Эльшан Таривердиев - На крыльях вымысла. Рассказы

Муса обнял жену, как самую близкую после матери женщину.

Исмат Ахундович долго блуждал по Бакинской мэрии в поисках своего ученика – ответственного лица в архитектурном бизнесе Азербайджана, пока сам, по старой памяти, не набрёл на приёмную самого «главного».

Помощники, как правило, сидят рядом с теми, чья важность нуждается в помощи.

– Мне бы с Расулом переговорить, – обращаясь к секретарше главного архитектора, уставший Исмат Ахундович сел на кожаный диван.

– Он у главного… подождите – недоверчиво косясь на старика, ответила стильная секретарша. – А по какому вы вопросу?

– По хорошему, интересному… У меня проект для него… – игриво ответил Идрис муаллим.

Секретарша ещё раз покосилась на шутника и в очередной раз не смогла скрыть своего удивления.

Видимо, студенческий планшет никак не увязывался с возрастом нежданного посетителя.

Прошло двадцать минут томлений нетерпеливого старца, который задумал удивить мир.

В селектор кто-то буркнул. Секретарша, сорвавшись с места, прошла в кабинет шефа.

Стильная, но беспечная девушка забыла закрыть за собой дверь. Она явно жила в эту минуту желанием исполнить поручение шефа.

Главный архитектор с молодости имел обыкновение громко радоваться и звонко говорить. Сегодня свидетелем его природной особенности стал Исмат Ахундович.

– Как там у нас билетами?! – спросил главный функционер.

– Скоро привезут, Исрафил муаллим, – вытянувшись стрункой и стоя рядом с Расулом, ответила секретарша.

– А кто знает, о чём там, на симпозиуме, будут говорить? – не поднимая головы на своих подчинённых, спросил «главный».

– О последних тенденциях в деле организации историко-архитектурных музеев под открытым небом, – первым отличился помощник Расул.

– А как там, в Париже, с погодой? – обеспокоенно спросил Исрафил муаллим.

– Дожди, – быстро ответила секретарша. Погода была по её части.

– Да, Расул, тебя там один мужчина ждёт с древним планшетом, – скорчив надменную улыбку, сказала стильная особа.

– Неужели Исмат Ахундович пришёл? – растерянно спросил помощник.

– А это ещё кто? – строго спросил шеф. Незнакомые люди в приёмной всегда вызывают дискомфорт.

– Это же Исмат Ахундович Герай-заде, – восторженно объявил Расул. – Автор многих архитектурных проектов. Один спорткомплекс, который на бульваре, чего стоит…

Шеф поднял голову и посмотрел на помощника.

По недовольному лицу начальника Расул понял, что он хвалит не того, кого бы ему в его зависимом положении следовало бы хвалить.

– И что он хочет?

– У него предложение, точнее проект… – виновато промямлил помощник.

Шеф строго смотрел на подчинённого. Ждал сути вопроса.

– Ну и что у него?

– Он предлагает создать музей на острове Наргина.

– Что он хочет?! – раздражённо затянул руководитель ведомства.

– Музей под открытым небом, посвящённый Бакинству.

Исрафил молча что-то подписывал. И вдруг сказал:

– Правильно говорят: старость не радость! Ещё неизвестно, что мы надумаем на старости лет начудить! Это же бред какой-то: музей на Наргине! – шеф потянул себя за ухо[1] и насмешливо улыбнулся.

Улыбнулись все, оскорбив тем самым заслуженного человека, который сидел в приёмной и всё слышал.

– Хмм… ещё что надумал. Бакинство. А что, всем посвятить нельзя, именно «своих» надо выделить? – зло выдавил из себя деятель. – Если ты рассчитываешь, что я буду с ним общаться на эту тему, то ты ошибаешься. Иди и сам расхлёбывай, – гневный взгляд Исрафиля «впился» в помощника.

– Мне стыдно, шеф. Он мой учитель. И я ему обещал. И ко всему же у него жена недавно умерла. Видимо, он как-то хочет отвлечься.

– А у меня недавно бабушка умерла. Может быть, мне девичью башню на Наргин перенести? – сострил «главный».

Секретарша хихикнула в поддержку остроты шефа. А в приёмной у кого-то заныло сердце.

– Фируза! Раз этот инициативник у нас такой слабонервный, отправь старика к нашему молодому, ну тот, который у нас по связям с общественностью. Этот быстро разберётся с этим «проектом».

Исмат Ахундович поднялся и вышел из приёмной.

Он шёл по длинному коридору и вспоминал сына и невестку. Он обещал им не нервничать. Исмат муаллим очень хотел и старался сдержать слово. Но не получалось. Обида неумолимо разгоралась в груди пенсионера и, дойдя до жгучей боли, вдруг слетела с уст: «О боже, невежество нас погубит!»

– Фируза вышла в приёмную, как самая смелая из присутствовавших в кабинете, чтобы «отшить проект».

– Знаете, а он ушёл! – быстро вернувшись обратно в кабинет шефа, объявила девушка. – Думаю, это из-за меня. Я не до конца закрыла дверь и, наверное, он всё услышал. Она опустила голову. Отголоски воспитания ожили.

– Как нехорошо получилось! – Сокрушаясь, закачал головой бывший ученик.

– Ничего страшного. Они тоже когда-то других обижали, – уверенно приободрил шеф. – Кстати, я его вспомнил. Он тоже мне читал лекции. И даже зачёт у меня однажды принял. Помню, я тогда с ним намучился…

Исмату Ахундовичу не хватало свежего воздуха. Именно морского воздуха, для того чтобы отойти от невежества и вернуться домой непоколебимым.

Усталые ноги нашли облегчение. Обиженный старик сел на свою скамейку. Перед ним было большое и безмятежное море. Оно по-прежнему обманывало его. Белый город стоял на водной глади и пленил своей красотой.

«Какой же я дурак и непоседа! – корил себя Исмат Ахундович. – Детей напугал. Наверное, всю ночь из-за меня не спали, беспокоились. Расула подвёл. Наверное, влетит ему за меня от этого бездаря Исрафила. Сидел бы у себя на скамейке и сидел. А то нет… на старости лет в новаторство ударился! Правильно девочка тогда сказала, что когда-нибудь его там построят, но пока его там нет! А я тут разбежался… за один день решил построить».

Заслуженному архитектору стало смешно и чуть-чуть стыдно за себя. Но он всё равно улыбался.

«Джейран была права. Нет у меня воображения. Сидел бы здесь себе и просто воображал бы. А то нет. Понёсся куда-то придумывать, что-то чертить… Курил, как паровоз, и родным спать не дал! Э-э-э, родная, как же мне без тебя трудно одному».

Исмат сильно загрустил и город на море заблестел, стал отсвечивать солнечные блики. Слёзы преломляли изображения призрачного города.

Старик закрыл глаза, чтобы более не обманываться и постараться остановить слёзы. Уставший от тоски мужчина не хотел открывать глаза. Так ему было легче вспоминать её и время, когда они были счастливы. Даже сильная боль в груди не пересилила желание старика открыть глаза и вернуться в реальность.

Вдруг его веки расслабились и рука разжалась. Планшет раскрылся и, подхваченные ветром эскизы, взмыли вверх.