Сергей Кишларь - Похищение Европы

Я не люблю внимания к своей персоне: все эти торжества, поздравления, дежурные похвалы, но мать настояла на том, чтобы я организовал для соседей праздничный стол. Денег прислала больше чем обычно, посылку с напитками и всякими итальянскими вкусняшками, а потом несколько вечеров инструктировала меня по видеосвязи: что ещё прикупить и как накрыть.

Правда, получилось не так, как хотела она, а так как решили тётя Лариса и тётя Надя, которые по-соседски взяли на себя все заботы. «Забудь все эти пиццы-шмицы и прочую доставку, будем готовить всё по-домашнему, а стол накроем по традиции во дворе».

Рита тогда несколько дней ходила мрачнее тучи, и никто не мог от неё добиться, в чём причина её плохого настроения.

– Всё нормально, – криво усмехалась она в ответ на вопросы.

– Я же вижу, что ненормально, – допытывались у неё по очереди то тётя Лариса, то тётя Надя.

– Просто настроение никакое.

– Настроение даром не портится. Что приключилось? Ты сама на себя не похожа.

– Да, что вы ко мне пристали? Вот – улыбаюсь! Так похожа?..

Первую половину дня рождения Рита так и просидела, обиженная на весь свет, потом вдруг будто проснулась: «А что это у нас в рюмках пусто? Тормозишь, именинник. Наливай, давай!»

Уже после полуночи мы носили со двора ко мне в квартиру грязные тарелки, а Рита мыла их на кухне. Получилось так, что она уходила от меня последней. Со вздохом сняла передник, кинула его на табуретку, но вместо того, чтобы попрощаться и уйти, прислонилась задом к кухонной тумбе, опустила голову. Несколько секунд молчала, – руки опёрты назад на тумбочку, золотистые колечки волос закрыли лицо.

– Эй! Ты чего? – склонил я голову, услышав из-под волос всхлип.

Она вместо ответа снова всхлипнула. Я протянул было руку, чтобы отстранить в сторону волосы и заглянуть ей в лицо, но не решился и вместо этого присел на корточки, пытаясь заглянуть под колечки снизу.

– Сока хочешь?

Колечки отрицательно затряслись в ответ.

– Лучше коньяка.

Она вскинула голову как раз в тот момент, когда я поднимался с корточек, и мы оказались лицом к лицу. По её щеке катилась подкрашенная тушью слеза, вторую щёку она уже успела утереть, оставив идущий к виску серый мазок. «Дима, гад!» – всхлипнула она, и я почувствовал её горячее тело в своих объятиях и мокрую щёку на своей шее.

Как там дальше у нас всё это случилось, я помню смутно. Рита взахлёб говорила: «Муж Наташки Беженарь приезжал, рассказал ей… Ещё месяц назад… А она только сейчас сказала… Подруга, блин. Случайно проговорилась… Они вчетвером квартиру в Москве снимали, а Дима ушёл от них, – какую-то девку местную нашёл с квартирой… У неё сейчас и живёт…»

А потом завертелось так, что только обрывки остались в памяти: какое-то сумасшествие, торопливые поцелуи, солёный привкус на губах, тушь у Риты на подбородке, на щеках, на моих руках… Единственно, что знаю точно – не я первый начал. Но это слабое оправдание.

После этого я несколько дней ходил, мысленно отвесив от удивления челюсть. А потом всё вошло в привычную колею и мысли о том, как я буду смотреть Диме в глаза, сошли на нет.

Как ни крути, а привычка лучшая анестезия для совести.

В последующие дни Рита повеселела и быстро превратилась из несчастного котёнка в хищницу. Она приходила почти каждую ночь: уложит дочь и – ко мне. Спустя полчаса бывало схватится, побежит на второй этаж, проверить не проснулась ли Мариша, но вскоре снова спускается ко мне.

На ходу снимет халат, кинет его в меня, лежащего в постели. Запрыгнув на диван, станет надо мной, поставит прохладную ступню мне на грудь как поверженному врагу. Чуть приподняв пятку, заскользит пальчиками с розовым педикюром вниз к моему животу, хищно сузит глаза: «Между первой и второй – перерывчик небольшой?»

Вот и сейчас – секундная растерянность от того, что я скоро уезжаю, сменяется хищным блеском в глазах. Я сажусь к ней на край дивана, снимаю носки.

– Ага! – порывисто вскидывает она голову от подушки. – Носки под диван! Вас всех одна мама родила?

– Генетика от Адама.

– Адам в носках? Трудно представить.

– Значит, Ева постоянно пилила ему мозги по поводу сандалий.

Швырнув носки в ящик для грязного белья, лезу к Рите под пустой пододеяльник. Опираясь на локоть, она склоняется надо мной, скользит рукой к низу живота.

– Слушай, а почему у вас яички не одинаковые?

– Что значит не одинаковые?

– То и значит – одно выше, другое ниже. Только не говори, что у тебя не так как у всех. Вот смотри… А? Своего хозяйства не знаешь, блин… Ой-ой-ой – засмущался! Чего я там не видела? Ещё двадцать с лишним лет назад пелёнки тебе меняла, и пальцами вот так вот снизу щекотала.

Она вдруг порывисто вырывает руку из-под пододеяльника. За окном слышится шорох, царапание кроссовок по стене. Рита успевает натянуть на голову пододеяльник раньше, чем шторы раздвигаются, и между ними просовывается голова Влада.

– Опаньки! – Влад прикрывает ладонью глаза, мол, ничего не вижу и отворачивает голову. – Я снова не вовремя.

Рита укрыта с головой, но ноги обнажены и она, повернувшись к стене, пытается натянуть скрутившийся пододеяльник ниже.

– Что-то хотел? – спрашиваю я. – Или так просто?

– Посоветоваться по одному делу.

– Давай через часок.

– Ладно. Я сигарету возьму? – Не дожидаясь ответа, он берёт сигарету, спрыгивает с подоконника.

За окном несколько раз подряд нетерпеливо щёлкает капризная зажигалка, вслед за смачным выдохом слышны удаляющиеся шаги.

Рита одним глазом выглядывает из-под пододеяльника.

– Окно закрывать не пробовал? Хотя бы когда я прихожу! Превратил квартиру в проходной двор, блин.

Перелезая через меня, она хоть и шутливо, но всё же сердито прижимает мне коленом то самое место, где ещё в детстве делала пальцами «вот так».

– Чего дёргаешься? Не покушаюсь я на тебя. – Она подходит к окну, замирает, выглядывая в щёлку между шторами.

Тени мягко лежат в ложбинке вдоль её позвоночника, тушуют едва приметные ямочки на ягодицах, таятся в подколенных впадинах. Но спустя секунду гаснет монитор и тени полностью прячут от меня Риту, только уличный неоновый свет лежит зелёной вертикальной полосой на её щеке.

– Свалил. – Она поправляет шторы так, чтобы даже щёлки не оставалось между ними. – Что у тебя общего с ним? Левый он какой-то. – Она раздражённо хлопает ладонью по плечу. – Ты бы сетку москитную поставил, какая-никакая, а защита и от комарья, и от Влада твоего.

– Окно – это одна из возможностей коммуникации с внешним миром. – Я встаю, снимаю с полки фумигатор. – Как интернет. Радиус действия, конечно, не тот, но зато всё в натуре, без виртуальных заморочек. А комары как компьютерный вирус – с ними надо бороться.