Сергей Кишларь - Похищение Европы

– А меня задолбали, – говорит голос в трубке. – Чем вы там столько времени занимаетесь?

– Вот именно. – Тётя Лариса сторонится, чтобы пропустить меня. – Как раз пиво бьёт по организму сильнее водки.

– Э-эм… – Я протискиваюсь между тётей Ларисой и сидящим верхом на стуле дядей Павлом. – Как тебе сказать… Нормально всё.

– Мама? – спрашивает меня в спину тётя Лариса.

– Ага, – вру я.

– Привет передай.

Поднимаю ладонь, мол, передам и выхожу из комнаты.

Моя мать работает в Италии, и я не видел её уже четыре года, разве что на экране смартфона. Она находится там нелегально, поэтому приезжать домой хотя бы раз в год не имеет возможности, иначе, обратно уже не сможет уехать. Говорит, ещё немного денег накопит и вернётся домой. Год-полтора максимум.

Отец – инженер по образованию – года три находится в России. Неплохо устроился, сколотил свою строительную бригаду. Работает официально, ни от кого не прячется, поэтому в отличие от матери приезжает домой на Рождество и на Пасху, когда в России длинные праздники. Так что у нас по современным молдавским меркам «нормальная» такая семья – по скайпу.

Прикрыв за собой кухонную дверь, тихо, но сердито говорю в трубку:

– Чего разоралась? Хочешь, чтобы они услышали?

– Ничего я не орала. Нормально говорю.

– У меня динамик такой, что на всю комнату слышно.

– Да, они всё равно глухие как тетерева. Ты отправишь их однажды? Я уже полчаса, как из ванны вылезла, сижу дура дурой.

В кухне полусумрак. С одной стороны – рифлёное стекло кухонной двери, густо засеянное из прихожей искрами преломлённого электрического света, с другой – окно, в которое сквозь вертикальные жалюзийные жабры скупо цедится зеленоватый неоновый свет.

– Куда отправлю? – с сомнением говорю я. – Они только пришли.

– И что мне делать?

– Потерпеть можешь?

– Могу, но не больше пятнадцати минут.

– А потом?

– Пойду куда-нибудь, – голос в трубке приобретает игривые нотки. – Я женщина свободная.

– А чего так? Развод получила?

– Типун тебе на язык! Временно свободная.

– Ладно, потерпи, сейчас тётя Лариса их разгонит, она это умеет. Давай! Перезвоню.

Потирая раскрасневшееся ухо, возвращаюсь в комнату, где старики перетирают всё ту же тему:

– Смысл в том, что водки выпьешь грамм двести, а пиво пьёте литрами, – видя меня, тётя Лариса решительно взмахивает рукой. – Всё! По домам! Не мешайте парню, может ему на свидание надо.

– Да никуда ему не надо, он в последнее время всё дома сидит. – Дядя Павел хитро посматривает на меня, прихлёбывая пиво. – Где эта твоя с короткой стрижкой?

– Не сошлись характерами.

– Так давно уже не сошлись. – Командор косит глазами за монитор, но не решается достать свой стакан. – Пора другую завести.

– Это тебе что? Кошка? Собака?.. Завести! – передразнивает тётя Лариса. – Кормишь, гладишь её, а она тебя за это любит. – Отмахивается газетой от стариков, мол, что с вас взять. – Денис, у меня снова проблема с кроссвордом. Найди, как называется финский квас.

За окном слышится шарканье ног по стене, дребезг жестяного отлива с наружной стороны подоконника. Шторы приоткрываются, и в просвете между ними появляется голова моего приятеля Влада. Тётя Лариса от испуга прижимает к груди ладонь.

– Добрый вечер! – Влад лежит животом на подоконнике, оглядывая комнату. – Не помешал?

У него лёгкая щетина на щеках, стрижка в стиле милитари, татуировка в виде штрих-кода на правой стороне шеи. Он редко пользуется дверью, когда приходит ко мне. Это надо обогнуть дом, зайти в железную калитку рядом с воротами, потом в подъезд. А тут прыг грудью на подоконник и любой вопрос решай, не слезая с окна.

– Уф-ф! – наконец отнимает от груди ладонь тётя Лариса. – С тобой заикой можно остаться.

– Я на секунду. – Влад шуршит ладонью по крепкому выбритому затылку. – Думал, может, пойдём на террасе посидим.

– Ты что не знаешь, что он у нас непьющий? – Командор наконец понимает, что прятать пиво глупо и достаёт из-за монитора стаканы. – Вон, на два пальца нацедил и то не может выпить.

– Я же не предлагаю ему пить, просто посидеть.

– Не, Влад, – отрицательно мотаю я головой. – Не охота выходить.

Сидеть по барам – это не моё. Когда все трезвые – тогда да! Но этот период длится не долго, потом сознание компании устремляется в коллективный полёт, а твоё по-прежнему остаётся пристёгнутым вместе с задницей к стулу. Все становятся весёлыми, забавными, но чужими. Иногда бывает весело смотреть как их штырит, но быстро надоедает, а потом вообще подходит черта, за которой – непонимание. И тогда остаётся два варианта: либо маяться от скуки и тайком посматривать на часы, либо проявить решительность, сослаться на срочные дела и уйти.

Влад некоторое время молчит, потом пожимает плечами:

– Ладно, пойду, посмотрю, кто там из знакомых есть. Сигарету дай.

В последнее время сигареты он не покупает, – как приходит, первое, что от него слышишь: «Дай сигарету». Чтобы не доставать постоянно сигареты я держу одну пачку на подоконнике специально для него.

– Там смотри, – киваю подбородком за штору.

Он оглядывает подоконник, суёт пальцы под раскрытую створку окна, выковыривает оттуда пачку.

– Я две возьму, ладно?

– Ладно.

Он суёт одну сигарету за ухо, вторую берёт губами и, прощаясь, поднимает ладонь, спрыгивает за окно. В щель между шторами с улицы виден зеленоватый отсвет неоновой рекламы.

Наш сосед Виорел имеет две квартиры на первом этаже – третью и четвёртую. В одной квартире он живёт с женой и дочерью, а во второй открыл стоматологический кабинет. Прорубил дверь на улицу, отштукатурил фасад, вывеску неоновую установил. Недавно купил в Словакии новое оборудование, старое свалил за сарай. Теперь по вечерам у меня за окном зеленоватое неоновое свечение.

Я разворачиваю к тёте Ларисе монитор, указываю на него пальцем.

– Финский квас называется калья.

– Не слышала. – Записав слово в клеточки кроссворда, она сворачивает газету трубочкой, шутливо хлопает ею Командора по голове. – Всё! По домам!

Я провожаю стариков, но дверь за ними лишь притворяю, не защёлкивая замок. Теперь остаётся только послать вызов на последний входящий номер, но перед этим я принимаю меры, чтобы имя абонента не светилось на дисплее при каждом звонке, а то, так недолго и спалиться.

Зарегистрировать её под цифрой шесть, исходя из того, что она живёт этажом выше в шестой квартире? Или написать «она»?

Но шифровальщик из меня никудышный, поэтому я просто вписываю её имя задом наперёд: «Атир».

Глава 4. Вр еменно свободная

Сквозняк вздувает шторы, входная дверь по-воровски скрипит, закрывается изнутри на два оборота. Свет из прихожей наискось ложится в уютный сумрак освещённой только светом монитора комнаты, но вскоре гаснет и он, а на пороге комнаты появляется та, чей голос звучал в трубке. Атласный халат небрежно перетянут пояском, на голове роскошная копна завитых мелкими колечками светлых волос. На красивом лице ироничная усмешка.