Екатерина Шардакова - Обручальное кольцо блокады

На следующий день я получила письмо от Яна, это тоже, как и у Киры, был бумажный клочок мирной жизни. Ян приглашал меня на свидание и его не смущало, что мы должны были встретиться лишь через четыре месяца. «Осенью в Летнем саду особенно красиво, – писал он, – будем бродить по бесконечным аллеям и шелестеть разноцветной опавшей листвой». Я дважды перечитала письмо и убрала его в заветную шкатулку. Я всегда письма Яна читала дважды, от нетерпения узнать содержание я так быстро читала первый раз, что могла пропустить что-то важное.

Наше свидание откладывалось на неопределенный срок, но прогулки на свежем воздухе на ближайшую неделю мне были обеспечены: от всех предприятий необходимо было отправить людей для рытья щелей. Щели – это длинные узкие траншеи, глубиной примерно полтора метра, в них прячутся от авиабомб, осколков снарядов и пуль. Меня, как молодую и сильную, отправили в первых рядах. Я же никак не могла понять, почему все решили, что я сильная, я лопату в жизни в руках не держала. Я делала все, что могла, но уставала через каждые пять минут. В какой-то момент я просто расплакалась от усталости. После нескольких часов упражнений с лопатой, я с трудом добралась до дома. Я никогда так не уставала! А утром, когда нужно было вставать на работу, я поняла, что моя спина меня не слушается, она превратилась в каменную и при этом болела.

После второй поездки на эти работы я не смогла утром встать, так болела у меня спина. Мама сделала мне массаж, но это мало помогло, я пролежала весь день. Мне так было стыдно, что я не пошла на работу! Мама ушла на дежурство, Лида была в детском саду, я осталась дома одна и почувствовала себя такой одинокой и беспомощной. У меня подобное состояние было впервые, я раньше никогда сильно не болела.

Тело мое хотело отдохнуть, но мысли меня не оставляли. Где сейчас Ян? Жив ли он? Что будет дальше? Если в городе роют щели и строят оборонительные сооружения, то нам угрожает опасность? А если немцы придут в город, что тогда будет? Нас всех убьют? Тогда я хочу умереть первой, я не смогу пережить смерть моей мамочки и сестренки… Мои мысли прервала серена за окном – воздушная тревога. Вчера тоже объявляли воздушную тревогу, когда я была в больнице, и мы отвели всех пациентов в подвал. В нашем доме тоже был подвал, куда нужно было прятаться при воздушной тревоге. Я с трудом сползла с кровати, надела халат и направилась в прихожую. На полпути я остановилась и вернулась в комнату: как я в халате-то пойду?! Надо одеться. Я взяла первое попавшееся платье, надела его, но не смогла застегнуть молнию на спине. Сняла, надела другое и пошла к двери. Вспомнила, что в подвале холодно, вернулась за кофтой. Наконец, окончив собираться, я медленным шагом спустилась в подвал. Там я встретила Веру.

– Наряжалась как на свидание, – пошутила я, – два платья сменила прежде, чем сюда прийти.

– Надо еще паспорт с собой брать на всякий случай, – улыбнувшись, ответила Вера.

– Про это я и не подумала.

– Ты плохо себя чувствуешь? – поинтересовалась Вера, заметив мою неровную походку.

– После рытья щелей у меня очень болит спина и руки, вот, все в мозолях.

– Мой Алексей тоже на работах… Сегодня уже третий день.

– Тетя Вера, а правда, что немцы могут прийти в город? – спросила я, потому что мне казалось, Вера знает все.

– Я не знаю, Лиза, лучше не думать об этом сейчас. – Вера погладила меня по руке и с улыбкой добавила: – Будем верить в лучшее.

– Да…

– Вы чем-нибудь запаслись? – спросила Вера.

– Запаслись? – не поняла я.

– В магазинах товар исчезает с полок… Мука, соль…

– Ой, нет! Мы даже не подумали об этом! Мама все дни на дежурстве, да и я тоже… – растерянно произнесла я.

– Когда воздушная тревога закончится, дойди до магазина, купи что-нибудь, лишним не будет. Кто знает, как дальше пойдут дела, а сегодня ты как раз свободна в то время, когда магазины работают, – посоветовала Вера.

– Хорошо! – полная решимости предпринять поход в магазин ответила я.

Когда воздушная тревога окончилась, я направилась в магазин, но, вспомнив, что у меня нет с собой денег, пошла домой. Подъем на пятый этаж мне дался с большим трудом. Я вошла в квартиру, села на кухне на табурет и поняла, что у меня нет сил куда-то идти, спина болела невыносимо. Я переоделась в домашнюю одежду и легла на кровать.

– Не могу… Завтра днем схожу в магазин, за один день ничего не случится… – прошептала я и укуталась в одеяло.

В следующие дни моя новая жизнь вновь поглотила меня без остатка: учеба на медсестру, уход за пациентами в больнице… Вырваться днем в магазин у меня так и не получилось. Я рассказала маме о том, что говорила Вера, и мама сказала, что сходит в магазин при первой возможности. Когда эта возможность появилась, мама расстроенная вернулась домой.

– Муки нет, крупы нет, из специй в магазине осталась лишь горчица, я брать не стала, мы ее вообще не едим… Вот, досталось несколько банок консервированной рыбы… – доставая из сумки покупки, сказала она.

– Мамочка, не расстраивайся, все будет хорошо. У нас есть немного крупы, да и мука есть. А в магазины обязательно потом привезут продукты, – успокаивала я маму, – хлеб ведь свежий есть, вот и муку еще привезут…

– Воздушная тревога! – голос диктора прервал размеренный звук метронома. – Штаб противовоздушной обороны…

Мы с мамой одновременно вздрогнули от неожиданности.

– Как он меня напугал! – я обернулась на радиоприемник и глянула на него недобрым взглядом.

– Лидочка, нужно идти в подвал! – позвала мама сестру, игравшую в куклы в маминой комнате.

Мы перестали выключать радио, чтобы не пропустить объявления о воздушной тревоге. Когда не было передач, эфир заполнял звук метронома.

– Я не хочу в подвал, там холодно и страшно! – ныла Лида, спускаясь по лестнице.

– Лиза, ты взяла документы? – спросила мама.

– Да, – ответила я, – только я не понимаю, зачем все это, ничего не происходит, я не видела и не слышала ни одного самолета… От кого мы прячемся?

Мама не успела мне ответить, выходя на улицу, в дверях мы столкнулись с Кирой.

– Мы идем в подвал! – торжественно объявила я ей.

– Я тоже хочу, – улыбнулась Кира.

Я взяла под руку мою подругу и заглянула ей в лицо, что-то в его выражении изменилось. Когда воздушную тревогу отменили, и мы вышли на улицу, Кира предложила присесть на скамейке во дворе. Мы сели около цветочной клумбы, Кира сорвала ромашку и беспощадно начала обрывать ей лепестки, кидая их на свои колени. Я вопросительно посмотрела на нее.

– Гер скорее всего жив, – сказала она.

– Жив?! – воодушевилась я. – Как ты это знаешь? Кто тебе сказал?

– Никто. Я это чувствую, – ответила Кира.