Валентина Хайруддинова - Когда я исчезну

– Не трогай!

– Стой! – звенел в ответ чей-то голос.

– А! – опять басил Твердолоба.

– Что же случилось? – Лапка встревожено вглядывалась в туман, напрасно пытаясь в нем что-нибудь разглядеть.

– Бантик! – Спица так и скатилась с крыльца.

Пришлось вслед за ней осторожно спуститься по влажным ступеням на каменную площадку. Среди обрывков туманной завесы перед нами предстала картина, достойная кисти художника: разгневанный конь отчаянно мотает головой, пытаясь стряхнуть висящего на его шее змея, Ушан высоко подпрыгивает, пытаясь схватить Бантика за хвост. Бантик непонятно, каким чудом удерживаясь на шее коня, задрав голову, высоким голоском звонко кричит, обращаясь непонятно к кому:

– Прыгай!

Тут до меня дошло – команда «прыгай» адресована Ушану! Он подлетает еще выше, видимо, желая оказаться рядом с Бантиком на коне. Спица бросается прямо на Твердолоба, я – за ней. Лапка тоже устремляется в самую гущу и прямо в воздухе подхватывает взлетавшего в этот момент Ушана. Я пытаюсь остановить коня, хватая за гриву, Спица стаскивает с него Бантика. Тут к нам присоединяются Царап, Долька и Пион. Чем они могут помочь, им самим непонятно, поэтому они только мешают. Еще пара минут толкотни и неразберихи – картина изменяется: я обнимаю за шею Твердолоба, который прячется за мою спину, косясь на Спицу, прижимающую к груди Бантика, Лапка держит на руках Ушана и почему-то Царапа. Секунда молчания – и мы хором спрашиваем виновников переполоха:

– Что случилось?

Повисает тишина, которую вдруг нарушает раздающаяся из тумана песенка:

Я удивился: Бормот решил сочинить песню о загадочных звездах? А как же воспевание тыквы, кабачков и еще каких-нибудь овощей?

Вот и ослик – вынырнул из туманной каши, приветливый, бодрый, готовый к труду и завтраку, несмотря на довольно печальную песенку.

– Куда ты? – вскрикнула Спица.

Она обращалась к своему любимцу, который выскользнув из ее объятий, полз по направлению к ничего не подозревающему ослику. Впрочем, мы тоже ничего не подозревали.

– Бантик, что, собственно, ты хочешь? – только и успел пролепетать Бормот, а змей уже залез к нему на спину.

– Что происходит, объяснит кто-нибудь? – нетерпеливо спросил я.

– Да, я требую объяснений! – встрял Твердолоб.

Он оправился от испуга, полученного во время нападения Бантика, отодвинул меня в сторону и – грудь вперед – ринулся за справедливостью.

– Ты бы и объяснил, – резонно заметила Лапка.

– Я?!

– Ты ведь находился здесь, все видел, даже, в некотором роде, участвовал в событиях, – поддержал Лапку Царап.

– Участвовал против воли и пострадал! – загудел конь.

Пока мы вытягивали объяснения из Твердолоба, Спица сняла сопротивляющегося Бантика с Бормота. Все время, пока змей сидел на его спине, ослик стоял, словно вкопанный и терпеливо ждал избавления. Как только оно пришло, поэт двинулся к крыльцу, напевая при этом себе под нос:

А если нет конца пути,

Дороге сквозь туман?

И мне приюта не найти

Нигде – ни здесь, ни там.

– Нужно закончить завтрак, – сказал я и отправился в дом вслед за осликом.

На столе остывала тыквенная каша и ржаные лепешки.

Когда все расселись, вместе с завтраком началось следствие. Пион жевал лист капусты, пристально глядя на Бантика, потом спросил:

– Ты решил сделаться наездником?

– Дай ему поесть, – вступилась Спица, поглаживая змея.

– Надо смастерить седло, чтобы Бантик катался на коне! – предложил Пион.

– Что!? – возмутился Твердолоб и закашлялся.

– Ты ведь, Ушан, тоже хотел проехаться? – продолжал козел.

– Что!? Что!? – отчаянно твердил Твердолоб.

– Седло! – радостно пояснил ему Пион.

– И не мечтай! – косясь на меня, отрезал конь.

Он, видимо, вспомнил недавние мои поползновения.

– Зачем залез на такого большого коня? Ты мог упасть, – ласково укорила любимца Спица.

– Он перепутал, – сказал Ушан, слова которого заглушил Пион, предлагавший сделать седло из досок и веревок.

– Кого с кем? – спросил я Ушана, смутно начиная догадываться, в чем дело.

– Твердолоба с Бормотом, – прозвучал в наступившей тишине ответ собачки.

Если до сегодняшнего происшествия я еще сомневался в глупости змея, то оно поставило в этих сомнениях точку.

– Меня?! Меня, скакуна? С …с Бормотом?!

– Все ясно. Проблема решена. Твердолоб, перестань возмущаться, – сказал Бормот, – Бантик, если ты поел, я покатаю тебя без всякого седла.

Спица ахнула, а довольный змей проскользнув между стульев, заполз на ослика, и под цокот копыт они исчезли за дверью.

– Нет, вы слышали? Перепутал меня с Бормотом! Разве мы хоть чем-то похожи? – не унимался Твердолоб.

– Похожи, конечно, – попытался успокоить его Царап.

Возмущенный конь разинул рот, а Царап, невозмутимо пригладив усы, отправился вслед за Лапкой к роднику мыть посуду.

– Ну ладно, Бантик, но ты – Ушан! От тебя я не ожидала, – пристыдила Спица пса.

– Да я… – начал песик, но закончить фразу не успел.

– А почему это «ладно, Бантик»? – перебил возмущенный Твердолоб, пришедший в себя после совершенно, с его точки зрения, бестактных слов Царапа.

– Он многого не знает , – оправдывала любимца старушка.

– И что теперь? Это не позволяет меня с кем попало путать, прыгать на меня! – конь пыхтел и фыркал – так сердился.

Спица махнула рукой – «разбирайтесь сами!» и пошла выглядывать – где делись Бормот со своим седоком.

– Ушан. – накинулся Твердолоб на собачку, – отвечай! Почему ты не остановил змея?

Ушан растерянно моргал карими добрыми глазками. Ушан – крошечная беленькая с коричневыми пятнышками собака, коротконогая, короткошерстная, хвост закручен бубликом. Кличка Ушан вполне оправдана: у него огромные, стоящие торчком, немного закругленные уши. У Ушана есть замечательная способность: он умеет отыскивать в земле грибы и коренья. Песик милый, сговорчивый, не вступает в споры, не требует внимания, всегда дружелюбный и ласковый.

– Ты чего застыл? Почему змея не остановил, я спрашиваю? Да еще сам хотел проехаться? На мне! – Твердолоб закатил глаза, по-видимому, представив картину: на нем, великолепном красавце скакуне катаются змей и песик!

Ушан отмер наконец и тихим голоском начал перед великим скакуном оправдываться:

– Я не хотел на тебе кататься, что ты! Но Бантик не слушал меня. Он желал покататься на коне, и я пообещал…