможет тебя вот так вот унизить, если ты выучишься и станешь специалистом, а может, даже и учёным.

Ахмед зашмыгал и утёр от слёз глаза.

– Ну всё, иди домой, а завтра приходи на занятия.

Парень дошёл до двери и, открыв её, ответил учителю:

– Я завтра приду… обязательно приду!

Илькин Дадашев смотрел в окно и, сожалея, качал головой. Его ученик Ахмед торопливо шёл по двору. Плохо одетый талант куда-то торопился. Может быть, в аптеку за лекарствами, или обратно, на базар.

Сегодня он должен был решить, как ему жить дальше: остаться на той улице или сесть за учебники, чтобы изменить свою жизнь и жизнь своей семьи.

«Поговорю завтра с ректором. Надо послать парня по обмену в Америку, пусть учится, может быть, что и выйдет из него. Думаю, у него получится».

Профессор вернулся в кабинет и сел за письменный стол.

Его ожидали курсовые работы студентов. Но он отвлёкся и взял фото, которое всегда стояло у него на столе.

На нём, широко улыбаясь, красовались четыре сельских парня – молодой Илькин и три его друга.

Четыре молодых человека в несуразных кепках и тяжёлых пальто, сорок пять лет назад приехав в Баку, сделали всё, чтобы изменить свою жизнь. И им это удалось. Они прославились.

Вернув фото на прежнее место, профессор улыбнулся и сказал вслух:

– Надо парню помочь, непременно надо…

[1] Муаллим – учитель

[2] Gul bazari – место, где собираются поденщики (временные рабочие,)

[3] Гардаш – брат

Пожилая женщина настороженно отворила дверь.

– Какой кошмар! Гамбар, когда это прекратится?! С твоей бывшей женой я договорилась, что буду протирать только пыль в твоей мастерской, а не выносить помои после ваших попоек. Когда ты откажешься от этого безрассудства?! Превратил мастерскую в лежбище алкоголиков. Водишь сюда невостребованных гениев с Фонтанной площади, картины которых годами никто не покупает. Нашли место, где можно поплакаться в жилетку и пропустить рюмочку-другую.

Женщина пнула бутылку из-под водки ногой, которая, как кегля, сбила множество других.

– Хмм… рюмочку-другую… да ты конченый алкоголик! Где же ты?! – крикнула уборщица в большое пространство художественной мастерской.

Сдвинув несколько незаконченных картин, женщина нашла Гамбара. Он лежал на животе, и лицо его было залито его же собственной слюной.

– Боже мой! Теперь я понимаю, как твоей бывшей жене удалось отобрать у тебя и квартиру, и дачу.

Художник заворочался и хрипло выдал:

– Моя бывшая жена – дрянь, а квартиру и дачу я подожгу.

Уборщица возмущённо покачала головой и махнула рукой.

– Вставай… я заварю кофе.

…Гамбара качало, и от этого ему не удавалось приблизить чашку с кофе к губам.

– Гамбар, сынок, когда ты образумишься? – пожилая женщина, сидя за столом напротив, обратилась к художнику. – Ты же талантливый человек, ты подавал большие надежды, тебя ещё помнят, до чего ты себя довёл! Ты ещё не совсем старый, можешь начать всё сначала…

Мужчина захлопал глазами и почесал небритое лицо.

– Меня никто не понимает, и вообще, меня окружают чёрствые люди, кроме вас, конечно, – художник скорчил глупую улыбку.

Уборщица в очередной раз махнула на художника рукой.

– Мне недавно пришла в голову идея, – женщина подвинулась ближе к столу. – Слушай, в Баку все помешались на свадьбах, точнее, кто круче и кто кого переплюнет во всяких там роскошных выходках. И вот что я надумала – может, тебе рисовать портреты невест – оригинальный сюрприз, подарок от жениха.

Гамбар сморщил лицо.

– Напрасно ты так реагируешь, это же необычно. Подумай!

– Я больше женщин в белом не рисую, я дал себе слово.