Владимир Сметанин - Переменчивый месяц октябрь. Бешеные деньги

Серега – парень компанейский и в друзьях у него недостатка нет. И в скором времени один из них предложил Верхушину попытать счастья на лесозаготовительной стезе. Ну, конечно, речи об официально действующих фирмах не шло: кто же возьмет человека с улицы на какую-нибудь руководящую должность? А мантулить с мотопилой в руках – дураков нет! Правда, и в подпольных бригадах, как выяснилось, руководящих вакансий не имеется, но зато и никаких налогов, никаких отчислений – все идет в общий котел и, соответственно, делится – по трудодням. Как в старом колхозе. Можно погорбатиться. Конечно, есть и риск, но для рядового – сравнительно небольшой. Да где его нет: разве только на подметании улицы, да еще, может быть, на прополке свеклы. А где есть какие-то деньги – там и риск.

– Двоюродный братишка у меня в такой бригаде работал вальщиком, – говорил друг Верхушина, – так в месяц у него выходило по 60—70 рублей. Миллионером не стал, но жил вполне себе сносно. Два месяца – отпуск, когда распутица и из лесу ничего не вывезешь. Ну, правда, кто-то продал, и на них напустился ОМОН. Едва ноги унесли, а трактор пришлось бросить. Хорошо, ребята из деревни позвонили – мол, едут гости насупленные. Но сейчас брат, по-моему, тем же занимается. Выпивает, правда, так это нормально. Водка – меньше рубля, виски немного дороже, так если в месяц имеешь 70 – какая печаль? На все хватает.

– Для начала можно попробовать. 70 рублей, говоришь?

– Ну да. Так было. Если ты не полковник, то нормально, а?

Верхушин признал, что нормально, и при таком заработке особой печали наблюдаться не должно. Скоро они вдвоем влились в состав тайной лесной бригады.

Работа имела очень специфический характер. Вальщики садились на мотоцикл и по кривым лесным тропам забирались глубоко в лес, туда, где имелись еще не вырубленные строевые деревья. Спиливали несколько сосен, а за их неимением – лиственниц; очищали ствол от веток и быстро покидали место действия. Следующий этап – за трактористами: хлысты вытаскивали из леса на поляну, разделывали и грузили на лесовоз. Это была самая ответственная и нервозная операция, поскольку являлась самой юридически уязвимой. Нагрянь в этот момент проверяющие – оправдаться нечем. Ибо в этом месте никакой лесозаготовки вестись не должно. Уже в пути следования к приемному пункту все складывалось проще, поскольку водитель имел при себе накладные от легальных заготовителей. Конечно, приходилось отстегивать тут и там, и чем дальше, тем больше. Да солярка, да ремонт. И организатор ведь никак не должен оставаться внакладе. При расчете за первый месяц Верхушин получил из рук бригадира 26 рублей, или, в пересчете на обычные деньги – 26 тысяч.

– Это что – все? – глупо спросил он.

– А ты сколько хотел?

Продолжать выяснение сути расхождения между ожидаемым и реальным финансовым результатом не имело смысла.

– Да пошли вы! – в сердцах бросил Сергей и, если можно так сказать, откланялся. Больше он не делал попыток сколотить состояние на замечательной сибирской древесине, осознав, что опоздал лет на десять-двадцать. Между тем следовало искать новый источник дохода, хотя бы временный, параллельно разрабатывая план овладения крупными суммами. Достойными Верхушина. Ему как-никак уж 30 лет. Хорошо, нет жены, детей. Хотя в свое время жена у него была, но потом они развелись, не успев даже обзавестись детьми. Пока оставались на службе родители, они спонсировали сына, но оставшись не у дел, финансирование резко сократили, ибо пенсия у обоих оказалась удивительно невелика. До того он как-то не задумывался над таким обстоятельством и теперь оказался перед необходимостью как-то умерить свои расходы. Конечно, имелись у них и накопления, но в то же время – и дочь с внучкой. Дочь, сестра Сергея, располагала мужем, прилично зарабатывающим, но старики почитали своим долгом время от времени делать молодым подарки – в виде бытовой техники и одежды. Особенно же любили они одаривать внучку. Поэтому Сергею рассчитывать на родительские сбережения особенно не приходилось. А он любил повеселиться. Тех поступлений, что появлялись у него во время кратковременных трудовых вахт, хватало ненадолго. Быстро закончились и те пустяковые деньги, что заработал он на добровольном лесоповале. То есть ситуация требовала принятия кардинальных мер по упрочению финансового положения. Тут замечательная мысль пришла ему в голову.

