Екатерина Шардакова - Обручальное кольцо блокады

– И что нас тогда ждет? – спросила я, мне хотелось поговорить с этим человеком.

Он внимательно посмотрел на меня умными карими глазами, и его морщинистое лицо осветила легкая улыбка.

– Истина, – произнес он.

– Истина?! – удивленно воскликнула я.

Утвердительно покачав головой, мужчина жестом пригласил меня продолжить путь. Он пошел медленно, тяжело опираясь на трость, а я пыталась приноровиться к его темпу.

– Я не поняла, когда Вы сказали про истину, – повторила я.

– Война снимает с лиц все маски и оголяет истинную сущность человека. Ты много нового узнаешь о всех своих знакомых, – ответил он.

– Но мы же все можем умереть! Выжить – это важнее масок! – горячо произнесла я и остановилась.

– Мы все умрем рано или поздно, – спокойно ответил он, – это проще пережить, чем предательство близких…

Я задумалась и молча продолжила путь рядом с моим случайным собеседником. Мне нравились его манеры, речь, я чувствовала, что он очень опытный и мудрый человек.

– Я получила письмо от моего жениха, он на фронте, – смущенно начала я, – я не знаю, что ему написать в ответ.

Я с надеждой посмотрела в лицо своего спутника, мне нужен был его совет.

– Напиши правду, – просто ответил он.

– Но правда у меня совсем не радостная! – возразила я. – На меня столько всего навалилось, я так сильно устаю, времени ни на что нет. Я не хочу его беспокоить лишний раз, ему, наверно, хватает беспокойств на фронте.

– Я был на фронте в первую мировую, – услышала я в ответ, – связь тогда была гораздо хуже, я ничего не знал о своей жене и детях, не знал, живы ли они. Это было страшно. Неизвестность – это хуже любой правды. Ищи светлые моменты в каждой минуте своей жизни, без этого будет сложно пережить войну. Когда вокруг мрак, свет нужно искать в себе.

Я задумалась и шла молча.

– Мне налево, – сказал мой спутник и остановился.

– А мне направо, – выйдя из задумчивости, с улыбкой произнесла я.

– До свидания, красавица, пусть у тебя все будет хорошо, – улыбнулся мой попутчик в ответ.

– Благодарю Вас за совет! Вы мне очень помогли. До свидания!

Тепло попрощавшись со своим случайным знакомым, я свернула в переулок и быстрым шагом пошла к Вале. Мне хотелось быстрее вернуться домой и написать Яну.

Валю я не застала дома. Пока я стояла у ее двери, ко мне подошла местный почтальон.

– Я Валю второй день застать не могу, – сказала она, – письмо ей пришло.

– Наверно, она у родителей, – предположила я.

– Как же ей передать письмо-то? С фронта оно, – беспокоилась почтальон.

– От Гриши! – воодушевилась я. – Значит, он жив!

– Где живут ее родители? – спросила почтальон.

– Давайте мне письмо, я отнесу, – предложила я.

Радуясь от мысли о том, что принесу подруге весточку от мужа, я направилась к дому ее родителей. Они жили там же, где и в наши школьные годы. Подходя к школе, я вспомнила, как во дворе после уроков мы играли в «ляпки», как Ян в младших классах постоянно дергал меня за косички, как мы с Кирой сидели на скамейке под большим дубом и мечтали о том, что будет, когда мы станем взрослыми…

– Здравствуй, Лиза! – знакомый голос вывел меня из задумчивости.

– Валя, привет! – обрадовалась я, увидев подругу.

– Вспоминаешь школьные годы? – улыбнулась Валя, переводя взгляд на нашу школу.

– Да… Вспомнила как мы с Кирой сидели вон под тем дубом и мечтали о свадьбе в белом платье, о красивом муже, о детях… Сбудутся ли когда-нибудь наши мечты? – задумчиво произнесла я.

– Надеюсь, что сбудутся, – грустно улыбнулась Валя.

– А тебе радоваться надо, а не грустить! – весело воскликнула я, подмигнув подруге. – У меня есть для тебя письмо!

Я достала из сумочки драгоценный конверт и передала Вале.

– От Гриши… – с трепетом произнесла она и прижала письмо к груди.

– Я встретила вашего почтальона, она ходит к тебе уже два дня, чтобы его передать.

– Я и не подумала. – расстроилась Валя. – Как быть? Я переехала к родителям.

– Напиши об этом Грише, чтобы присылал письма сюда.

– Правильно, так и сделаю.

– А ты почему вернулась к родителям? – спросила я.

– Страшно мне там одной, а тут нужна моя помощь. Моя бабушка сломала руку…

– Баба Клава!? – с беспокойством воскликнула я.

– Да, она недавно приехала к нам в гости. Как-то утром выходила из парадной, споткнулась и упала.

– Как она себя чувствует? – спросила я, искренне расстроившись, так как любила бабушку Клаву.

– Уже лучше, на днях ее выпишут из больницы, – ответила Валя.

– Она же не поедет домой в Тосно? – забеспокоилась я. – Как она там одна-то будет?

– Нет, она останется у нас. – успокоила меня Валя. – Папа, правда, очень злится по этому поводу, он не любит гостей, но выбора у нас нет.

– Я обязательно зайду навестить бабушку, – сказала я.

– Конечно. приходи. Лиза, я пойду домой… – смущенно проговорила Валя, глядя на письмо в своих руках.

– Да, конечно! – спохватилась я. – Тебе же не терпится прочитать письмо!

Валя лишь улыбнулась в ответ.

– Я тоже побегу домой, мне нужно написать ответ Яну.

– Передавай ему привет от меня.

– Обязательно! – я обняла подругу и побежала домой.

Через пару дней началась эвакуация детей из города. Сейчас и не вспомню, почему именно тогда было принято решение об эвакуации, как наша Лида оказалась в списках и куда везли детей – вся эта история осталась в моей памяти будто в тумане.

Поезд уходил утром, а накануне вечером Лида ревела без остановки, не хотела никуда ехать. Мы с мамой с трудом держались, нам тоже было тяжело расставаться с Лидой, мы беспокоились о ней, она еще такая маленькая и никогда без нас никуда не ездила, а тут, одна, с незнакомыми людьми… Ей было тогда всего семь лет.

Я собрала необходимые вещи в небольшую сумку и положила туда тетрадку и карандаши.

– Лидочка, как появится возможность, обязательно отправь нам с мамой письмо, нарисуй что-нибудь, напиши, – ласково сказала я, погладив сестренку по голове.

– Хорошо, – ответила Лида, размазывая ладошкой слезы по щекам, – а ты можешь со мной поехать?

– Не могу, родная, едут только дети, а я уже большая, мне нужно работать, – ответила я.

– Мама, пожалуйста, поехали со мной! – упрашивала Лида, повиснув у мамы на шее.

– Доченька, я тоже не могу поехать с тобой, но мы обязательно увидимся, как только это будет возможно, – глотая слезы, тихо ответила мама и прижала к себе свою любимую малышку.

Сейчас, когда я сама мама и бабушка, я могу понять чувства моей мамы в то время, когда она отправляла своего маленького ребенка не известно куда в условиях войны. У меня бы разорвалось сердце. И у мамы оно, скорее всего, разорвалось, беззвучно и незаметно для чужих глаз.