Максим Цхай - Про папу

Ах, как жаль, что нет уже мамы. Вот бы она ему врезала! Тут бы и ее любимой кошке досталось, потому что меня она любила даже больше нее.

На самом деле все в порядке. Просто папе уже семьдесят семь, а Котасе семнадцать. А мне, блин, сорок три. Ни туда ни сюда.

7 ноября 2016 г.

С мамой и папой жили две кошки. Когда родители только приехали в Крым, им принесли с рынка светлого котенка. Девочку. Ее назвали Муся. Она хорошо ела и была веселой, однако вскоре вымахала в настоящего рыжего крысолова с холодным взглядом рыси и складывала серых длиннохвостых врагов величиной больше самой себя рядами на пороге подсобки. Мама не нарадовалась на такую охотницу, и были они по характеру чем-то схожи. Муся из-за своей хищной и одновременно сдержанной натуры быстро превратилась в Мусяку, самурайское имя ей подходило больше. Мусяка вскоре родила дочку Котасю.

Характер Котаси тоже соответствовал ее имени. Видимо, пошла она в своего кота-отца, а сильные, жесткие женщины часто выбирают себе в мужья мягких мужчин. Котася только и делала, что ластилась, мурчала и спала на мягких подушках, и даже мышей толком не ловила. Мама говорила: «Котася очень ласковая кошечка, а Мусиного взгляда даже ветеринар испугался». А папа говорил «да надоели они обе» и «эй, ну-ка пошла!». Котася и Мусяка не дружили, уж больно характеры были разные. Но Мусяка всегда отходила от чашки с едой, когда к ней подходила Котася, уступая пищу дочке: отношения отношениями, но этикет и положенные церемонии она всегда соблюдала. Недаром Мусяку не только любили, но и уважали.

Шло время, сыпал редкий крымский снег на крышу дома родителей, раскрывались первые весенние цветы в мамином огороде, лопались августовские арбузы во дворе, ветер подметал камни у входа в дом желтой сентябрьской метлой. И так восемнадцать раз подряд. И ничего не менялось. Но еще через одну весну ушла из дома мама. Навсегда. Вы знаете, дом с мамой и дом без нее – это два разных дома, хотя папа вел хозяйство исправно и так же говорил живности, живущей в нем: «Эй, ну-ка пошла!» А еще через год сошла с ума самурайская Муся. От старости, такое бывает. В свои девятнадцать кошачьих лет она все так же ловила мышей, как и раньше, оставаясь отличным охотником, но вдруг стала чудить – с детства приученная к лотку, стала ходить в туалет как попало. Впрочем, в этом прослеживалась некоторая систематичность, так что, может, это и не было сумасшествием, слишком прицельно она досаждала отцу. Могла сходить на обеденный стол, например. Или в раковину с посудой. Я думаю, она хотела что-то сказать, но так как русским языком не владела, вынужденно перешла сразу к радикальным мерам.

Папа у меня очень пожилой человек, и ведение домашнего хозяйства и так давалось ему непросто, а тут еще и дальняя родня приехала издалека к нему в гости. И в три голоса стала убеждать его, что, мол, пора Мусю усыпить. Папа не соглашался, но ситуация стала невыносимой, поэтому он повздыхал, помучился и однажды поддался уговорам родни, которая, посадив Мусяку в корзину, вынесла ее в крымский июньский лес. Муся сама выпрыгнула из корзины и тут же скрылась из глаз в листве и зелени. Как и мама, навсегда.

Я не могу осуждать за отца за бездействие. Да и трудно осуждать человека за решение тягот, которые, в общем, должен был решить ты, будь ты рядом. Меня рядом не было. Но горечь в душе осталась.

– Папа, – сказал я тогда, – а если ты сойдешь с ума, мне тоже тебя отнести в лес и отпустить?

Папа осознал. Но что сделано, то сделано. И конечно, я папу не понесу в лес, и он это знает, тем более что он не кот и мышами не прокормится. Да и какой из него охотник.

И теперь состарилась Котася. Нет, раковина, к счастью, пока не превратилась в кошачий туалет. Она просто носится по ночам по дому и истошно орет. Это классическое проявление кошачьей деменции, если что. Хорошо, папа плохо слышит и не просыпается; впрочем, и он иногда кричит из спальни: «Кошка, заткнись!» Я же не кричу. Кошка все равно не понимает. Не высыпаюсь молча.

А вчера сидели с отцом на веранде, разговаривали, и вдруг в углу из щели снова показалась робкая мордочка мышки, на этот раз маленькой. Поняв, что мы добрые, выбежала на середину комнаты. Мыши как дети, чуть что – обнаглеют. Мы с папой посмотрели на сидящую на диванчике Котасю. Котася посмотрела на нас. Потом на мышь. Потом опять на нас. Дескать, что сидите, не ловите? И опять прикрыла глаза.

– Дармоедка, – сказал папа.

Я погладил Котасю по твердой голове. Она беззвучно открыла рот.

– Не дармоедка, а просто – Котася на пенсии.

Мышь я поймаю сам. Бутылочкой, есть такой способ. И выпущу ее в лес. Вдруг там Мусяка бродит…

8 ноября 2016 г.

Это фантастика! В Симферополе, впервые со времен Хрущева, таки сделали дороги! Дошли руки у Путина!

Я знал в этом городе каждую расколдобину. Помню, девять лет назад, когда мои друзья, байкеры-немцы, собирались ехать в Крым на мотоциклах, я поднял их на смех – «колеса донесете на себе, если сможете ходить». А теперь – трассы не хуже, чем в Германии, даже на окраине города. Асфальт очень хорошего качества к тому же…

Я не знаю, кто там прав, кто виноват в этом конфликте с Крымом, мне, в общем, начхать. Буду рубить всех, кто полезет грабить папин дом, не дай бог. Помню Куприна, как в одной из его повестей солдата-татарина, плохо понимающего по-русски, довели до того, что он взял ружье наперевес и на все попытки своих товарищей и даже своего начальства его успокоить отвечал только одним словом: «Заколу!» Вот так чувствую себя примерно.

Папа, разогнав домработниц, вел хозяйство один.

Судя по тому, что у собаки Белки утратилось человеческое выражение лица, а кошка Котася потеряла индивидуальность и стала обычной кошкой, я понял, что приехал вовремя. Папа раздарил все мамины домашние цветы, и я как-то впервые почувствовал, что ее нет в доме. Голые окна, облупившиеся рамы…

Что остается от нас? Дети, наверное, дети только. Это, конечно, не мы, но все-таки.

Зашел в парикмахерскую обрезать кончики, девушка-подмастерье уставилась на меня, потом сказала «садитесь» и первобытно добавила: «Может, мне на вас сесть?»

Дики и прекрасны крымчанки, так было всегда. Сказал ей, что я в отношениях.

9 ноября 2016 г.

– Сколько вы с матерью вбивали мне в мозг, что я раздолбай, а это генетика!

– Да ничего подобного, что ты орешь, вот, вот этот листок!

– Там старые пароли, выкини его.

– Да ничего не старые, разбираешься ты тут…

– Папа! Я столько раз с пеной у рта орал, чтобы ты выписал себе новые пароли на листочек и положил под компьютер. Орал?

– Да ничего ты не орал, выдумываешь мне.

Папа забыл оплатить интернет, и его отключили. Мы уже все оплатили, но интернет, подключенный снова, требует логин и пароль. Папа их забыл.