Как-то по телевизору он смотрел передачу о достойной сельской школе имени Л. Н. Толстого. Наряду с ее учебным и сугубо воспитательным процессами там освещалась и дополнительная работа основного образовательно-культурного центра поселения, в том числе – и музейная. Наряду со старинными прялками, деревянными корытами, волокночесалками, дробилками орехов, черепами доисторических копытных, хищников, орудиями их добычи и даже старинным самогонным аппаратом с трубой охлаждения из полого ствола дерева, в ролике показали витрину с коллекцией царских монет разной величины и разного достоинства.

– О-о, разрази их!.. – он прилип к экрану, пораженный, как молнией, замечательной мыслью. Деньги будут делать деньги! Лишь бы эти медяки и серебрушки еще оставались на месте. Алчные люди не дремлют! Он успел уловить на экране название села: «Трудовое». Ха! Значит, село в самом деле трудовое, раз там нашлось через век с лишним столько монет. Сколько же их водилось тут в лучшие времена? Серебряных-то, сейчас, наверное, по пальцам перечесть. Хотя в советское время могли запросто и отдать в музей – куда с ними? Сейчас-то – дудки! Народ стал понимающий. Как бы их прихватить? Надо торопиться!

Такие мысли лихорадочно проносились беспорядочным роем в голове вчерашнего финансиста. Тут же он бросился к компьютеру и вытащил на экран перечень наиболее старых и не очень, в том числе самых ценных монет отечественного производства. Даже среди нынешних, оказывается, попадались редкие, а потому ценные экземпляры, бракованные, например, а о более ранних и говорить не приходилось. И почему он не поинтересовался нумизматикой раньше? Наскоро ознакомившись с состоянием предмета, он отложил более серьезные исследования на потом, а сейчас решил немедленно действовать. Только бы успеть!

В нервном возбуждении, накинув только безрукавку, он выбежал на крыльцо и немедленно угодил во что-то липкое и дурно пахнущее. Тут надо сказать, что кот Лео все лето прожил на даче, которая громко именовалась загородным домом. Хозяева появлялись там наездами, в основном, в выходные и по вечерам. А постоянный присмотр за домом осуществлял сосед-пенсионер. У него дома имелось целых два кота, поэтому Лео даже не делал попыток пристроиться к этой усадьбе и довольствовался тем, что есть. Тем более, что кормили его довольно сносно: в свои приезды хозяева насыпали ему полную миску кошачьего корма и наливали немного молока – самую малость, чтобы не прокисло. Во двое стояла еще бочка, полная воды, так что жажды Лео не испытывал. За все это он платил владельцам дома тем, что ловил мышей, поскольку здесь хранились съестные запасы. В дом он проникал через отдушину, в которую прочие коты не допускались. За этим Лео следил строго, не хуже злющей собаки. Иногда его стол разнообразили зазевавшиеся воробьи и синицы. В некоторых случаях подбрасывал что-нибудь съестное сосед. И все шло вполне хорошо в течение всего лета. Чувствуя себя полноправным хозяином дачи, кот по силе возможности наблюдал за порядком и даже не устраивал себе на грядках туалет, выбирая места поскромнее. К продукции грядок он склонности не питал, и лишь огурцы время от времени включались в его меню. Но никакого ущерба хозяевам от этого не проистекало, поскольку весь урожай зеленцов съесть они не могли: он выдался на диво хорош. Выходные на даче становились для Лео праздниками: потрудившись целый день в огороде, хозяева затем старались как следует отужинать. Чего тут только не было! И много деликатесов перепадало ему.