Валентина Хайруддинова - Когда я исчезну

А ослик продолжил свой гимн лесу:

Под ноги глядеть действительно стоит: мы давно уже шли по еле заметной тропинке, и обнаженные корни так и норовили помочь путникам упасть.

Наш путь заканчивается на небольшой поляне, посередине которой торчат старые пни. Здесь по какой-то причине некогда засохли деревья – их мы использовали в качестве дров. Сейчас, окинув взглядом стоящие на краю поляны деревья, я выбрал одно небольшое, по моему мнению, подходящее для наших целей, и, поудобнее перехватив топор, направился прямо к нему.

– Мы пока пойдем яблоки собирать, – крикнула мне вслед Лапка.

Я кивнул в знак согласия. Рубка занимает много времени, поэтому нечего его зря терять, пока дерево окажется на земле, корзина усилиями Лапки и Бормота наполнится.

Р-р-а-з, дв-а, т-рри! Стучит топор по стволу, летят щепки. Их мы тоже соберем – пойдут на растопку. Невольный вчерашний отдых (труд в мастерских я не считал за работу) пошел мне на пользу – дело спорилось и продвигалось быстро. Но все же через некоторое время, устав, я присел на пенек, окинул поляну взглядом. Солнце так и не пробилось сквозь густой слой облаков. Вокруг серо и тихо, слабо слышен только вечный шум моря. Вот что неизменно! Море существовало всегда. Оно не исчезало…

Вдруг какое-то шуршание, доносящееся со стороны соседнего пня, привлекло мое внимание. Присмотревшись, ничего особенного я не заметил, но насторожился: лесные запахи и звуки я знал, а этот – нет. Подождав немного, я собрался вновь взяться за топор, но тут увидел причину непонятного звука: у моих ног появился Бантик собственной персоной.

– Ты как здесь оказался? – от неожиданности я выронил топор.

– Хорошо, что я тебя увидел, – без особой радости сообщил змей.

– Где Долька, где Твердолоб?

– Кто это? – равнодушно поинтересовался Бантик, поставив меня в тупик этим вопросом.

– Как – кто? – изумился я, – черная лохматая собачка и красивый большой конь.

Сам не знаю, почему я так охарактеризовал Твердолоба. Наверное, растерялся.

– Ах, да. Лохматый… красивая, – рассеянно пролепетал Бантик.

Он совершенно потерял ко мне интерес, завертел головой по сторонам.

– Да не лохматый, а лохматая. Бантик, послушай: тебе лучше вернуться. Или нет, лежи здесь, на пне, – пытаясь привлечь внимание змея, я присел на корточки.

Узнать, почему Бантик покинул опушку, я уже не пытался. Главное, чтобы он не ползал, где попало, ведь срубленное дерево упадет на землю, и я должен быть уверен, что под ним не окажется проказливого змея.

Но Бантик уже устремился в ивовый кустарник, не слушая моих указаний.

– Погоди-ка, Бантик, – с этими словами я подхватил змея на руки.

Он тут же мирно свернулся, закрыл глаза, словно не хотел миг назад уползти куда подальше. Я присел, держа задремавшую змею.

Из чащи показались ослик и Лапка. Они поспешно подошли к пеньку и с минуту молча смотрели на меня.

– Что ты делаешь? – наконец, удивленно спросила Лапка.

– Мы вдруг перестали слышать стук топора и обеспокоились, – доложил Бормот.

– Яблок мы набрали, – добавила девушка.

– Зачем ты притащил сюда Бантика? Ведь Спица просила! – Лапка наклонилась надо мной.

– Что значит – притащил? Он сам приполз. Мне надо рубить, а тут…

– Он что – спит? – прошептала Лапка.

– Бантик, а Бантик, – позвал я тоже шепотом.

Потом громче:

– Бантик, Бантик!

– Никакой реакции , – подытожил ослик.

Мы застыли возле пенька, ожидая неизвестно чего.

– Пожалуй, перекусим, пока он задремал, – предложил я.

Лапка достала лепешки и протянула мне и Бормоту. На руках у меня покоился змей, поэтому сначала ели Бормот и Лапка. Потом я осторожно передал девочке Бантика. Быстро сжевав лепешку и отправив в рот горсть ежевика, собранной тут же, я вновь взялся за дело. Но как только топор, звеня, ударил по дереву, Лапка вскрикнула:

– Ой, куда?!

– Да что опять такое? – бросив работу, я вернулся к собравшимся возле пня.

Оказывается, Бантик, очнувшись то ли от стука топора, то ли сам по себе, выскользнул с рук Лапки, и, резво передвигаясь, исчез в направлении предстоящего падения дерева.

Мы стали звать змея на разные голоса:

– Бантик! Бантик!

Все бесполезно – он растворился в серых ивовых кустах. Ни о какой работе речь уже не шла: начались поиски. Пришлось заглядывать в дупла, под корни пней, в кусты, умолять Бантика отозваться – безрезультатно.

Заметив в гуще бурелома подобие большой норы, я решил посмотреть и там. Нагнувшись и сделав шаг, я оказался в своеобразном шалаше, огляделся – и увидел Бантика.

– Вот ты где!

Бантик даже не оглянулся – он что-то сосредоточенно разглядывал, склонив голову набок. Уползти из замкнутого пространства шалаша змей не мог: я загородил собой вход и, соответственно, выход.

Не успел я перевести дух, как меня пихнули в плечо, и в проход просунулась, ослиная мордочка, затем, раздвигая хворост, и вся передняя часть Бормота.

– Как хорошо, что Бантик нашелся! – восторженно прошипел Бормот, боясь спугнуть задумавшегося змея.

Боялся он совершенно напрасно: беглец не обращал на нас внимания.

Мы помолчали.

– Может, он нас вообще не видит? – уже громче спросил ослик.

– Пусти меня! – раздался голосок Лапки.

Снаружи послышались звуки толкания, пыхтение: наверное, девушка хотела сдвинуть заднюю часть ослика с прохода.

– Подожди, Лапка, сейчас!

Бормот вполз в шалаш полностью. Лапка каким-то образом протиснулась между мной и осликом (при этом мне пришлось упереться спиной в корень дерева) и воскликнула с радостным облегчением:

– Бантик! Милый! Нашелся!

– Пожалуй, не сам нашелся. Его Часовник отыскал, – уточнил Бормот. – Неважно!

– Еще как важно! Он вздумал убегать и прятаться, а мне нужно рубить дерево, – возразил я.

– Да, Бантику необходимо устроить экзекуцию , – поддержал меня верный друг Бормот.

– Что необходимо? – не поняла девушка.

– Повоспитывать его надо самым решительным образом, – разъяснил Бормот и громко позвал:

– Бантик!

Тот, наконец, оглянулся, прянул в сторону, и мы увидели предмет, который, как оказалось, созерцал змей.

– Ах! – только и смогла выдохнуть Лапка.

А мы просто смотрели. Мне показалось: время остановилось, и ничего нет вокруг: ни бурелома, в куче которого мы сидим, ни земли, ни корней, упирающихся в бок.

– Есть хочется.

Голос Бантика вернул меня в реальность. Я, отряхнув изумление, оторвал глаза от находки змея и посмотрел на товарищей. Бормот весь превратился в восхищение и восторг. О Лапке и говорить нечего.

Я протянул руки и пригласил Бантика: